Текстовая версия
— Поставить перед собой цель может только сам человек. Пока он сам не захочет меняться, ничего и не будет.
— В какой-то момент приходит выбор: продолжать сидеть и бояться? Или всё-таки делать шаг и строить свою жизнь?
— Бывает очень больно смотреть на ярких, интересных, харизматичных людей, которым внушили, что они — просто ничтожество, и они в это поверили.
Вот такими мыслями делилась с нами Регина Филатова, студентка из Курска, участница нашего эфира.
Ведущий: Олег Шевкун.
«Тифлострим». Не только для незрячих.
Прямой эфир 15 января 2020 года
Олег ШЕВКУН: Привет всем, друзья! «Тифлострим» в эфире, все на своих местах. Елена Огородникова пишет: «Приветствую, друзья!» Здесь же Максим Извеков: «Привет, мои хорошие!» Привет всем, привет тем, кто к нам присоединяется!
Сегодня у нас необычный эфир. Мы сделали на самом деле уникальную вещь. Впервые делаем звонок по скайпу так, что в эфир идёт и видео, и аудио. Как вы это видите? Как воспринимаете? Расскажите нам, пожалуйста!
Регина, ты сама захотела делать что-то в «Тифлостриме», участвовать в этом эфире. Расскажи, пожалуйста, как ты нашла «Тифлострим» и чем всё, что мы делаем, тебя интересует? Просто иногда думаешь, мол, зачем оно всё? Оказывается, что людям это интересно. Расскажи, как ты к этому пришла?
Регина ФИЛАТОВА: Это действительно очень интересно. Думаю, не только мне. Многие подтвердят, многие будут благодарны за то, что вы делаете. А вы для нашего брата многое делаете. Сначала я столкнулась с проектом «Типичный незрячий». Даже успела там чуть-чуть засветиться.
О. ШЕВКУН: Читали…
Р. Филатова: Потом наткнулась на группу в «ВКонтакте», смотрела канал, стримы, было очень интересно. Захотелось тоже что-то такое рассказать. Вроде даже есть, что.
О. ШЕВКУН: Ну вот мы сегодня и посмотрим, есть, что, или так. Сегодня говорим о тернистом пути к самостоятельности. Мы хотели бы услышать вас, друзья. Мы также расспросим Регину. Регина в своём материале, как раз в паблике «Типичный незрячий», об этом писала. Это путь к самостоятельности –
тернистый, непростой. Регин, ты как считаешь, на данный момент этот путь прошла, не прошла? Как ты оцениваешь то, что в данный момент с тобой происходит?
Р. ФИЛАТОВА: Нельзя сказать, прошёл ты его или нет. Мы совершенствуемся, чему-то учимся, к чему-то стремимся. Пока мы развиваемся, что-то в нашей жизни происходит. Как только мы перестаём развиваться, мы уже не живём. Самую сложную часть пути, наверное, да, прошла. Самым сложным было уехать из дома, что-то делать дальше самой, а не найти другого человека вместо родителей, который тебя так же будет опекать, как и родители.
О. ШЕВКУН: Армен пишет: «С днём рождения, «Тифлострим»!»
Р. ФИЛАТОВА: Правда! С Днём рождения, «Тифлострим», Олег! Спасибо вам за то, что вы есть.
О. ШЕВКУН: Не только Олег, но и команда, которая всем этим занимается. Смотри. Ты ведь была не интернатовским ребёнком? Расскажи немножко о себе. Вот эту часть твоего пути.
Р. ФИЛАТОВА: Ну, что рассказывать? Я была на домашнем обучении, закончила девять классов. В школе я появлялась только на какие-то праздники, на вручении премий. Я была хорошистом, отличником тогда ещё.
О. ШЕВКУН: А почему ты училась дома?
Р. ФИЛАТОВА: Интернат был достаточно далеко. Туда можно было добраться только на самолёте. Я из Якутии.
О. ШЕВКУН: Итак, Якутия, далеко от интерната, и родители решают тебя обучать дома. Как это было? К тебе реально ходили учителя, всё работало и было нормально? Или это было от случая к случаю?
Р. ФИЛАТОВА: Меня радостно поручили одной учительнице, которой нужна была работа. Также ей нужно было ухаживать за мамой. Мама у учительницы была незрячая, очень сильно болела. Вот эта учительница за меня взялась. Как она мне говорила: «Я обучаю тебя, при этом учусь сама вместе с тобой». Она была учителем русского и литературы.
О. ШЕВКУН: А как же математика, физика?
Р. ФИЛАТОВА: Вот всё по учебникам. Она консультировалась с коллегами, таким образом меня обучала.
О. ШЕВКУН: А Брайль?
Р. ФИЛАТОВА: Не было.
О. ШЕВКУН: Вообще никак?
Р. ФИЛАТОВА: Был компьютер. Я писала сочинения, диктанты, но всё на компьютере.
О. ШЕВКУН: А формулы математики, физики, химии?
Р. ФИЛАТОВА: Какое там! Что вы!
О. ШЕВКУН: Ты что, C2H5OH буквами прописывала?
Р. ФИЛАТОВА: Примерно так. А как ещё?
О. ШЕВКУН: Она спрашивает, как ещё! Когда сегодня начинаются жалобы по поводу школы-интерната о том, что всё плохо и т.д., а человек говорит: «Как ещё?». Сейчас не будем углубляться в эту историю, но я вот что хочу выяснить. А ходить, ориентироваться, убираться дома, в магазин?
Р. ФИЛАТОВА: Когда-нибудь потом. В следующей жизни.
О. ШЕВКУН: Родители тебе поясняли, почему ты не получаешь обучение? Почему они тебя не учат самостоятельности?
Р. ФИЛАТОВА: «Страшно». «У тебя есть старшая сестра». Для многих стандартная история.
О. ШЕВКУН: Я бы хотел услышать наших слушателей, зрителей. Почему сказала Регина о том, что для многих это стандартная история? Есть среди нас кто-то, для кого это стандартная история? Родители не пускают, не разрешают, потому что страшно, что с тобой будет. Елена пишет: «Я год училась на домашнем обучении. За этот год у меня было всего четыре предмета».
Р. ФИЛАТОВА: У нас всё было. Хоть ей было очень тяжело, но она очень старалась. Ей честь и хвала. Мы до сих пор поддерживаем хорошие отношения, искренне восхищаюсь этим человеком. Она для меня очень много сделала.
О. ШЕВКУН: Когда ты начала понимать, что, даже при том, что твоя учительница очень много для тебя сделала, всё-таки в жизни чего-то важного не хватает?
Р. ФИЛАТОВА: Наверное, с подросткового возраста. Начиналось осознание. Оно приходило, как мне кажется сейчас, очень медленно. Вначале было осознание, потом уже появились мысли на тему, что с этим делать. У меня в окружении не было незрячих, я не знала, как мне действовать.
О. ШЕВКУН: То есть, ты жила, ты единственная незрячая в этом большом мире? До какого-то возраста вообще с незрячими была не знакома?
Р. ФИЛАТОВА: Нет. Я знала, что есть незрячие, был один знакомый незрячий у нас в городе. Он обучился в интернате, приехал обратно к маме, рассказывал, как замечательно в интернате, но дома лучше. Даже пытался учить меня Брайлю, но, особо ничего не получилось.
О. ШЕВКУН: Виктор Шмит знаешь, что про тебя пишет? Пишет он: «Вот наглядный пример вреда инклюзии». Согласишься? Поспоришь?
Р. ФИЛАТОВА: У меня вообще к инклюзии очень противоречивое отношение. К инклюзии должно быть готово общество, как зрячее, так и незрячее. Сегодня у нас оно не готово.
Елена Огородникова пишет: «Мне мама сказала, что мы не вечные, тебе жить дальше». Вот это хороший подход мамы Елены Огородниковой.
