Тифлострим. Выпуск 43. “Я теряю зрение”
Текстовая версия
«Я теряю зрение»
Как быть?
Можно ли к этому подготовиться?
Как не впасть в отчаяние?
Как научиться жить по-новому?
Что, если бросают друзья?
Об этом и о многом другом – в нашем «Тифлостриме»
Участники: Кристина Тельпук, Наталья Иванова, Олег Шевкун
Дата выхода: 02.10.2019
«Тифлострим». Не только для незрячих
Олег ШЕВКУН: Ну вот, друзья, привет! Это мы – Наташа Иванова…
Наталья ИВАНОВА: …и Олег Шевкун. Добрый вечер!
О. ШЕВКУН: Сегодня не даем обещания, что эфир будет без сбоев. Мы постараемся, и мы уже молились, поскольку верующие люди. Молились, чтобы это было так, но… Наташ, ты ведь пропустила нечто очень-очень важное в прошлый раз.
Н. ИВАНОВА: Да, я пропустила. И я даже не смогла посмотреть, потому что у меня пока нет ни телефона, ни вайфая. Я живу, как в каменном веке.
О. ШЕВКУН: Не. А ты тут сказала очень интересно: «Я, – говорит, – живу, как в XX веке».
Н. ИВАНОВА: Да.
О. ШЕВКУН: Кристина Тельпук. Крис, привет!
Кристина ТЕЛЬПУК: Привет!
О. ШЕВКУН: С нами сегодня по Скайпу. Ты представляешь, как можно сказать: «Я живу в XX веке»! Это вот аналог такого каменного века. Ужас, до чего дожили!
Н. ИВАНОВА: Если без телефона.
О. ШЕВКУН: Если без телефона.
К. ТЕЛЬПУК: Ну опять же, смотря в какой части XX века. В 90-е годы всё-таки уже с некоторыми оговорками был интернет, телефоны у кое-кого. Так что…
О. ШЕВКУН: …Говорит Кристина, как человек знающий и понимающий. Так что да, всё очень точно и очень правильно.
К. ТЕЛЬПУК: Я давно на свете живу, поэтому да, я в курсе.
О. ШЕВКУН: Крис, давай, мы Наташе расскажем о том, что она пропустила. Ну и заодно кое-что скажем нашим слушателям. Что у нас было позавчера в эфире?
К. ТЕЛЬПУК: А с чего начать, Олег?
О. ШЕВКУН: Наверное, с самого трэша.
К. ТЕЛЬПУК: С самого трэша? Шёл эфир, обсуждалась очень животрепещущая тема о слабовидящих. Было много комментариев – я отслеживала чат, много откликов. И тут, в один непрекрасный момент, ровно на середине эфира практически, раз, и пропадает Олег.
О. ШЕВКУН: Сначала он пропадал в принципе, вместе с Алексеем Елагиным.
К. ТЕЛЬПУК: Ну так, слегка, да.
О. ШЕВКУН: То есть, они то появлялись, то… Такие Чеширские коты.
К. ТЕЛЬПУК: И потом все исчезло. Осталась Татьяна Круг по Скайпу и Лена Огородникова.
О. ШЕВКУН: Да. Именно.
Н. ИВАНОВА: Бросили Татьяну в одиночестве.
К. ТЕЛЬПУК: Да. И хочется их похвалить вообще, на самом деле, потому что они очень здорово этот момент пережили. Татьяна начала читать сообщения. Они начали с Леной разговаривать. Лена тоже старалась, как могла. Лена –
гость, и, в принципе, она не обязана этим заниматься вообще.
О. ШЕВКУН: Она не обязана стараться?
К. ТЕЛЬПУК: Она не обязана помогать ведущему, так скажем. Ну, как мне кажется.
О. ШЕВКУН: Ну да.
К. ТЕЛЬПУК: Вот. Но Лене, на мой взгляд, отдельная благодарность должна быть вынесена, за то, что и вот в этот перерыв, где-то десятиминутный, и потом, когда снова эфир стартовал, очень всё чётко, всё было восстановлено. И всё важное, что было утеряно, было снова сказано.
О. ШЕВКУН: Я расскажу, что тем временем происходило у нас. У нас компьютер начал дико греться. То есть это при том, что мы его обслуживаем. При том, что мы делаем ему профилактику, делаем всё, что необходимо. И я пытаюсь восстановить звук, я пытаюсь разобраться, что происходит. Я нажимаю кнопки на компьютере, и вот при этом не происходит ничего. То есть, компьютер не реагирует на мои нажатия кнопок.
Н. ИВАНОВА: Выключился совсем?
