В прошлый раз я опубликовала оригинал и перевод на русский язык статьи Чарльза Эндрюса «Глаза слепых». Но что стоит за этой публикацией, что искал Василий Ерошенко в Бирме и Индии? Кто такой сам Чарльз Эндрюс? Как Ерошенко попал в Бирму, Индию и в Шантиникетан к Тагору? Почему и зачем он носил с собой текст своего выступления в школе слепых в Моулмейне? Спустя сто лет история понемногу раскрывает свои тайны и загадки.
Итак, все началось весной 1912 года, в год 25-летия эсперанто. Тогда эсперантисты ряда европейских стран подготовили поездку молодого незрячего Ерошенко из России на учебу в Норвудский королевский колледж и академию музыки для незрячих (cейчас это RNIB – Royal National Institute of Blind People). Ерошенко было тогда 22 года. Поездка во многом носила рекламный характер и пропагандировала эсперанто. Но важным в ней было именно самостоятельное путешествие незрячего через ряд стран. Постоянного сопровождающего у Василия не было.
В Британии Василия Ерошенко опекали преподаватель английского языка, зрячий Уильям Филлимор и незрячий фольклорист и эсперантист, консул по делам слепых эсперантистов Уильям Мэррик. В Британии Ерошенко пробыл полгода, из которых два месяца, до летних каникул, учился в Норвудском королевском колледже. Он был представлен директору колледжа, незрячему сэру Фрэнсису Кэмпбеллу. В Британии уже тогда существовала практика, когда сами обученные незрячие могли преподавать другим слепым. Обучение в Норвудском колледже и давало право преподавать другим. В России же начала ХХ века социального института незрячих преподавателей как такового еще не было.
Через два года Ерошенко уехал в Японию получать новую специальность в Токийской школе слепых — учиться массажу. И эта его поездка, как и предыдущая, была тщательно подготовлена: у него были рекомендательные письма от Московского общества призрения, воспитания и обучения слепых, от эсперантистов. Уже в Японии за Ерошенко хлопотало российское посольство, обратившись к директору Токийской школы слепых Матида Норибуми. Директор, в свою очередь, запрашивал в Министерстве культуры и образования Японии разрешение на прием российского подданного на обучение. Такое разрешение было получено.
В 1873 году в Японии была вновь официально разрешена проповедь христианства. Как результат, новейшие школы слепых в последней трети XIX века создавали, главным образом, британские, американские и германские миссионеры, преимущественно, протестанты, по образцам школ, существующих в Европе и США. Реформация в Европе привела к формированию представления о том, насколько ценна личность каждого человека. Кроме слушания и слышания устной проповеди и участия в церковной жизни, каждый человек-христианин обязан читать Библию и изучать слово Божье (“проповедуем, вразумляя всякого человека и научая всякой премудрости, чтобы представить всякого человека совершенным во Христе”, Колосс. 1:28). Необходимо было умение читать. Задача обучать всех людей и обучить любых людей, какими бы они ни были, поставила именно перед христианскими священниками и миссионерами ряд прикладных проблем обучения особенных детей – незрячих, неслышащих, с отклонениями в ментальном развитии и т.д. Сначала возникали богадельни и приюты при церквях и домах священников, а затем – миссионерские школы. Отсюда же ведут исток и множество попыток изобретения рельефных шрифтов – линейных, игольчатых и других.
В 1890 г. незрячим учителем Токийской школы слепых Исикава Курадзи была предложена система японского Брайля по образцу французского. В 1894 году в систему японского Брайля были впервые в Японии переведены ноты. Токийская школа слепых приобрела брайлевский печатный станок в школе слепых города Иллинойса, США. В 1894 году евангелическая школа для слепых в Иокогаме заказала в Американском Библейском обществе печать по Брайлю «Евангелия от Иоанна». Это была первая полноценная брайлевская публикация в Японии, то есть не переписывание от руки, а именно тиражное издание. В 1895–1896 годах были напечатаны остальные Евангелия и «Деяния апостолов».