Р. ФИЛАТОВА: Да. Это хороший подход, но он не у всех. Я бы ещё хотела добавить по поводу инклюзии. Я, к сожалению, даже не могу себя примером инклюзии назвать. Инклюзия, всё-таки, общий класс массовой школы, где сидит один вот этот вот незрячий ребёнок. Или два, или три. А это не инклюзия, это домашнее обучение. То, что я два раза в год появлялась в школе, никакого отношения к инклюзии не имеет.
О. ШЕВКУН: Александр Яшин пишет: «У меня было не совсем так. Родители исходно были за самостоятельность. А вот старшие родственники до сих пор испытывают ужас, когда слышат, что я еду куда-то один или делаю что-то сам». На самом деле да. Здесь смена поколений. Всё-таки те, кому тридцать, сорок лет, сейчас гораздо спокойнее к этому относятся. А вот люди, кому за пятьдесят, за шестьдесят…
Р. ФИЛАТОВА: Там прям катастрофа. Хотя, мне порой кажется, что у меня дедушка больше в меня верит, чем мама. У них с переменным успехом это происходит.
О. ШЕВКУН: Максим пишет: «Я учился на домашнем обучении. С самостоятельностью проблем, по большей части, нет. Всё с взаимопониманием. Только спорим, когда надо куда-то идти или ехать». Регин, вот подростковый возраст – четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать лет. Компании, тусовки – у тебя этого не было?
Р. ФИЛАТОВА: У меня этого не было. У меня был интернет.
О. ШЕВКУН: Я так понимаю, что именно в интернете ты поближе столкнулась с незрячими людьми?
Р. ФИЛАТОВА: Да.
О. ШЕВКУН: Это было что? Открытие людей, которые во многом похожи на тебя, или это было страшно? Или это было «и то, и другое, и можно без хлеба»?
Р. ФИЛАТОВА: Это было очень интересно, ярко, любопытно. Я расспрашивала буквально всё. Особенно у людей, которые на тот момент достигли какой-то самостоятельности. Мне тоже хотелось чего-то такого.
О. ШЕВКУН: Есть люди, которые подходят к этому моменту жизни и говорят: «Да я ничего не смогу, не умею». А вот тебе чего-то реально хотелось. Кого-то приходится двигать, подвигать к самостоятельности, а они не двигаются. А ты сидишь и говоришь о том, что тебе реально чего-то хотелось. Как думаешь, чем это определяется? Это моменты, связанные с темпераментом, с обучением?
Р. ФИЛАТОВА: Это связано с темпераментом, с характером, с принятием себя, и это в первую очередь.
О. ШЕВКУН: Когда ты поняла, извини за такую постановку вопроса, что из дома надо уходить?
Р. ФИЛАТОВА: Когда закончила девять классов.
О. ШЕВКУН: Зачем тебе это было нужно?
Р. ФИЛАТОВА: Заканчивать девять классов или уходить из дома
О. ШЕВКУН: Уходить из дома.
Р. ФИЛАТОВА: Потому что как раз я ждала, отчасти, своего совершеннолетия. А уезжать из дома было нужно, потому что я понимала, что ничему дома не научусь.
О. ШЕВКУН: Но ты же точно так же могла взять и учиться всему дома: убираться, готовить, ходить! Что мешало? Кстати, про тебя тут Слепой Кактус пишет: «О, Регина! Звезда Ютуба!» Регина – звезда Ютуба, а что дома-то не сиделось?
Р ФИЛАТОВА: Не знаю. Не хотелось сидеть дома. Хотелось общения, друзей, учёбы, развития. Хотелось повидать таких же, как я.
О. ШЕВКУН: Как пришла идея поехать в Курск? Была одарённый музыкант?
Р. ФИЛАТОВА: Одарённым музыкантом я никогда не была. В Курске в этом убедилась окончательно. Вокалом занималась, но понимала, что до академического вокала тоже, на самом деле, очень далеко. Тембр голоса все определяют, как народный, а я пела эстрадку. Короче, такое себе. Художественная самодеятельность. Региональная. Начала общаться с теми, кто собирался в Курск, кто отучился в колледже. Пришла идея. Девчонкам, с которыми общалась, предложила: «Поехали?» И поехали.
О. ШЕВКУН: Я сейчас задам этот вопрос. Я понимаю, что на меня могут обидится бывшие ученики этого колледжа в Курске, но у меня порой такое ощущение, что Курский музыкальный колледж – это не только, а то и не столько место, где толковые, талантливые незрячие и слабовидящие люди обучаются музыке, сколько место, где у человека, окончившего девять классов, появляется возможность уехать туда и начать самостоятельную жизнь. Согласишься или поспоришь?
Р. ФИЛАТОВА: Отчасти, да. Цели у каждого свои. Колледж, при всём моём уважении и любви к некоторым преподавателем, должен развиваться, идти вперёд. Должны появляться новые направления, чтобы людям хотелось туда ехать. Но, к сожалению, они немножко застряли на академизме, где-то в конце восьмидесятых.
О. ШЕВКУН: Я так понимаю, что там есть ещё одна проблема. Не так много людей, которые по-настоящему подготовлены и могут туда приехать. Я слышал жалобы о том, что студентов нет. Мы берём всех, кого угодно, потому что мест много, а занять эти места некем.
Р. ФИЛАТОВА: Опять-таки. Почему нет студентов? Потому что нет новых направлений. У меня, как минимум, пять человек знакомых, которые говорят: «Был бы там тот же эстрадный вокал, я бы пошла». Не хочет на классику молодёжь.
О. ШЕВКУН: Бывшие выпускники Курска, что скажете? Елена Огородникова пишет: «Это здорово, когда человек понимает, что ему нужно жить дальше и старается, по возможности, противостоять гиперопеке». Что было самое сложное для тебя, когда попала в Курск?
Р. ФИЛАТОВА: Не знаю. Мне кажется, первое время всё было сложно. Нужно было к очень многому привыкать и в бытовом плане, и ориентировка была нужна. С ориентировкой я, конечно, подзадержалась.
О. ШЕВКУН: То есть ты не ходила с тростью по городу и т. д.?
Р. ФИЛАТОВА: Первое время – нет.
О. ШЕВКУН: Как начала ходить? Были какие-то специальные занятия? Или просто тусой собирались и ходили?
Р. ФИЛАТОВА: Собирались и ходили. Когда появился сын, стала ходить одна. В частности, перед разводом, после развода. Когда я поняла, что не хочу никого просить, чтобы меня куда-то с ребёнком сводили.
О. ШЕВКУН: Тебя заставила жизнь?
Р. ФИЛАТОВА: Меня подтолкнула жизнь. Хотела-то я давно. Хотеть можно всё, что угодно, но нужно что-то делать для того, чтобы хотелки осуществлялись.
О. ШЕВКУН: А ведь это слишком сурово. Ты представляешь, что мы сейчас можем сказать, или что кто-то из наших слушателей, зрителей может услышать? «Ребята, чтобы научиться плавать, пожалуйста, броситесь в воду». А ведь там может и затянуть. То, что говорят родители, может быть правильным. Действительно, это опасность. Как ты думаешь, может ли быть простой способ для человека, который понял, что ему восемнадцать лет, а он ничего, кроме школьной программы, не знает? Он не приспособлен к этой жизни. Есть ли более простой способ научиться, чем бросится в эту воду?
Р. ФИЛАТОВА: Наверное есть. Может, я просто его не искала.
О. ШЕВКУН: Внимание! Я хочу спросить наших зрителей. Мы сейчас почитаем сообщения, поскольку сегодня очень активный чат. Сейчас мы слышали о таком (Регина, может быть, не согласится) весьма страшном способе. Взять и бросится в воду. Есть ли более простой способ начать жить самостоятельно? Напишите, пожалуйста!. Пишет слушатель, я не очень согласен с тем, что пишет он, или она: «Чтобы инклюзия работала, как надо, нужно доносить до незрячих и о зрячих, что они равны. Ещё со школьной скамьи». А вот не равны они, потому что зрячему не приходится учиться ходить с тростью, зрячему не приходится осваивать особые функции мобильного телефона и ещё куча всего другого. Они не равны.
