Юлия Патлань | “Горький вкус поражений”: размышления об Ольге Скороходовой

Я  не очень умею писать именно блоги или колонки, потому что это особый жанр, соединяющий аналитику и личные впечатления, рассказ и доверительный разговор. Я сбиваюсь больше на привычные мне научные статьи. Но сегодня хочется поговорить или поразмышлять именно так, как это делают авторы колонок или эссе.

Некоторое время назад в Украине нашли метрическую запись  о рождении Ольги Ивановны Скороход (Скороходовой) 18 июля ст. ст. 1911 года (31 июля н. ст.). До этого на основании ее автобиографии в ряде переизданий её знаменитейших книг считалось, что родилась она в 1914 году.

А значит, ослепла в пять лет, а слух потеряла полностью в 11 лет. Путаница с датами в ту или другую сторону – обычное дело в 19-м – первой половине 20-го века. Только не в этом случае. Теперь оказывается, что ослепла Оля Скороходова в восемь лет, а оглохла полностью – около 14 лет. Это означает, что навыки зрячеслышашего человека были сформированы в ней сильнее, чем если бы Оля ослепла и оглохла раньше. Именно поэтому тифлосурдопедагогу Ивану Соколянскому и удалось восстановить навык речи, который Ольга начала терять, практически до нормального уровня, хотя она и не слышала сама себя.

Мне совсем не хочется думать об Ольге Скороходовой как о человеке, который «совершал научный подвиг». И, наверное, её переписка с Максимом Горьким, позволившая выжить и ей, и ее наставнику профессору Соколянскому – тоже не самое главное. Потому что никто же не встаёт утром и не идет «совершать научный подвиг» с мыслью «а совершу-ка я его сегодня…».

Думаю о другом. Вот девочка из степного украинского села Белозерка недалеко от Херсона. До Первой мировой войны, когда в 1915 году мобилизуют отца – еще три-четыре года. Он уйдет по призыву и больше никогда не вернется в это село и в эту семью. Вот мать, которая осталась одна, когда мужа призвали в армию. В семье еще дедушка и четырехлетняя Оля. Мать с утра до вечера батрачит в семье священника. Летом 1919 года Оля заболела менингитом,  ослепла через несколько месяцев болезни и частично оглохла. Выхода никакого не было, мать так и продолжала рабо тать, оставляя дочку одну с дедом. Зимой Оля играла в хате, летом – одна под кустом сирени во дворе. Утром она еще спала, когда уходила мать, вечером – уже спала. Ее преследовали видения или галлюцинации, она боялась, что мать не вернется… Оля стала терять навык речи, и чем сильнее пропадал слух, тем сложнее ей было ходить.

Вот дедушка умирает, а мать голодной зимой 1920-1921 годов («первый» голод из трех) заболела туберкулезом и больше не могла вставать, оставшись на попечении слепоглухой 9-10-летней девочки, тоже изнуренной голодом. Вот тетка забирает измученную Олю к себе, а её мать вскоре умирает.

Но мало кто в селе знал, как теперь общаться и взаимодействовать с девочкой, что с ней делать. К счастью, с помощью районного отдела народного образования Олю устроили в Одесскую школу для слепых детей. Она боялась своих незрячих соучениц, рвалась к зрячим, потому что не понимала, как общаться с незрячими. Через год в школе Оля окончательно оглохла. Обучать ее индивидуально никто не умел, а её присутствие на уроках с незрячими все равно не имело смысла – она не слышала учителя. В Одессе пытались ей помочь, даже отправляли в санаторий, что физически спасло Оле жизнь, но не знали, как это сделать. Пока не передали её в Харьков, в клинику для слепоглухонемых детей профессора Ивана Соколянского.

Вот сам профессор, у которого в детстве в кубанской станице была глухонемая нянька-подросток, поэтому он умел общаться жестами с глухонемыми. В 16 лет он уже был выслан за революционную деятельность, но всего на полгода, и вскоре вернулся в Петербург, где настойчиво учился, а потом работал в Александровском хуторе-колонии для глухонемых, разрабатывал вопросы обучения глухонемых языку.  Работа Ивана Соколянского до Второй мировой войны  была очень во многом связана с Украиной, и его экспериментальная клиника по обучению слепоглухонемых детей была открыта на базе Харьковской школы слепых.