Традиционная же древняя система жизни и быта незрячих массажистов и музыкантов при дворе японских князей-даймё была сломана. В период так называемой «Реставрации Мэйдзи» («Мэйдзи Исин», 1868-1889 годы) японские правящие круги были захвачены «вестернизацией», ломкой традиционного уклада жизни и ускоренным введением в стране достижений западной цивилизации. Это сопровождалось огромным интересом к «западной науке», и многие из выдающихся японцев были христианами разных деноминаций. Это в немалой степени зависело от того, в каком университете и в какой стране эти японские чиновники высшего ранга приобретали западное образование. Многие из них буквально влюблялись в новые для них идеи, языки и культуры.
В конце 1914 года в Японию приехала миссионер-бахаи, американка Агнесс Александер, разыскавшая в Токио Ерошенко по просьбе Анны Шараповой, с которой Агнесс встретилась в Швейцарии Именно Агнесс Александер оплачивала поездки Ерошенко в Сиам (сейчас Таиланд) и Бирму (сейчас Мьянма). Здесь нужно сделать оговорку, что Ерошенко в его 26 лет был под сильным влиянием веры Бахаи и поэтому интересовался всеми религиями и верованиями, причем абсолютно искренне, сетуя на недоступность информации о них по Брайлю для незрячих. Он явно симпатизировал буддизму, но и понимал, что школы для слепых в странах Юго-Восточной Азии могут открыть на обширные пожертвования только христианские миссионеры, у которых уже был опыт такой работы.
Сиам (современный Таиланд) в 1916 году был разделен на три части — британскую, французскую и находящуюся под властью тайского короля. Бирма была всего лишь провинцией Британской Индии. Вновь выявленные документы международного съезда по делам слепых, прошедшего в Лондоне летом 1914 года, где британские друзья Ерошенко – У. Мэррик и У. Филлимор рассказывали и о нем, дают понять, что в Британской Индии Ерошенко искал работу, а план его поездок, вероятно, возник и был продуман еще в Москве.
В Британской Индии с большей вероятностью, чем в Британии, европеец со знанием английского языка и основ специальной педагогики — обучения незрячих мог быть преподавателем в начальной миссионерской туземной школе для слепых. На конференции в Вестминстере было объявлено, что миссионерская школа для слепых в деревне Палаямкотта, штат Мадрас на юге Индии, возглавляемая миссионеркой Энн Эсквит, ищет незрячего преподавателя. Это может объяснить, зачем Ерошенко в Моулмейне пытался изучать тамильский язык.
Приехав в Калькутту в ноябре 1917 года, Ерошенко писал Тории Токудзиро: «Я не чувствую себя в силах снова работать в школе для слепых, но я уже несколько раз побывал там». До сих пор я не встретил людей, которые были бы заинтересованы во мне». И далее: «Я часто посещал здешнюю школу слепых. Ее директор – г-н Шах (здесь речь идет об Арун Кумар Шахе, старшем сыне Лал Бихари Шаха – Ю.П.). Г-н Кётаро Накамура очень близко знаком с г-ном Шахом. Это потому, что г-н Шах жил вместе с г-ном Накамурой [в Соединенном Королевстве]»; письмо не датировано.
В то время в Индии было до 600 тысяч слепых, большинство из которых принадлежали к самым низшим кастам и нищенствовали. Однако были уже и школы, основанные не только европейскими и американскими миссионерами, но и самими незрячими. Такими основателями были: в Моулмейне – ослепший учитель и миссионер-баптист Маун По Джи с 1901 г., в Калькутте – ослепший редактор баптистского издательства Лал Бихари Шах с 1887, официально с 1894 года, в Бомбее – ослепший доктор медицины Н.Д. Чаттрапати с 1902 г., а сама школа создавалась в 1890-1895 гг. в Ахмедабаде. Василий Ерошенко побывал во всех названных школах и был знаком с двумя их создателями. Трое из основателей были пасторами-христианами (Маун По Джи и Лал Бихари Шах – баптисты), доктор Чаттрапати был индуистом. Все они потеряли зрение в зрелом или пожилом возрасте.
Отдельно нужно назвать британского пастора Уильяма Джексона (1889-1931), ровесника Ерошенко, который прибыл в Индию в ноябре 1917 года и возглавил школу слепых в Кэммэндайне, предместье Рангуна. Эта школа была создана мужем сестры Джексона – Уильямом У. Парсером в 1914 году. Уильям Джексон был слеп с самого раннего детства, как и Ерошенко, что не помешало англичанину получить два высших образования, юридическое и богословское.