Р. ФИЛАТОВА: Я не могу сказать, что они равны. Тут дело не в равенстве, а в принципе, в осознании, в принятии окружающего мира. Зрячие должны понимать, что вокруг них существуют разные люди: дцп-шники, глухие, глухонемые, с интеллектуальными нарушениями. А мы должны понимать, что вокруг нас люди тоже разные: со своими характерами, со своими особенностями, несмотря на то, что они «условно здоровые». Люди со своими особенностями психики, с темпераментом. Да все мы со своими особенностями.
О. ШЕВКУН: Тут пошли сообщения. Елена Огородникова пишет: «Я в Курск ровно также уезжала. Мои не верили, и даже не хотели отпускать меня. Был момент. Но я поставила перед фактом, что документы уже отправила». Вот так.
« – Куда едешь?
– В Курск! Учиться!
– Не уезжай!
– А я всё равно уеду!».
Р. ФИЛАТОВА: Меня тоже не хотели отпускать. У нас несколько месяцев шли переговоры. В итоге меня родители привезли туда. Буквально до последнего дня они свои вещи собирали. Мои уже были разложены. Была обустроена комната. Мама уже стоит в дверях с чемоданом и говорит: «А может, всё-таки домой?». Я ей отвечаю, что, может, нет.
О. ШЕВКУН: Из Якутска в Курск – далеко. Ты не одна. Тут у нас Елена Огородникова. Слепой Кактус пишет. Слушай, наверное, ты знаешь, кто это?
Р. ФИЛАТОВА: Конечно.
О. ШЕВКУН: «Я тоже за компанию в Курск поехал».
Р. ФИЛАТОВА: Да! Я знаю историю этого человека. Он тоже за компанию в Курск поехал.
О. ШЕВКУН: Одна и та же компания была?
Р. ФИЛАТОВА: Нет. Разные.
О. ШЕВКУН: Пишет Кристина Тельпук: «Сейчас те, кто подготовлен, идут в обычные колледжи». Кристина Тельпук, смотри, я также обращаюсь ко всем остальным. Незрячий человек, который окончил не одиннадцать или двенадцать, а девять или десять классов, куда ему идти, кроме Курска и, допустим, каких-нибудь колледжей массажистов?
Р. ФИЛАТОВА: В массажный не берут с десятью классами образования.
О. ШЕВКУН: Да ну! Кактус продолжает: «Меня, по-хорошему, нужно было ещё на прослушивании гнать оттуда метлой поганой».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, он правду говорит!
О. ШЕВКУН: Не выгнали тебя, Кактус!
Р. ФИЛАТОВА: Кстати, не надо! Играл он нормально. Пел ужасно, а играл, действительно, нормально.
О. ШЕВКУН: «Я, наоборот, за инклюзию», – пишет Максим. «Ну а я не за компанию поехала в Курск, но, отчасти, вопреки воле родственников. Тут даже мама пыталась отговаривать», – пишет Елена. Смотри, ты ведь в Курске пересеклась напрямую с людьми, которые вышли из интернатской среды, и сама попала в интернат. Каково тебе это было? Вот было что-то непонятное, когда ты встретилась с этими людьми?
Р. ФИЛАТОВА: Мне вот эта вот режимность зоновская вот, а в остальном.
О. ШЕВКУН: А что, тебе с этим было сложно?
Р. ФИЛАТОВА: Ага, очень.
О. ШЕВКУН: Почему?
Р. ФИЛАТОВА: Ну потому что я… В принципе у меня с подросткового возраста с режимом трудности. Вот с этим вот: «Строем на обед, строем на пары». Вот то, что вы говорили, да, в одном из предыдущих эфиров. Но, тем не менее, интернат остался для меня вот такой вот, да, я вам говорила до эфира, да, ну, не мечтой, а чем-то таким… То есть, всё то, что со мной произошло в Курске, должно было бы со мной произойти гораздо раньше, ещё в интернате, но вот не случилось как бы. Поэтому такое небольшое сожаление о том, что не было интерната, есть.
О. ШЕВКУН: Представляете, друзья, какая штука. «Интернатовские» мечтают о том, чтобы его не было, а те, у кого не было интерната, мечтают о том, чтобы он был! Вот какая-то такая несправедливость жизни.
Р. ФИЛАТОВА: Это, наверное, всё надо попробовать по чуть-чуть, тогда можно будет сравнивать, потому что домашнее обучение – это…
О. ШЕВКУН: Давай посмотрим вопросы, которые здесь есть. Тут спрашивает Максим по поводу того, как быть с нервными родителями, с нервными родственниками, с теми, кто… ну вот, ты боишься, что, если ты сделаешь этот шаг – ты переступишь, то с человеком что-то случится может.
Р. ФИЛАТОВА: Ты боишься. Ты, естественно, боишься. Ты не можешь не бояться своих родственников. Они не могут не бояться за тебя, но, к сожалению, наступает такой момент, когда всё-таки приходит выбор – сидеть и боятся или строить жизнь как-то дальше, чтобы потом эти же нервные родственники могли бы тобой гордиться.
О. ШЕВКУН: Скажи, пожалуйста, когда ты вспоминаешь те годы, а тебе ведь лет на самом деле не так много было, вот именно самостоятельной жизни. Какое твоё главное достижение? Какая твоя главная ошибка? И был бы какой-то яркий случай, мы, пожалуй, даже с этого начнем, когда ты выглядела в этот момент смешно, нелепо, но это оказалось важно и нужно?
Р. ФИЛАТОВА: Ой, как интересно на такие вопросы отвечать.
О. ШЕВКУН: Давай, подумаем.
Р. ФИЛАТОВА: Ну, я с простого начну, а потом подумаю, что-то всё-таки было, именно… Ой… Если про достижение, то это рождение и самостоятельное воспитание сына.
О. ШЕВКУН: Ну это ещё в процессе.
Р. ФИЛАТОВА: Самостоятельный процесс, да. Если ошибка, ну, я бы конечно, сказала «брак», но я не буду так говорить, всё-таки мы…
О. ШЕВКУН: Но ты уже сказала. Мы уже не вырежем. Это прямой эфир. Ты понимаешь, да?
Р. ФИЛАТОВА: Ну ладно, что же теперь делать. А вот про нелепость ситуации…
О. ШЕВКУН: Да, и были ли случаи, и вообще, как ты ухитряешься, наверное, я не знаю, не в ту комнату войти, не к кому обратиться, не туда повернуться… Ну, какие-нибудь такого плана.
Р. ФИЛАТОВА: Да сколько угодно! Не тот кабинет, не та комната, не тот человек. Разговоры со столбами, врезания в столбы на всей скорости. Да сколько угодно!
О. ШЕВКУН: Как ты научилась не ходить потом и не думать, знаешь ведь, как бывает? Я знаю даже по себе, у меня есть эта проблема. Потом целый день не можешь ничего делать. «Ну как я так, ну такую дурость сделал, такую дурость! Теперь весь мир меня точно замечает, и все окружающие меня точно обсуждают!». Тебе это качество не знакомо?
Р. ФИЛАТОВА: Ну, если над собой нужное количество времени посмеяться, то это проходит.
О. ШЕВКУН: То есть, посмеяться над собой, для тебя это важно?
Р. ФИЛАТОВА: Да.
О. ШЕВКУН: По поводу ухода и вот этого вот бегства, о котором ты говорила. Это не совсем бегство в твоем случае. Александр Гусев пишет: «Зачастую других вариантов нет». Вот так прямо сурово. «Наверное, нет, – пишет Елена, – ведь только бросившись в воду, ты погружаешься в реальность». Теперь смотри, я задам тяжёлый вопрос. Ведь кто-то скажет, что, если бы ты когда-то послушалась родителей, то ты бы сейчас не была одинокой матерью, тебе бы не пришлось жить в чужом городе, одной воспитывать ребёнка. Родители могли бы реально уберечь тебя от этих ошибок, но ты не дала им такой возможности. Твой ответ, Регина Филатова?