Иван Афанасьевич пережил два ареста – в 1933 и в 1937 году. Во второй раз сидел в тюрьме до мая 1939 года. В первом случае обвинения были в «украинском буржуазном национализме», но чудом выпустили, хотя в школе началась травля.  Во время второго ареста Соколянскому вменяли в вину слишком мягкие приговоры суда по другим делам, когда «слишком многие» при его участии не были расстреляны, а наказание, якобы, было слишком мягким.

Вот Оля Скороходова в 1933 году. Ей 22 года. Она находит отца. У него уже давно другая семья и растёт другая дочь. Он не возвращался в Белозерку после 1915 года.  Оля умеет писать по Брайлю, и она ужасно переживает, что ответит отец, уверяет его и его жену, что не хочет у них жить, что она – не беспомощный инвалид и найдет свой путь в жизни, а от них ей нужны только дружба, любовь и общение.

Вот Ольга перед войной. В клинике И.А. Соколянского она освоила программу средней школы и планировала поступить в Литературный институт, но этим планам помешала война. Вот оккупированный Харьков, где погибли многие ученики школы слепых – их расстреляли немцы. Часть воспитанников Соколянского удалось отправить в Ленинград, где они погибли во время блокады. Из девяти воспитанников экспериментальной клиники выжили только Ольга Скороходова и Мария Сокол.

Ивана Соколянского практически спас профессор Рау, дав ему работу в Москве. 31 июля 1944 года Ольга Скороходова встречается со своим наставником в Москве. Их совместная работа была возобновлена, прежде всего – работа Ольги по самонаблюдению и ведению дневниковых записей, которые спустя 17 лет после их начала, в 1947 году, увидели свет как книга слепоглухой Ольги Скороходовой. С удивительной, огромной скоростью – всего через три года после возобновления работы в Москве! Ольга нужна не только советской науке, но и пропаганде – успехи слепоглухой девушки можно противопоставить американской «идеалистической» школе со всемирно известными слепоглухими Лорой Бриджмэн и Хелен Келлер.

Вот в 1947 году вышла книга Ольги Скороходовой «Как я воспринимаю окружающий мир», которая вызвала огромный интерес к дефектологии у самых широких кругов читателей. Вот книга отмечена премией К. Д. Ушинского. В 1954 году книга была дополнена второй частью и опубликована под названием «Как я воспринимаю и представляю окружающий мир», в 1972 году также дополнена и издана под названием «Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир».

Вот страницы книги, где Ольга показывает и стремится доказать, что она может быть не только наравне со зрячими, но и в чём-то лучше своих педагогов: точнее нащупала, привела в темноте, нашла сама то, что не нашли зрячие, узнала человека, когда хотели проверить ее распознавание…

Вот, после выхода книги, в 1948 году Скороходова стала научным сотрудником (позднее старшим научным сотрудником) НИИ дефектологии АПН СССР. Здесь Ольга Ивановна проработала до конца своей жизни. Принято считать, что она была единственным в мире слепоглухим научным сотрудником, но я не могу проверить этот факт, поэтому просто отмечу его. Вполне вероятно, что где-то в мире могло быть что-то подобное, а нам просто не говорили, потому что мир слепоглухих людей очень мало известен даже специалистам.

Но было ли в жизни Ольги Ивановны все так безоблачно? Думаю, нет. Она была инструментом и точкой приложения передовых сил советской тифлосурдологической науки, птичкой в золотой клетке, и не могла этого не понимать. Вряд ли в те годы она могла изменить хоть что-то в своей жизни.

В мае 1950 года Иван Афанасьевич организовал лабораторию по изучению и воспитанию слепоглухих детей из двух научных сотрудников  – Ивана Соколянского и Ольги Скороходовой, однако уже в декабре ушёл из института из-за конфликта с директором, Дмитрием Азбукиным, Соколянский вернулся в институт уже при новом директоре в 1951 году.

Известной воспитанницей Соколянского была Юлия Виноградова, чьё обучение, начатое в 1955 году, пошло столь успешно, что педагог смог демонстрировать её на заседании учёного совета Института и на Всесоюзном совещании психологов.