Из исследователей, похоже, никто и никогда не уделял пристального внимания тому, что английский язык сопровождал В.Я. Ерошенко всю жизнь, начиная с поездки в Норвуд. У. Мэррик в своем докладе «Эсперанто и слепые» подчеркивал, что Ерошенко приехал, не зная ни слова по-английски: “Many of us know how V. Eroshenko, a blind Russian musician, was enabled to journey to England, learn our language (of which he know not a word), and return”, а У. Филлимор рассказал: «He wanted to gain entrance into some institution to study English, but as I found that this was not practicable I found him a lodging near me and undertook the teaching myself», а дальше следовало изучение устной речи от носителей и погружение в новую языковую среду.
Вероятно, влияние английского на судьбу писателя было даже большим, чем молодого тогда еще международного языка эсперанто. Именно английский язык был основным средством общения европейцев и американцев в Японии, Британской Индии, даже в Китае (китайского языка Ерошенко не знал).
Еще в Москве до отъезда в Японию Василий Ерошенко брал платные уроки японского языка — на английском, три часа в неделю — у студента-японца Симано Сабуро, и переписывался с американским миссионером, работавшим в школе слепых в Бирме, который даже прислал ему свое фото среди слепых. В Таиланде Ерошенко хотел содействовать открытию школы для слепых, но писал с сожалением, что это могут сделать лишь христианские миссионеры, которых правительство поддержало бы в любом случае, прояви они такую инициативу. В то же время, отмечал Ерошенко, сами они не хотят заботиться о благополучии слепых. Ерошенко тогда ничего не удалось сделать.
Пробыв в Сиаме около полугода, в начале января 1917 г. Ерошенко приехал в Бирму, в школу для слепых бирманских мальчиков, действовавшую при англиканской церкви Св. Августина в Моулмейне. Удалось найти публикации в специальных журналах, подтвердившие, что именно здесь была открыта вакансия преподавателя с хорошим знанием английского языка, симпатизирующего христианству. В Бирме эта школа была единственной. Ее основал ослепший баптист-бирманец, учитель Маун По Джи еще в 1901 году. Ко второй декаде ХХ века школой управлял совет, куда входили власти города Моулмейна, пасторы Американской баптистской миссии и Англиканской церкви в Бирме.
Василий Ерошенко работал здесь дважды – с января 1917 года (по другим сведениям – с марта) до 12 ноября 1917, а затем еще раз – с марта 1918 года по 8 сентября 1918 года. От предложенной ему должности заведующего школой Василий отказался. Официально заведующей была бирманка Ма Нао Ми, почетным секретарем школы – англиканский Рангунской диоцезии пастор Д. Этвул (D. Atwool).
В пятницу 2 ноября 1917 года, в День поминовения всех усопших, в школе прошел торжественный вечер и концерт для попечителей и меценатов. На этом вечере Василий Ерошенко выступил с речью на английском языке, а через 10 дней покинул школу и отправился в Калькутту, еще недавно, до 1911 года, – столицу Британской Индии. Здесь он жил в семье основателя Калькуттской школы слепых, ослепшего учителя и баптистского пастора Лал Бихари Шаха. До конца своих дней Лал Бихари Шах вручную переписывал по Брайлю учебники и другие книги для школы слепых. В его семье была большая библиотека английских брайлевских книг, которой пользовался и В.Я. Ерошенко, занимаясь самообразованием.
В 2017 году в индийском журнале «The Modern Review» за апрель 1919 г. была найдена статья «The Eyes of the Blind» Чарльза-Фрира Эндрюса (C.-F. Andrews, 1871-1940) — близкого друга и редактора произведений Рабиндраната Тагора, ближайшего друга Махатмы Ганди.