Р. ФИЛАТОВА: Если бы я послушалась родителей, я бы не имела сейчас квартиры, пусть и в ипотеку купленной, но собственной. Я бы не имела бы сейчас никаких навыков ориентировки, никаких навыков бытового ориентирования, скажем так. Естественно, да, у меня бы не было смысла жизни в виде сына, что самое главное, и никакого жизненного опыта бы не было. У меня бы был компьютер, у меня бы были, конечно, рядом любящие родственники, которые бы за мной ухаживали, которые бы во всём мне помогали.
О. ШЕВКУН: Ну ты бы общалась по компьютеру. Ты может быть бы что-нибудь делала…
Р. ФИЛАТОВА: Хорошо, замечательно. Просто великолепно! А что бы было со мной, когда бы их не стало?
О. ШЕВКУН: Я знаю людей, которые боятся одной этой мысли. То есть: «Ты знаешь, а давай об этом не будем говорить! А давай об этом не будем думать!». Я знаю людей, которые живут примерно так. Что скажешь таким людям? «Вот не будем – это страшная мысль».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, мы можем этого бояться, но это не значит, что этого не произойдёт. То есть, пока мы боимся, наши родные живы, да, получается!
О. ШЕВКУН: Да.
Р. ФИЛАТОВА: Правда?
О. ШЕВКУН: Ну да.
Р. ФИЛАТОВА: Серьёзно?
О. ШЕВКУН: Ну да, мы боимся, что их не будет.
Р. ФИЛАТОВА: Ну, хорошо бы. Тогда бы люди вечно жили, в принципе.
О. ШЕВКУН: Ага, ты вот про что!
Р. ФИЛАТОВА: Да.
О. ШЕВКУН: Типа бояться – это способ удержать близкого человека.
Р. ФИЛАТОВА: Бояться –- это способ удержать самого себя от принятия важных решений.
О. ШЕВКУН: Пишет Александр Яшин. Он никогда не был в Курске, никогда не учился в Курском колледже. Я думаю, он понаслышке знает. Поэтому мы сейчас проверим, прав он или нет. Александр пишет: «Да, кузница семей там та ещё, пополам со многими другими аспектами. Плюс, как верно сказано, мало кто едет действительно за профессией». Может быть закрыть это всё? Я имею в виду Курск.
Р. ФИЛАТОВА: И зачем?
О. ШЕВКУН: Ну, например, затем, чтобы, смотри, как проверка работает: выполняете свою функцию? У вас какая функция – готовить незрячих музыкантов. Выполняете её насколько – кпд у вас какой? «Да, мы семьи готовим, разводы готовим, всё, что угодно, готовим», как одна выпускница сказала: «Я, – говорит, – научилась там вокалу и бокалу». Закрыть её после этого сразу же!
Р. ФИЛАТОВА: Хорошо! И что будут делать наши незрячие? Сидеть и рассказывать, как им тяжело живётся? Они и так это делают многие. И я так делала очень долго.
О. ШЕВКУН: То есть, для тебя это выбор: либо оставаться в том, в чём ты была, или Курск, не Курск, но это возможность как-то из этого выбраться?
Р. ФИЛАТОВА: Ну да, Курск – это всего лишь один из вариантов. Ну тогда надо все ЦРСы закрыть тоже.
О. ШЕВКУН: А какие другие? Другие варианты? Я хочу спросить на самом деле и наших зрителей тоже. Значит, вот незрячий человек. Он находится в положении Регины, Он находится в ситуации, когда родители его опекают. Родители его очень любят, так любят, что не продохнуть. И он хочет что-то менять. Какие варианты предложите такому человеку? А пока Александр Яшин предлагает ввести в Курске курс этномузыкологии. Что скажешь? Этномузыкология…
Р. ФИЛАТОВА: Александр, мы что только не предлагали. Ну, воз как бы, он… Ну, воз и ныне там.
О. ШЕВКУН: Вот, Елена ехала в Курск, чтобы поглубже узнать музыку. Как раз окончила девять классов. Александр говорит: «Куда идти?! Легко, в обычный зрячий колледж доучиваться. Есть примеры». А вам ответят: «А ждут нас там с распростёртыми объятиями!» В кавычках, конечно, Александр. У тебя были мысли в обычный зрячий колледж?
Р. ФИЛАТОВА: Нет, у меня не было мыслей в обычный зрячий колледж. Мне сейчас хватает обычного зрячего университета. Я, как раз-таки, ехала в учреждение для незрячих, чтобы познать, скажем так, вот ту интернатскую жизнь, которой у меня никогда не было. Которая всё-таки – через которую, на мой взгляд, должен пройти каждый незрячий человек.
О. ШЕВКУН: Виктор Шмидт предлагает, я хочу услышать твоё мнение по этому поводу: «Лучше добавить зрячих ребят в классы спецшкол». То есть, обычная спецшкола, и туда зрячих посадить.
Р. ФИЛАТОВА: Многие родители и дети на это просто не пойдут. Ну, если дети как бы старшеклассники, они на это просто не пойдут.
О. ШЕВКУН: Пишет Слепой Кактус: «Я в прошлом году на Украину ездил самостоятельно. Тут мои родственники запаниковали по-настоящему. Пугали всякими страшилками. Ну ничего, вернулся жив-здоров. Правильно сделал».
Р. ФИЛАТОВА: Да, правильно сделал. Да, он как раз через Курск ездил, в гости заезжал. Заезжайте ещё. (Смеётся).
О. ШЕВКУН: «Но для меня Курск, – пишет Елена, – это первый самостоятельный выезд далеко, Потом уже была Москва». «Интернат пережить гораздо ценней, чем не пережить. Школа жизни ещё та», – пишет Александр. По этому поводу на самом деле большие споры идут, и тут уже даже в нашем чате эти споры пошли.
Р. ФИЛАТОВА: Это бесконечная тема абсолютно, поэтому…
О. ШЕВКУН: Так, так, так. Слепой Кактус: «Ага, с лестницы красиво летала!»
Р. ФИЛАТОВА: Ой, да, летала. Я замечательно летала, вот буквально на днях вспоминала, как летала. (Смеётся). Было такое, да!
О. ШЕВКУН: Были случаи, когда к врачу приходилось идти после этого?
Р. ФИЛАТОВА: Кстати, по поводу этого. Вот нелепый и смешной, наверное, но, наверное, такой, да.
О. ШЕВКУН: Это тебе Кактус подсказал?
Р. ФИЛАТОВА: Ой, спасибо. Кактусёнок, спасибо! Короче говоря, да, был такой замечательный момент. Я на первом курсе после оркестра спускалась со сцены, и упала так удачно, что сломала руку в двух местах. Летела я, а впереди меня летела балалайка. Я очень нецензурно свои мысли по этому поводу выражала. Мне было очень стыдно потом перед преподавательницей, но, к сожалению, так было.
О. ШЕВКУН: Не хотелось после этого на всё забить, жить спокойно и не лезть?
Р. ФИЛАТОВА: Нет, наоборот, я очень боялась того, что меня отправят в академотпуск, поэтому, я, как только выписалась из больницы, сразу начала играть. Преподаватель попытался мне запретить, но я сразу начала играть, потому что я очень не хотела в академ.
О. ШЕВКУН: Пишет Виктор: «Смотрю на Кристину, – ну, на Регину, наверное, да, – перед глазами такой же характер. Удивительно». Тебе никогда не приходилось слышать о том, что «Регина, ты сильная, ты справляешься, а я просто слабый или я просто слабая»?
Р. ФИЛАТОВА: Приходилось, и, зачастую, приходилось это слышать от людей, От таких, в которых я видела настолько внутреннюю силу, что… Вот это вот самое страшное, когда человеку, яркому, харизматичному, умному, сильному, интересному, внушают, что он слабый и он ничего не может. На это очень страшно смотреть, честно говоря.
О. ШЕВКУН: То есть, ты к тому, что это сломленный человек, что, в принципе, он мог бы, но его научили тому, что он не может?
Р. ФИЛАТОВА: Его научили тому, что он не может.
О. ШЕВКУН: И он поверил?
Р. ФИЛАТОВА: И он поверил.
