Мы продолжаем серию републикаций текстов Виктора Глебова. В новогоднюю ночь должен быть новогодний текст, и такой текст есть. Более того – этот текст написан более полувека назад, и он особенный – это текст ученика об учителе.
Этим он и ценен – не неизбежными неточностями, которые тоже здесь есть в случаях, когда Виктор Александрович описывает детство и юность Ерошенко по советским, редким еще тогда публикациям о нем в газетах и журналах 1960-х – 1970-х годов, а живой памятью, эмоциями, впечатлениями прямого знакомства, знания, узнавания…
12 января 2021 года исполнится уже 131 год со дня рождения Ерошенко. Он стал историей для нас, а для Виктора Глебова был живым, реальным учителем, наставником.
Расшифровку с Брайля выполнила Алия Нуруллина, текст перепечатываем по изданию:
Глебов, В. В ночь под Новый год [Шрифт Брайля]: к 80-летию со дня рождения В. Я. Ерошенко // Советский школьник. – 1970. – № 1. – С. 81-88.
Публикацию подготовила Юлия Патлань
Виктор Глебов. В ночь под Новый год
(к 80-летию со дня рождения В.Я. Ерошенко)
Да, именно в такую ночь, 31 декабря 1889 года (13 января 1890 года по новому стилю) в глухом селе Обуховка Старооскольского уезда Курской губернии родился русский мальчик Вася Ерошенко (Точная дата – 12 января. – Прим. Ю. Патлань). Он с детства потерял зрение и вынужден был в условиях отсталой дореволюционной России пробивать себе путь, как говорится, по целине. Мальчик рано начал искать дороги к жизни, к знаниям, к свету. Но тогдашняя действительность не способствовала этому, а, напротив, тормозила его развитие. Только десяти лет поступил он в московскую школу для слепых детей. А что это была за школа? Приютский образ жизни, почти никаких учебников по Брайлю и в изобилии закон Божий. А Васю тянули к себе уроки по истории и географии, знания о других странах и народах, звала большая жизнь, Огромный, невидимый, но такой ощутимый мир.
И он ушел в этот мир с его радостями и невзгодами, с его добрыми и злыми людьми, с его ласковым солнцем и вьюгами.
Сначала работал по ресторанам в качестве музыканта, а потом, скопив немного денег, получив наследство от отца, пустился путешествовать по свету, чтобы учиться самому, учить других, помогать людям. Языков он знал тогда немного: русский, украинский да эсперанто. Но отважился – поехал. Проехал Берлин, Париж и остановился в Лондоне. Здесь его по счастливой случайности приняли в Королевский национальный колледж для слепых. Проучился там два года (На самом деле – два месяца. – Прим. Ю. Патлань). И снова в путь, в далекие страны – в Индию, Бирму, Китай, Японию.
Но Василий Ерошенко не только путешествует. Он учится. Постоянная, кропотливая работа – изо дня в день, из часа в час. Работа над языками, над национальной литературой, над фольклором. Пробы сил в поэзии, в собирании устного народного творчества.
Ерошенко замечают. Произведения его публикуют. За ним внимательно следят многие журналы. А он продолжает свое путешествие и везде старается оставить следы своей полезной деятельности: в Бирме создает школу для слепых детей, в Токио делает пожертвование в пользу социалистической партии Японии. В Японии он пишет стихи, пьесы, издает сборники народных сказок. Он встречается с индийским писателем Рабиндранатом Тагором, близко знаком с классиком китайской литературы Лу Синем. В двадцать с небольшим лет Василий Ерошенко уже известен ученому миру как полиглот – знаток многих языков. В его активном лингвистическом запасе английский, немецкий, итальянский, испанский, французский, японский, китайский, индусские языки (Китайского языка В.Я. Ерошенко не знал. – Прим. Ю. Патлань). Он пишет стихи и рассказы на языке эсперанто.
Человек по натуре своей прямой и очень гуманный, Ерошенко открыто высказывает свои прогрессивные взгляды, в произведениях клеймит классовое неравенство в обществе. В период разгула реакции в Японии его книги сжигаются на кострах, за чтение их преследуют.
А в России в это время уже свершилась Великая октябрьская социалистическая революция, и Василий Яковлевич всем сердцем рвется на родину, в милый ему обновленный край. Но еще предстоят годы странствий, скитаний по чужбине, пока наконец в начале двадцатых годов он не возвратится на родину.
Я вспоминаю Василия Яковлевича, когда он работал в нашей школе в скромной должности учителя английского языка. Это был необыкновенный учитель. Он знал все и мог рассказать обо всем. Слушать его хотелось без конца. Он говорил про далекие и жаркие страны, про жизнь и обычаи населяющих их народов. И как-то не верилось, что этот тихий и застенчивый человек смог преодолеть многие тысячи километров фактически с одной лишь тростью в руках да с огромным багажом знаний и с верой в свои силы.
Он очень любил детей, и мы, ученики, иногда непростительно пользовались его расположением, потому что знали, что Василий Яковлевич даже за невыученный урок не поставит двойки. Лишь попросит ласково сделать к следующему разу. Сейчас стыдно об этом вспоминать, но такой уж народ школяры.
В свободное от уроков время он больше уделял внимания ребятам, чем взрослым. Даже на переменках его нельзя было застать в учительской. Обычно в компании нескольких любознательных мальчишек он прогуливался по коридору или по двору и рассказывал, рассказывал, отвечал на бесконечные вопросы. Не прочь был принять участие в ребячьих играх. А когда кого-нибудь обижали, спешил на выручку.
А еще он любил животных, любил порой до чудачества. Он мог класть хлебные корки под кровать для мышей, потому что мыши тоже ведь есть хотят. С большой нежностью рассказывал о слонах, которых встречал в Индии и Бирме. Брал на колени кошку и подолгу ласкал ее, поглаживая шелковистую шерсть своими длинными чуткими пальцами. Он почти никогда не говорил о своих многочисленных литературных трудах, а ведь сейчас нам известно, что произведения В.Я. Ерошенко изданы на многих языках народов мира.
В этом году наша общественность отмечает 80-летие со дня рождения Ерошенко. Его уже нет среди нас. Но светлый образ этого на редкость талантливого и удивительно скромного человека память сохранит на долгие годы.