Чарльз Эндрюс был англиканским священником, который с 1904 года работал в Кембриджской миссии в Дели, преподавал в колледже Св. Стефана, возглавил его, а затем поддержал первое назначение руководителем колледжа Св. Стефана индийца С.К. Рудры. После 1906 года стал участвовать в Индийском национальном конгрессе. В 1912 году в Лондоне встретил Рабиндраната Тагора. В 1914 г., поселившись в Шантиникетане, Ч.-Ф. Эндрюс сложил с себя священство и стал сотрудником и редактором произведений Тагора, помогая ему создавать ашрам. Эндрюс вместе с Махатмой Ганди в 1914 году был в Южной Африке и сумел уговорить Ганди вернуться в Индию, чтобы стать во главе национально-освободительного движения.
В 1936 году Ч.-Ф. Эндрюс возвратился в англиканство; гонорары от его книги «Что я должен Христу» («What I Owe to Christ», 1932) были переданы Шантиникетану. Среди других его работ — «Возрождение в Индии: его миссионерский аспект» (The Renaissance in India: its Missionary Aspect, 1912), «Христос и труд» (Christ and Labour, 1923). Похоронен Эндрюс на том же христианском кладбище в Калькутте, что и преп. Лал Бихари Шах. Чарльз Эндрюс отмечен в литургическом календаре англиканской Епископальной церкви США 12 февраля.
Статья Чарльза Эндрюса содержит его собственный текст-обрамление — краткую историю «вложенной» статьи В.Я. Ерошенко и сам его текст на английском языке. Этот английский оригинал текста в целом соответствует тексту речи В.Я. Ерошенко, произнесенной им на концерте в школе слепых в Моулмейне 2 ноября 1917 года, за год до поездки в Шантиникетан — «Что такое слепота». Хотя Ерошенко выступал на английском языке, но до 2017 года текст его речи был известен только по публикации 1959 года, сделанной Такасуги Итиро в переводе на японский язык: «Momoku to iu koto». Интересно, что крупнейший японский ерошенковед и эсперантист Такасуги Итиро (настоящее имя – Огава Горо, 1908-2008) был преподавателем и переводчиком английского языка и литературы.
Текст Ерошенко в английской первопубликации Ч. Эндрюса 1919 г. чуть сокращен — отсутствует похвала активистам образования слепых в Моулмейне и всем присутствующим, где Ерошенко называл г-н Асэйна, миссис P. (миссис Роу), и г-на Харта, оказывавших содействие в работе школьному комитету и организовавшие концерт. Показательно, что и здесь, как и в «Орлиных Душах», отсутствует заключительная фраза, известная по японскому варианту текста: «И о том я буду неустанно молиться».
Из статьи Чарльза Эндрюса становится ясно, что ашрам Тагора в Шантинекетане («Обитель мира») посетила группа русских паломников, в числе которых был и Ерошенко, чтобы увидеть Тагора и побеседовать с ним. Ашрам включал экспериментальную школу, молитвенную комнату, сады, рощи и библиотеку. Именно Рабиндранат Тагор первым из неевропейцев был удостоен Нобелевской премии по литературе в 1913 году. Денежная премия Нобелевского комитета была пожертвована школе Тагора в Шантиникетане, которая затем стала первым бесплатным университетом.
Удивительно, но спутников Василия Ерошенко по поездке в Шантиникетан, которых не назвал Эндрюс, удалось довольно легко установить. Это были «меньшевик» Лев Лапицкий, выдававший себя то за секретаря Матвея Скобелева — министра труда Временного правительства, то даже за личного секретаря самого Александра Керенского, то за поэта Сашу Черного. Второй была супруга Лапицкого, пока безымянная, а третьим — «большевик» Израиль Сосновик, бежавшие из Луганска в апреле 1918 года с приходом немцев в Харьков: «Трое из них совсем недавно успешно совершили долгий путь из Петрограда и Москвы через Персию и Месопотамию в Персидский залив». Оттуда они доехали морем, вероятно, через Басру, — в Индию. Существуют упоминания о том, что в Индии они бедствовали, а узнав о существовании в Йоханнесбурге Русского общества, отправились в Южную Африку просить у него помощи. Становится понятно, что, вероятно, беженцы из России просили рекомендаций Ч. Эндрюса, направляясь в Южную Африку. Впрочем, помочь мог и сам факт встречи и знакомства с ним.
По данным одного из потомков, изучающий историю этого рода, Дмитрия Прусса, Лев Лапицкий родился в 1889-1890 годах в Бабиничах близ Орши, и жил в Киеве во время первой русской революции; вероятно, он был студентом-медиком. Таким образом, Лев Лапицкий и Василий Ерошенко были ровесниками около 28-29 лет.