О. ШЕВКУН: Теперь внимание, я понимаю, что у нас огромная разница в возрасте и смотреться то, что я сейчас предложу, будет неестественно, но я тебе сейчас разыграю такого незрячего, с которым ты познакомилась, который, ну, давай мы будем всё-таки равными по возрасту сейчас. Мы представим на минуточку, который тебе говорит: «Слушай, я тут смотрел тебя в «Тифлостриме», ты, конечно, крутая, но у меня ситуация совсем не такая, как у тебя. Я очень хочу вырваться, но вот у меня никак не получается!». Задай мне следующий вопрос, и я продолжу беседу. Я тебе сказал, что вот у меня ситуация гораздо хуже, чем у тебя, но я хочу из этого вырваться.
Р. ФИЛАТОВА: Хорошо, что ты делаешь для того, чтобы из этого вырваться?
О. ШЕВКУН: «Слушай, ну мне вообще нельзя вырваться, потому что у меня есть мама, у меня есть бабушка. Отца нету. Он ушёл, когда я был ещё маленьким. Меня вообще из дома не выпускают, представляете! Представляешь, мне 19 лет, мама уходит, дверь запирает и говорит: «Ты только газ не включай!».
Р. ФИЛАТОВА: С мамой разговаривать пытался?
О. ШЕВКУН: «Пытался. Она говорит: «У меня инфаркт будет! Вообще не трогай эту тему!».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, а мама думает о том, что с тобой будет, когда её не станет?
О. ШЕВКУН: «Слушай, ну, честно говоря, она, конечно, думает, она иногда так говорит, что «я боюсь, у меня сердце болит», но вот… Наверное, она, конечно, как-то об этом думает, но, всякий раз – это болезненная тема. Она говорит: «Пока я здесь, я о тебе позабочусь».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, надо объяснять, разговаривать, говорить, что «Мамочка, у тебя сердце болит. Не дай бог тебе плохо станет. Кто к тебе будет в больницу ездить? Кто тебе будет в аптеку ходить за лекарствами, не бабушка же старенькая, правда, за бабушкой за самой уход нужен?»
О. ШЕВКУН: «Ну хорошо. Ну, даже если я объясню. Ну, я выйду во двор, а у нас машины тут снуют. Так и снуют – туда-сюда, туда-сюда, я просто боюсь. Я понимаю, что меня во двор выпустить одного, что меня за руль машины посадить: всё кончится одинаково быстро и одинаково трагично».
Р. ФИЛАТОВА: Не кончится всё одинаково быстро и одинаково трагично. У тебя есть слух, у тебя есть ощущения, ты чувствуешь, что впереди тебя находится, ты просто не пробовал!
О. ШЕВКУН: «В нашем маленьком городе нет человека, который меня мог бы научить!».
Р. ФИЛАТОВА: А ВОС есть у вас?
О. ШЕВКУН: «Ну, ВОС у нас есть, но там какие-то бабушки такие вообще».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, значит, тебе нужно попытаться сменить город.
О. ШЕВКУН: «Подожди, как?»
Р. ФИЛАТОВА: Ну, у меня тоже в городе не было человека, который бы мог меня научить, почему-то. Мне пришлось город менять.
О. ШЕВКУН: Вообще, на самом деле, конечно, я вот сейчас сижу и думаю: этому человеку очень нелегко. На это нужна огромная внутренняя мотивация для того, чтобы вот так сделать – сменить город. У тебя был преподаватель по ориентировке?
Р. ФИЛАТОВА: Нет.
О. ШЕВКУН: У тебя был преподаватель, ну, я не знаю, по домашнему хозяйству?
Р. ФИЛАТОВА: Нет.
О. ШЕВКУН: Шить?
Р. ФИЛАТОВА: Нет. Всё через опыт.
О. ШЕВКУН: Константин пишет: «В Курский колледж, туда идут и за самостоятельной жизнью, и та категория слепых, которая считает, мол, выше головы не прыгнешь. Из большинства массажистов, музыкантов, слепой – куда же деваться». Иными словами, с одной стороны, как ты, – то, что ты рассказывала. А с другой стороны – хоть где-нибудь пересидеть.
Р. ФИЛАТОВА: Ну причём здесь «выше головы»! Я просто не понимаю вот этого вот – «выше головы», «ниже головы»! Какие-то сравнения непонятные. Ну насколько нелепо, насколько глупо!
О. ШЕВКУН: Ну, я слепой!
Р. ФИЛАТОВА: Ну, простите меня, по-идиотски будет смотреться: человек, не умея самых элементарных вещей, приезжает, значит, в зрячий колледж и говорит: «Давайте мне общагу и учите меня. Давайте мне волонтера, который будет меня водить. Давайте мне волонтера, который будет за меня писать! И давайте волонтера, который будет меня купать, кормить и обстирывать! Я же слепой, я же классный!».
О. ШЕВКУН: Так его пошлют!
Р. ФИЛАТОВА: Вот и я про это же говорю.
О. ШЕВКУН: Именно поэтому, всё-таки Курск.
Р. ФИЛАТОВА: И нет такого «выше головы». Есть медленное, постепенное саморазвитие, ну, самосовершенствование, не знаю, кому чего больше нравится, какой термин.
О. ШЕВКУН: Когда ты собиралась замуж, родители отговаривали?
Р. ФИЛАТОВА: Да.
О. ШЕВКУН: Правы были? Скажем так, отговаривали по тем причинам, которые потом стали непреодолимыми, или нет?
Р. ФИЛАТОВА: Отговаривали по тем причинам, что они не знали моего избранника.
О. ШЕВКУН: То есть, подожди, не знали и уже…
Р. ФИЛАТОВА: Ну не знали, то есть, ну так. Я же забеременела, потом замуж пошла. Поэтому, изначально, какой был разговор: «А как ты будешь с ребёнком? А надо тебя забирать?»
О. ШЕВКУН: Тебе даже предлагали ребёнка забрать у вас, по-моему?
Р. ФИЛАТОВА: «Надо ехать к родственникам или надо ребёнка отдавать». Вот я говорю: «Ни то, ни то».
О. ШЕВКУН: Но тебе же могли сказать, что «Ребёнку у нас будет лучше. Мы знаем, как о нём позаботиться, а ты не знаешь!»
Р. ФИЛАТОВА: Ну, я тоже буду знать.
О. ШЕВКУН: С социальными работниками как? Не только с социальными, но и с медицинскими как выстраивались отношения?
Р. ФИЛАТОВА: С медицинскими работниками отношения выстраивались хорошо. Был один не очень приятный опыт встречи с органами опеки, то есть, как получилось: неонатолог хотела сделать, как лучше, а получилось – как всегда. Хотела, чтобы нам выделили соцработника, чтобы к нам мог прийти первое время помочь там раз в неделю. Мы в общежитии жили. Вместо соцработника пришли органы опеки, сказали: «Может быть, вы нам ребёночка на полгодика отдадите? Потом легче будет». Я говорю: «А в каком плане легче? Я за полгода прозрею или он научится сам себя обслуживать? То есть, что конкретно должно произойти за эти полгода?»
О. ШЕВКУН: Хороший вопрос, Регина! Теперь тоже, Константин пишет: «Моя ситуация, как раз-таки, действовать нужно радикально – ставить перед фактом, ведь жизнь-то ваша, а не их. Любовь – одно, а ваша жизнь – другое». Ну, это, собственно, то, о чём мы говорили здесь сегодня. «Мне тоже нравится такая активность и позитивность», – пишет Максим. А встречаются ли тебе люди, которые говорят: «Регина, я от твоей позитивности просто устала! Вот сколько можно! Вот такая…».
Р. ФИЛАТОВА: Встречаются люди такого плана, что из серии там: «Не все же такие, не всем же такими быть Зачем так излишне себя проявлять, так скажем».
О. ШЕВКУН: Хорошие комментарии здесь от Александра: «Если человек жалеет себя и думает, что его никто не ждёт, пусть сидит дома, потому что на работе его тоже никто не ждёт».
