Слишком поздно сегодня я увидела пост Российской государственной библиотеки для слепых – памяти Анны Ивановны Сизовой. Восьмого августа 2020 года ей исполнилось бы 95 лет. А девятого августа прошлого, 2019 года, ее не стало.
Я приезжала к Анне Ивановне в Первую школу (которая давно уже называлась не так), в созданный ею Музей истории отечественной тифлопедагогики, примерно с 2003 по 2008 годы, три-четыре раза в год. В 2009 году еще созванивались, наверное, в последний раз, Анна Ивановна уже тяжело болела, с трудом ходила, но голос в телефонной трубке звучал бодро.
Тогда я еще не вполне понимала, какие раритеты ей удалось собрать и сохранить. Какая редкость этот музей – музей истории тифлопедагогики. Меня интересовало тогда все, что было связано с Василием Ерошенко. И Первая московская школа для слепых детей стала первой школой для незрячих, куда я попала, куда меня пустили и где меня ждали.
Здесь я провела множество часов, работая с ежегодными Отчетами Московского общества призрения, воспитания и обучения слепых детей под покровительством Императрицы Марии Федоровны, читая вырезки из газет о Василии Ерошенко, листая книги, напечатанные унциалом Скребицкого и шрифтом Уильяма Муна. Понимание придет позже. В 2008 году мы приехали в музей вместе с Сергеем Прохоровым – ерошенковедом из подмосковной Коломны.
Не знаю, кто из нас был более упрям – я или Анна Ивановна. У меня всегда было мало времени, но я приезжала на целый день, насколько хватит сил. Наверное, Анне Ивановне было уже тяжело принимать меня в гостях, но она всегда была рада и приветлива. Дарила свои книги и дубликаты раритетных изданий, чем однажды, по моей невнимательности, создала большие проблемы на границе, но в конце концов, все завершилось хорошо.
Мы всегда пили чай с вафельным тортом с Анной Ивановной и ее подругами. Она всегда следила за тем, чтобы у меня были вымыты руки и всегда проверяла это лично. Протестовать было бессмысленно, потому что хозяйка и создатель музея так и стояла надо мной с вафельным полотенцем. И я не протестовала, потому что чувствовала себя так же, как и ее ученики – окруженной вниманием и заботой. Побаивалась первых в моей жизни сенсорных кранов – это была диковинка. Потом она звала учеников и давала им читать огромные альбомы по истории школы и рефераты, которые старшеклассники сами готовили под ее руководством.
Здесь, в музее, я еще успела увидеть легендарное чучело медведя с подносом в руках – для сбора пожертвований для слепых. И много старинной тифлотехники, которую теперь уже просто так не увижу.
Анна Ивановна возвращала из забытья имя Василия Ерошенко. Хотела, чтобы его имя носила его школа. Чтобы была в Москве улица имени Ерошенко и мемориальная доска на доме, где он учился, на улице Гиляровского, 6. Не все из этого получилось.
Получилось собрать картотеку имен всех выпускников школы за все время ее существования, собрать коллекцию старинных изданий и тифлотехники, описать фонды музея, поставить их на государственный учет. При Анне Ивановне в музее был идеальный порядок и отдельный шкаф, посвященный Василию Ерошенко.
Получилось собрать материалы о Генрихе Генриховиче Дикгофе и подготовить книгу о нем. Установить барельеф основателя школы на ее здании. Издать десятки книг. Каждый год Анна Ивановна дарила мне свои новинки. Ее трудолюбие и настойчивость поражали.
В годы, когда некоторые музеи закрыли передо мной свои фонды, Музей истории отечественной тифлопедагогики для меня был всегда открыт. И я перечитала (и переписала) все, что смогла. Витрины с призами и кубками за спортивные достижения учеников впечатляли, но интересовали меньше.
Книга отзывов музея хранит несколько моих автографов – это был ритуал, без которого невозможно было уйти.
Пока была жива Анна Ивановна, можно было чувствовать себя все еще ребёнком. Причем с полным на то основанием. Каждый раз хозяйка спрашивала меня, когда же я уже защищусь, а я отшучивалась, что меня интересует история школы, а не диссертация. Не знаю, думала ли Анна Ивановна, что я должна защититься и перестать приезжать к ней в ее школьный музей?
А я так и не защитилась до сих пор…
Вечная и добрая память Вам, Анна Ивановна!