Трое беженцев из революционной России встретили Ерошенко где-то по пути из Бирмы и были вместе с ним и в Бомбее. Вот что сообщает «Записка Читинскому кружку социалистов-эсперантистов о тов. Ерошенко», документ 1921 года, записанный, вероятно, со слов самого Василия Яковлевича: «Лишь благодаря ходатайству т. Лапицкого (Саша Черный), бывшего сотрудника в Министерстве правительства Керенского, и т. Сосновика, бывшего правительственного комиссара, перед начальником Бомбейской полиции Шифф (тоже русский) он [Ерошенко. — Ю.П.] был отдан лишь под надзор полиции и жил в доме для иностранцев».
К сожалению, статья Ч.-Ф. Эндрюса не датирована, но можно понять, что речь идет о втором приезде В.Я. Ерошенко в Калькутту, с середины сентября 1918 г. А посещение Шантиникетана произошло, таким образом, осенью или в начале зимы 1918 года. Похоже, что супруги Лапицкие и Израиль Сосновик 13 февраля 1919 года уже были в городе Йоханнесбурге в Южной Африке, а 26 марта 1919 года «эмиссары из России» прочли первую лекцию о русской революции для шеститысячной аудитории в крупнейшем зале Йоханнесбурга. Это так встревожило власти, что «агитаторы» были вскоре высланы за счет правительства. Василий Ерошенко останется в Индии до июля 1919 года, то есть еще около девяти месяцев. Что он делал и как жил — практически неизвестно.
Так как сведений о жизни В.Я. Ерошенко в Индии в конце 1918 – до июля 1919 года почти нет, живое впечатление Чарльза Эндрюса приобретает особое значение. Из текста ясно видно, насколько англичанин был поражен встречей с Ерошенко. При отъезде из Шантиникетана, поздней ночью на станции Болпур Ерошенко отдал Эндрюсу текст своей статьи, разрешив поступить с ним по собственному усмотрению. Это означает, насколько ценным было для Василия его выступление и как долго он повсюду брал с собой его текст, прилагая большие усилия, чтобы он был где-то опубликован и имел свою широкую аудиторию. Эндрюс счел эту статью представляющей «большой интерес» и немедленно, на следующий же день отослал ее в журнал: текст самого Эндрюса начинается словом «вчера».
История опубликования в Калькутте этой статьи В.Я. Ерошенко, как и ряд фактов из истории создания самими незрячими системы Брайля для различных языков и ряда учебных заведений для слепых свидетельствует, что инициаторами становления и развития систем обучения, профессиональной и культурной деятельности, примерами овладения различными видами деятельности и профессиями часто становятся сами незрячие, которые могут активно и плодотворно взаимодействовать с окружающими людьми и миром.
Необходимо подчеркнуть, что Василий Ерошенко не сразу овладел навыком такого взаимодействия. До поездки в Сиам летом 1916 года он почти не общался со зрячими людьми, о чем сам писал Агнес Александер. Вне закрытого мира школы слепых ему было очень и очень сложно. И в 1917, и в 1918 годах он все еще предлагал создать поселение-колонию, где незрячие люди жили бы отдельно и полностью обеспечивали бы себя сами. Однако практика показала, что это вряд ли возможно. Эта его позиция и текст его выступления и статьи указывает на две вещи: на крестьянское происхождение Ерошенко и на его навыки и желание выращивать растения и животных, и на то, что Ерошенко был воспитан в закрытой школе слепых, существование которой было возможно при поддержке зрячего персонала. Именно эти моменты Василий и воспроизводит в образе сельскохозяйственной и ремесленной колонии-поселения незрячих в Бирме.
Однако именно в Индии, где Ерошенко остался один, без привычной замкнутой среды, без организационной и финансовой поддержки друзей и благотворителей, он возмужал, обрел уверенность в своих силах и научился общаться и взаимодействовать с самыми разными людьми.
В материале с сокращениями и изменениями использована моя статья «Василий Ерошенко в Шантиникетане у Тагора» http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=5227&level1=main&level2=articles