Р. ФИЛАТОВА: Ну он и сидит, собственно, как правило.
О. ШЕВКУН: Смотри, но ведь у тебя было то, что называют любящим домом, любящей семьёй. А ты всё равно предпочла самостоятельность, или любовь всё-таки не только в этом?
Р. ФИЛАТОВА: Ну, любовь, наверное ещё и в умении отпускать детей своих – радоваться за них, гордиться ими, верить в них.
О. ШЕВКУН: Анастасия пишет: «Меня мама пыталась не пустить на отдых. А когда я садилась в поезд, плакала и просила вернуться домой. Теперь меня провожает служба сопровождения, а маме я звоню только из вагона».
Р. ФИЛАТОВА: Ну я звоню, да, тоже. Ну это, как бы, естественно. Тем более, когда я, вот, тоже, получается, с мелким ехала домой. Мы ехали до Москвы, летели потом. То есть, я звонила, да, нас так же служба встречала. Я звонила, там, что да, я села. Почему нет? Бабушка переживает за внука, мать переживает за дочь. Это нормально.
О. ШЕВКУН: А отношения не разрушились с родителями? Через всю вот эту твою эпопею?
Р. ФИЛАТОВА: С переменным успехом. Я так отвечу.
О. ШЕВКУН: Ну, это вся жизнь, на самом деле. Creepy From пишет: «Курский музыкальный колледж – плацдарм в самостоятельную жизнь». Ну это уже, вот, ваша внутренняя, такая, история. Константин пишет: «А я тоже со сцены как-то грохнулся. Правда, на репетиции». Слушайте, ну, это, по-моему, многие из нас летали.
Р. ФИЛАТОВА: Ну, я думаю, да. Просто такие, не самые приятные ощущения.
О. ШЕВКУН: «Курск – реальная школа выживания. И очень неплохая для обучения самостоятельности во всех отношениях», – пишет Анастасия. Я сейчас думаю, насколько бы я своего ребёнка туда отпустил. Знаешь, Регин, сердце бы у меня болело конкретно.
Р. ФИЛАТОВА: Болело бы. А что делать?
О. ШЕВКУН: Хорошо, а что сейчас, вот, сейчас у тебя квартира, да? У тебя ипотека. Что сейчас для тебя, в этой самой самостоятельной жизни, самое сложное? Вот, есть что-то такое, по поводу чего ты говоришь: «Нет, вот для меня это ещё не освоено».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, не то, чтобы, прямо не освоено, но недоосвоено. То есть, я считаю, что мне ещё в ориентировке есть, к чему стремиться.
О. ШЕВКУН: Например?
Р. ФИЛАТОВА: Ну, мне кажется, что чего-то не хватает. Понятно, что по знакомым маршрутам я и хожу, и на общественном транспорте перемещаюсь без проблем. Но, вот, всё равно, ну, я критично достаточно к себе отношусь. Мне всё время кажется, что что-то не то. Что надо чего-то ещё сделать.
О. ШЕВКУН: Слепой Кактус, хочу вас в эфир! Сейчас я прочитаю сообщение, которое тебе пришло. Дело в том, что, я вам сразу скажу, друзья, у меня есть, здесь, у нас, в «Тифлостриме», есть такой перечень тем, который у нас находится в разработке. И мы понимаем, что мы эту тему возьмём, когда будет хотя бы два участника. Так вот, есть у меня тема, которая уже лежит некоторое время. Мы её не можем выпустить, потому что второго участника нет. Нам нужен второй участник, который общается со зрячими по этой теме. Так вот, пишет Слепой Кактус. Уважаемый, comanda@tiflo.info, напишите прямо сегодня, где вы, и как вас найти? Он пишет нам следующее: «Был на Украине, на фестивале по настольным ролевым играм…».
Р. ФИЛАТОВА: О, это моя мечта!
О. ШЕВКУН: «…Среди огромной толпы зрячих. Меня прекрасно приняли. Я уже год в этом сообществе. И всё круто. Не загоняйте себя в рамки незрячих сообществ», – пишет Слепой Кактус.
Р. ФИЛАТОВА: Правильно!
О. ШЕВКУН: Значит, ролевики, передача про ролевые игры, про участие незрячих вместе со зрячими, с ролевыми играми. Я хочу эту тему! Она у нас, я сейчас тебе страшную вещь скажу, Регина, она у нас стояла в расписании, по-моему даже на сегодня, на 15 января. Но мы её переставили. Во-первых, потому, что у нас с тобой тема. А во-вторых – потому, что участника нет. У меня один участник есть, второго нет.
Р. ФИЛАТОВА: Это очень крутая тема. Я буду смотреть. Я буду с удовольствием смотреть. Потому, что делился со мной впечатлениями Кактус. Я очень мечтаю туда попасть. У меня есть две вещи, два мероприятия, куда я мечтаю попасть. Я мечтаю попасть на «Нашествие» в этом году. Хотели, не сложилось, к сожалению. И мечтаю попасть вот на вот эти вот самые ролевые игры, на Украину.
О. ШЕВКУН: Разговор перешёл в эмоции. Пишет Юрий: «Интересно, конечно, но тема иная. Любое дело начинается с бизнес-плана». Ну, по-моему, кстати, у тебя для своей жизни бизнес-плана не было. То есть, тебе просто хотелось поплыть, и ты поплыла. И, в общем, понятно, что эта история, этот подход подходит не для всех.
Р. ФИЛАТОВА: Конечно не для всех. Я и не говорю, что он для всех подходит. Кто-то очень тщательно прорабатывает, продумывает каждую мелочь. Но я в принципе человек достаточно эмоциональный.
О. ШЕВКУН: «…Есть ли такие, расписанные на бумаге проекты? Вопросы о реализации отдельно. Эти проекты могли бы поставить цель перед людьми». Ну, я думаю, что Юрий имеет ввиду проект обретения самостоятельности. Вот этого пути к независимости.
Р. ФИЛАТОВА: Поставить перед человеком цель может только сам человек.
О. ШЕВКУН: Пока он сам не хочет, ты его…
Р. ФИЛАТОВА: Хоть какие проекты. Я могу подробный план написать человеку, что ему делать, под пунктами: 1, 2, и 123. Но только это всё равно ничего не изменит.
О. ШЕВКУН: Он сам должен сделать. Елена тебя спрашивает: «Свободно ли ты передвигаешься, учитывая то, что ориентирования не было? И легко ли ты осваиваешь новые маршруты?». Да, кстати, ты тотальник ведь, да?
Р. ФИЛАТОВА: Да, да, да. Я передвигаюсь свободно по знакомым маршрутам. И в принципе относительно легко осваиваю незнакомые. Я не стесняюсь спрашивать людей. Потому что лучший навигатор – это, всё-таки, прохожие. Хотя тоже, порой, не туда заводят. Но тем не менее. То есть, я стараюсь осваивать новые маршруты, нужные мне. Но когда ты редко на маршруте, ты не можешь его запомнить.
О. ШЕВКУН: Ну да. Потому что просто времени не хватает.
Р. ФИЛАТОВА: То есть, это надо ходить там регулярно, чтобы запомнить хорошо.
О. ШЕВКУН: Александр отвечает Юрию: «Юрий, какие проекты? Человек либо хочет вырваться, и выходит из этого всего, либо сидит дома, и ждёт маму с работы. Хочет – выгребет, не хочет – нет». Вот так. И Елена пишет: «Ни один проект, если человек сам не захочет, не смотивирует его, чтобы вырваться из дома».
Р. ФИЛАТОВА: Так приятно, что у нас так много людей, которые это понимают. Прям классно!
О. ШЕВКУН: «В Курске нет волонтёров, – пишет Анастасия. – Приезжаешь – и сразу учись, либо сам передвигаться и решать свои проблемы, либо также учись взаимодействовать с людьми. Уже без родителей и воспитателей». Что скажешь?