Вот за три года до своей смерти, в  1957 году, был реабилитирован Соколянский, с него были сняты все обвинения, и его восстановили в партии.  Ему опять «повезло» – реабилитирован в числе первых после Двадцатого съезда партии и еще при жизни.

Уже в 1970-х годах эксперимент профессора И.А. Соколянского по обучению слепоглухих был продолжен А.И. Мещеряковым и Э.В. Ильенковым и появилась знаменитая «Загорская четверка слепоглухих»: Юрий Лернер, Сергей Сироткин, Наталья Корнеева и Александр Суворов. Они стали студентами МГУ в 1971 году и отучились шесть лет на психологическом факультете университета.

Были ли безоблачными отношения Ивана Соколянского и Ольги Скороходовой? Судя по всему, нет, не были. В случае со слепоглухими воспитанницами слишком многое зависит от педагогов. На сайте Института коррекционной педагогики РАО в разделе «Музей» есть биографическая статья о Скороходовой, написанная Т.А. Басиловой. Среди общих биографических сведений и банальных слов о «совершаемом подвиге», все же можно прочесть:

«В предисловии к изданию 1990 года, написанным кандидатом психологических наук В.Н. Чулковым (1939–1997), под руководством которого Ольга Ивановна работала в последние годы жизни, мы находим свидетельства ее тяжелых личностных переживаний, преодоление неверия в себя. Есть здесь упоминание и о сложных, постоянно меняющихся в течение жизни отношениях ее со своим учителем. «По натуре своей она была живым, открыто самолюбивым и не рассудочным человеком. Наивный расчет сочетался с интуицией, женская надежда, слабость и каприз жили рядом с детским безрассудочным эгоизмом. Победы малые и большие давались ей нелегко, а горький вкус поражений был ей также хорошо знаком…».

Мало кто знает, что Ольга Ивановна долгие годы работала над второй своей книгой «Мои наблюдения над слепоглухонемыми», которая так и осталась неопубликованной. В этой книге она подробно описывает слепоглухих детей, воспитывающихся вместе с ней в Харьковской школе-клинике, воспитанников Детского дома в Загорске (ныне Сергиев-Посад) и свое общение с ныне знаменитой четверкой слепоглухих выпускников психологического факультета МГУ.

Ольга Скороходова имела научную степень кандидата педагогических наук, до конца своей жизни работала научным сотрудником в Лаборатории обучения и воспитания слепоглухих Института дефектологии в Москве, была автором многих научных и научно-популярных статей, стихов. Часто выступала с лекциями перед студентами многих вузов своей страны. Многие годы жила одна, в быту и работе ей постоянно помогали двое приходящих секретарей и время от времени сотрудники лаборатории, где она работала. Когда ее здоровье ухудшилось, к ней переехала ее племянница, Н.В. Скороходова, которая и ухаживала за ней до самой смерти, которая наступила в 1982 г.».

Неизданная книга, сложный, часто эгоистичный характер, самолюбие и безрассудочность, кризисы отношений с учителем, неверие в себя. И – все-таки максимально возможная самостоятельность в конце жизни? Или одиночество среди людей?

Умерла Ольга Скороходова 7 мая 1982 года. Похоронена в Москве на Кунцевском кладбище.

В последние годы изучением и популяризацией наследия Ольги Ивановны занялись сотрудники Белозёрского районного краеведческого музея. Несколько лет назад они подготовили интерактивную выставку, посвященную выдающемуся тифлосурдопедагогу. Экспозиция, построенная на приоритете тактильного восприятия, была создана здесь в 2013 году. В ней были показаны книги Ольги Скороходовой, в том числе издания по Брайлю и с ее автографом. Проект «Культура наощупь» тогда поддержал Украинский культурный фонд. В этом, предъюбилейном, году также был представлен проект перевода книги Ольги Скороходовой на английский язык, выставки и презентаций в городах Украины и США, но, насколько мне известно, он не получил финансирования Украинского культурного фонда. Однако подготовка к 110-летию Ольги Скороходовой в 2021 году уже давно ведется.

 

 

Рассказать друзьям