Р. ФИЛАТОВА: В смысле «нет»? Ну, во-первых, мы живём в обществе. И мы не можем не взаимодействовать с людьми. Во-вторых, волонтёры – это тоже люди. У нас просто некоторые об этом забывают. Потому, что у меня одногрупник четыре года проучился, четыре года проработал волонтёром, и наши некоторые замечательные одногруппники, однокурсники, и с курсов помладше, просто садились на шею. Заходили и говорили: «Так! – щёлкали пальчиками и говорили, – Пошли со мной туда. Давай, будь готов через 10 минут». Просто пользуясь его добротой и его безотказностью. Я бы послала туда, куда им надо, самих. Поэтому волонтёры есть. Просто с ними нужно взаимодействовать грамотно, корректно. И их время личное тоже нужно уважать.
О. ШЕВКУН: А насколько, с твоей точки зрения… Я сразу переадресую этот вопрос тоже нашим зрителям. Хотя нам сейчас нужно заканчивать уже. Насколько работают здесь центры реабилитации? То есть, вот, Курск, у тебя же, фактически, Курск стал таким реабилитационным центром.
Р. ФИЛАТОВА: Ну да.
О. ШЕВКУН: Есть организации, и есть учреждения, которые, собственно, призваны быть такими центрами. Вот, собственно, они, насколько они в этом плане помогают?
Р. ФИЛАТОВА: Ну, у меня очень много есть знакомых, которым они помогли, действительно. То есть, поэтому они тоже нужны, и они тоже важны, и они тоже делают свою работу в целом. То, что они не всем могут помочь – это уже не их вина. Это уже человеческий фактор срабатывает. То есть то, что ты приехал в реабилитационный центр, а потом вернулся обратно, домой, сел снова дома – это уже твоё решение.
О. ШЕВКУН: То есть, ты всё получил, но ты разбазарил то, что получил. Тебе дали, но ты разбазарил.
Р. ФИЛАТОВА: Ну да.
О. ШЕВКУН: Регина, в твоей жизни кого больше: зрячих друзей, или незрячих?
Р. ФИЛАТОВА: Незрячих всё-таки. Слабовидящих, незрячих.
О. ШЕВКУН: А как думаешь, просто иногда критикуют… Иногда есть, и я встречаю это у людей, вот, тех, кому 20 с небольшим, может быть немножко младше. Они говорят: «Я хочу из слепецкого общества вырваться, в принципе». То есть, путь к обретению самостоятельности, среди прочего, идёт через выход из слепецкого сообщества.
Р. ФИЛАТОВА: Зачем?
О. ШЕВКУН: Ну, например, потому, что я хочу интегрироваться. Я хочу не оказываться в «слепушатнике», я не хочу ограничивать своё общение.
Р. ФИЛАТОВА: А никто не просит ограничивать своё общение. Можно общаться и со зрячими, и с незрячими. Это самоотрицание. То есть: я не хочу быть слепым. Я не хочу показывать, что я слепой. Я хочу среди зрячих вариться.
О. ШЕВКУН: Да. И что?
Р. ФИЛАТОВА: Получается, человек не признаёт себя. Не принимает себя таким, какой он есть.
О. ШЕВКУН: Ну, тогда есть другая крайность – оказаться в слепецком сообществе, усвоить для себя слепецкие привычки, слепецкие манеры, и вот… Или слепецкое сообщество тоже бывает разное?
Р. ФИЛАТОВА: Естественно, разное. И никто не просит усваивать чужие манеры. Ты просто находишься в обществе. И если тебе общество этих людей подходит, ты с ними общаешься. Если не подходит – ты меняешь круг общения. То есть, у нас в колледже есть те, которые бегут по коридору, пародируют преподавателей, и вот это, вот: «Ту-тпру…». Вот, у нас есть такие замечательные кадры, подпрыгивают, бегут, там. Что только не делают. Ну, я же не переняла, вроде, их манеры. Не знаю.
О. ШЕВКУН: Елена пишет: «У меня иная ситуация. Меня предоставили самой себе, но при этом преувеличивают мои достижения. Так, например, папа до сих пор убеждён, что я училась в Гнесинке, когда была в Москве». То есть, вот, вот так бывает.
Р. ФИЛАТОВА: Ну папе приятно так думать, видимо.
О. ШЕВКУН: Пишет Дмитрий Пастухин: «Дочь я туда, – в смысле в Курск, – не пустил бы, однозначно. Плод неизвестно кого растить желания нет. Уж лучше дома, чем слепых плодить».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, с размышлениями о том, что «лучше дома, чем слепых плодить», в принципе можно даже, я не знаю, простит ли мне Олег эту грубость, или скажет, что…
О. ШЕВКУН: Только чтобы нам 18+ не ставить. Без мата, пожалуйста.
Р. ФИЛАТОВА: Просто, ну, чтобы слепые не плодились, пойти и утопиться, я не знаю. Вот, и, что касается, значит, «плод неизвестно кого». Ну, во-первых – не растите, пусть дочь растит, раз она родила. Во-вторых – это, в первую очередь, ваш внук, ребёнок вашей дочери. В смысле «плод неизвестно кого»? Люди берут с детдомов, с помойки деток забирают, выращивают. «Плод неизвестно кого». Я не знаю, как у людей язык поворачивается, пальцы поднимаются, там, в голове шестерёнки проворачиваются с такими размышлениями! Ну, видимо и такое должно быть.
О. ШЕВКУН: Вот, Константин вас спрашивает. Он меня тоже спрашивает, но я, по праву ведущего, уйду от ответа. А ты не уйдёшь, ты гость. Как ты думаешь, «почему многие незрячие предпочитают работать на предприятиях, сидеть дома? Как это может быть интересной жизнью?». Это стабильность.
Р. ФИЛАТОВА: При работе на предприятиях предпочитают сидеть дома?
О. ШЕВКУН: Нет, они предпочитают работать на предприятиях, или сидеть дома. То есть, не искать чего-то другого, а найти, вот, какую-то свою нишу, именно это предприятие.
Р. ФИЛАТОВА: Ну, это стабильность. Да, согласна, кстати, что это стабильность. То есть, это зона комфорта, из которой человек не хочет выходить.
О. ШЕВКУН: Выход из зоны комфорта для нас ведь, сложнее, чем для других людей. Но и последствия, негативные последствия того, что мы в этой зоне комфорта остаёмся – они тоже тяжелее. Мы не развиваемся. Вот, серьёзно.
Р. ФИЛАТОВА: Конечно. Причём не может быть остановки в развитии. То есть, остановка в развитии плавно приводит к началу деградации.
О. ШЕВКУН: Дмитрий пишет. Тут серьёзный разговор, слушайте, Регина, я думаю, что это нужно освоить, проговорить. Потому что, действительно, про Курск существуют всякие рассказы. Я понимаю, что это не тема. Но раз уже… Смотри, тут Дмитрий тебе пишет, и Саше пишет: «Ты же знаешь, Саша, рассадником чего он является. Лучше в монастырь. Впрочем – кому чего». Значит, действительно, есть такие картинки в голове многих. Я не знаю, я не был, я не видел. И я просто понимаю, что, когда выйдет этот эфир, пойдёт запись этого эфира, мне скажут: «Чему вы учите?». Вот, там, в этом Курске, там сидят, гуляют, бухают, сношаются. И сношаются тоже. Аборты делают. В общем, это кошмар. «Я дочь туда бы не отпустил». Твой ответ?
Р. ФИЛАТОВА: А это только там происходит? А никто не задумывается о том, в кого превращается, ну, в частности, это зрячий, да, наверное, ребёнок. Ангельский ребёнок, как только выходит из подъезда и заходит за подворотню со своей компанией?
О. ШЕВКУН: Ну, там почище Курска может быть, наверное.
Р. ФИЛАТОВА: Ну, тут, как бы, каждому своё, действительно. Кому-то в монастырь, кому-то – в Курск, кому-то – в Волоколамск, кому-то дома сидеть, на поводке, кому-то – в подворотню.
О. ШЕВКУН: «Спасибо за эфир. Регина, ты молодец, – пишут тебе, – мне нравится твой взгляд на жизнь». «Крутой эфир. Спасибо огромное!». То есть, тут вот, разные, разные взгляды. Но, в общем-то, люди выражают тебе огромную благодарность. Дмитрий тебе пишет, я это прочитаю. Мы договорились, что я буду всё читать. Героиня, такая героиня, Регина: «Забеременела, по залёту вышла замуж, развелась, растишь сына, неизвестно от кого. Хорошая перспектива жизни?».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, главное, что мне известно, от кого мой сын. И его отцу известно. Раз он помогает, приезжает к ребёнку, выплачивает алименты, общается с ребёнком.
О. ШЕВКУН: Кстати, я не думаю, что есть какая-то связь, ну как, есть, конечно, между встречей в Курске и так далее. Но без Курска с человеком могло произойти…
Р. ФИЛАТОВА: Нет, что вы, Олег, как вы могли такое подумать? Люди не делают за пределами Курска аборты. Люди не беременеют. Люди выходят замуж один раз и на всю жизнь. Что вы, что вы!..
О. ШЕВКУН: Анастасия пишет: «Меня пугали Курском, типа, я стану никчёмной, и буду незапланированно мамой. Однако Курскому колледжу я очень благодарна. Научилась там очень многому. Вплоть до кулинарных изысков».
Р. ФИЛАТОВА: Я тоже в колледже училась, да, готовить.
О. ШЕВКУН: «Дим, но она ведь счастлива, – пишет Саша, – её всё устраивает. Какое твоё дело, от кого она…», и так далее.
Р. ФИЛАТОВА: Основное дело, основная проблема и причина в том, что людей не устраивает, когда кто-то счастлив, многих. На это очень тяжело смотреть, видимо.
О. ШЕВКУН: Ты сейчас приезжаешь домой. Или родители с тобой встречаются. Не получается, что родители тебе говорят: «Ты так изменилась. Мы вообще тебя не можем узнать».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, говорят, что изменилась, что я стала взрослая, что гордятся.
О. ШЕВКУН: Ух ты, открытие для меня про Кристину Тельпук. Я не знал, Кристина, я не знал этого факта твоей биографии: «Я тоже училась в Курске. И у нас разное было. Но меня не коснулось. Каждый ведь сам выбирает, как себя вести, и с кем водиться».
Р. ФИЛАТОВА: Ну, вообще-то да.
О. ШЕВКУН: Вот, да, тут большая, важная тема. Давай, последний вопрос, который я тебе задам. Вот ты сегодня, в общем-то, во многом преодолела те проблемы. У тебя есть другие. У тебя есть задачи, которые тебе нужно решать. Оно, конечно, всё нелегко. Есть в жизни что-то такое, что тебя заставляет очень сильно радоваться и смеяться? Нет, давай так: есть что-то такое, что тебя заставляет в жизни плакать? Вот, ты садишься, и думаешь: «Вот, так хреново». И, с другой стороны, есть ли что-то такое, что тебя очень-очень веселит, и заставляет смеяться, и говорить, что: «А жизнь, всё-таки, хорошая штуковина!».
Р. ФИЛАТОВА: Плакать – ну, наверное, у всех бывают какие-то моменты отчаяния. Когда кажется, что что-то не получается, что что-то неправильно делаешь. Какая-то переоценка происходит постоянно в голове.
О. ШЕВКУН: То есть, ты в движении. Ты в движении, ты не можешь сказать, что ты такая героиня, которая уже всего достигла?
Р. ФИЛАТОВА: Я вообще себя не считаю героиней. Я себя не считаю ни правильной, ни святой, ни крутой, никакой. Я себя считаю обычным человеком, абсолютно. То есть, как бы, у меня самооценка не зашкаливает, слава Богу. Просто человеком, который хочет дальше чего-то добиваться. Человеком, который хочет развиваться. Человеком, который хочет жить.
О. ШЕВКУН: По поводу того, что веселит, пишет Анастасия Парфёнова: «А ещё больше веселит, когда зрячие бесятся: ну как же она слепая, а у неё лучше, чем у наших детей, внуков, и так далее?».
Р. ФИЛАТОВА: Как вас одну выпустили? Как вам ребёнка доверили? Как вы ребёнка не угробили? Да, это всё да.
О. ШЕВКУН: Да, мы этот разговор ещё будем продолжать. Смотрите, я понимаю, друзья, что если человек не замотивирован, то этой часовой беседой мы вряд ли его замотивировать смогли. Но если кто-то уже задумывается о самостоятельной жизни. Если уже задумывается кто-то о том, чтоб идти вперёд. Я думаю, что Регина отлично понимает и свои достижения, и свои свершения, и свои ошибки тоже. А теперь вопрос: а у кого этих ошибок не было? Вот, серьёзно?
Р. ФИЛАТОВА: Ну, вот, мне тоже очень интересно. Мне правда очень интересно. Причём, как правило, об ошибках говорят люди более старшего поколения, которые в молодости их насовершали столько, что теперь об этом вспоминать лишний раз не хотят. И в монастырь хотят детей отправить.
О. ШЕВКУН: Ну, вот, как-то так. Значит, друзья, завтра у нас будет внеочередной «Тифлострим». Мы продолжим вот этот разговор, но уже с нашей соведущей. Там так получилось, я завтра объясню, почему. То есть, завтра, в четверг, в 17:00, Татьяна Крук в нашем эфире будет. «Найти себя и не свихнуться» – вот такая тема. Дело в том, что многие из вопросов, которые мы с вами здесь обсуждаем, их ведь решают и зрячие люди тоже. Это не только «слепецкие» вопросы. Это общие темы.
Р. ФИЛАТОВА: Конечно.
О. ШЕВКУН: Завтра с Татьяной Крук об этом поговорим. Сразу выдам момент. Дело в том, что Татьяна опять уезжает. Её не будет достаточно долгое время с нами в «Тифлостриме». И мы решили перед её отъездом сделать такую беседу. Ну и, кроме того, вы просили знакомить вас с нашими участниками команды, с участниками проекта. Вот, собственно, завтра мы это и сделаем. Потому что я понимаю, что следующая такая возможность будет не скоро. «Как найти себя, и не свихнуться» – это завтра. Теперь, эфиры следующей недели. В понедельник «Брайль-батл», система Брайля, актуальна ли она сегодня для незрячих так, как была актуальна лет 30 или 40 назад?
«За» или «против», «да» или «нет», pro et contra. Две команды, по правилам дебатов. Мы, собственно, эти дебаты будем вести. Кстати, ты Брайль освоила? Нет?
Р. ФИЛАТОВА: Ну, так себе, честно говоря.
О. ШЕВКУН: Если бы тебе задали вопрос: «Брайль сегодня актуален настолько, насколько был 20, там, 30, 50 лет назад, или нет?». Как бы ответила?
Р. ФИЛАТОВА: Актуален, но не настолько.
О. ШЕВКУН: В понедельник об этом будем говорить. И в среду будем говорить о macOS. Будем говорить о переходе с Windows на mac. Будем говорить об обучении под mac, под макинтошем. Будут люди, которые, собственно, учебный курс на эту тему и делали. У тебя Windows? Mac? Сразу.
Р. ФИЛАТОВА: Windows.
О. ШЕВКУН: На mac не перешла пока. У тебя iPhone.
Р. ФИЛАТОВА: Да.
О. ШЕВКУН: Вот, друзья, вот такая, вот, жизнерадостная сегодня Регина Филатова с нами. Спасибо огромное всем, кто был с нами. Регин, что последнее скажешь, на прощание, нашим слушателям, зрителям? Тем, кто видел тебя сегодня в Ютубе.
Р. ФИЛАТОВА: Во-первых, спасибо большое всем за комментарии, за вопросы, за ответы, за участие, за то, что смотрели. Спасибо всем огромное за ваши мнения. Каждое мнение важно. Каждое мнение имеет право на существование. Ну и цените жизнь. И себя!
О. ШЕВКУН: Регина Филатова, Олег Шевкун, «Тифлострим»! Всего доброго! Всем пока!
Р. ФИЛАТОВА: Счастливо!