О. ШЕВКУН: Он не выключился, он просто ушел в такое, знаешь, новое измерение. То есть, типа: «Хозяин, а мне вообще надоело. Мне жарко. Я буду здесь вот играть по своим правилам». Потом мы перегрузили компьютер. Мы немного снизили качество. Короче говоря, некоторые настройки мы изменили, и эфир провели. У нас вот этот “Тифлострим” получился такой, в двух частях. Но официальная часть из 30 минут. И было понятно, что то, о чем я говорил раньше: «Нам нужен компьютер, нам нужно менять технику», – оно уже пришло. То есть, мы сегодня работаем, я думаю, что сегодня всё-таки всё будет нормально. Но мы используем самые, скажем, такие, ограниченные настройки для того, чтобы всё у нас выдержало. И пока компьютер… нет, он даже не очень тёплый. Он в общем-то так. Потрогай, Наташ. Как? Ничего тебе вот здесь?
Н. ИВАНОВА: Ну тёпленько, да.
О. ШЕВКУН: «Тёпленько» – это не горячий. А там можно было яичницу жарить. Вот. И тогда, после нашего эфира, я написал в нашу группу в соцсетях. Я говорю: «Друзья, нам нужна ваша помощь. У “Тифлострима” нет богатых спонсоров, нет организации, которая стоит за этими эфирами. Но нам реально нужно менять компьютер». Крис, ты можешь себе представить, что произошло после этого?
К. ТЕЛЬПУК: Я могу себе представить. Потому что очень многим людям этот проект нравится, и очень многие за ним следят, слушают, смотрят. И люди начали откликаться, как мне кажется.
Н. ИВАНОВА: Как здорово!
О. ШЕВКУН: И люди начали откликаться. Я постараюсь сейчас просто ничего не сбить и Наташу не прибить. Потому что как же мы без Наташи-то, да? Вот результат вашей, друзья, работы, вашей поддержки. (Показывает в камеру новый компьютер). Компьютер, который был доставлен нам буквально сегодня. Наташ, его видно, или как?
Н. ИВАНОВА: Да, видно.
О. ШЕВКУН: Очень современный, очень хороший, мультимедийный, игровой, стриминговый комп, который мы приобрели на ваши пожертвования, друзья. Причём пожертвования были: кто-то – 100 рублей, кто-то – 500 рублей, кто-то – 1000 рублей, кто-то – больше. Но многие из вас, на самом деле, сделали пожертвования для того, чтобы мы могли эту систему купить. И знаете, что, друзья мои? Вот это, с моей точки зрения, замечательное подтверждение. Да, нужности проекта. Подтверждение того, что мы с вами работаем вместе.
Н. ИВАНОВА: Общее дело.
О. ШЕВКУН: Да. Ребята, мы это сделали! Мне вот сейчас еще не уронить его, пока кладу на стол. А то ведь это уже будет совсем плохо, да?
Н. ИВАНОВА: Я могу помочь.
О. ШЕВКУН: Нет, ты просто вот… Всё, положил. Так что, друзья, спасибо огромное всем, кто в этом участвовал! Уже вчера, ко второй половине дня, было понятно, что бóльшая часть суммы собрана. Недостающую сумму я внёс сам, как ведущий проекта, как человек, который в этом заинтересован. И я думаю даже так, что, если до понедельника у кого-то из вас ещё будет желание внести поддержку, вы это можете сделать. Это не обязательно. Мы ни в коем случае ни от кого не требуем. Не говорим: «Ребята, платите, а то нас не будет!» Бог даст, мы будем. И вот сейчас мы с вами, друзья, сделали огромное и очень-очень серьезное дело. Крис, я верил, что наши слушатели и зрители отреагируют. Но я не знал, что это будет так быстро и так здорово.
К. ТЕЛЬПУК: У нас замечательная аудитория на самом деле! Это и по комментариям заметно, и по отзывам, которые люди пишут на почту.
О. ШЕВКУН: А что там интересного в комментариях? Есть что-то, или все молчат пока?
Н. ИВАНОВА: Нет. Уже все обсуждают.
О. ШЕВКУН: Ну, давай! Ну Наташ, ты же ж это…
Н. ИВАНОВА: Эльмир пишет: «Поздравляю»!
О. ШЕВКУН: Эльмир, спасибо за поддержку!
Н. ИВАНОВА: Вадим Чагин пишет: «Олег, так надо это обмыть!». Елена Огородникова: «Что, прям в эфире?» Ксения Блэйк…
О. ШЕВКУН: Кофе, чай попьём обязательно. Обязательно это сделаем после, да.
К. ТЕЛЬПУК: Главное – компьютер не обмывать.
О. ШЕВКУН: Нет-нет-нет! А что Ксения Блэйк?
Н. ИВАНОВА: Ксения Блэйк говорит: «Вадим, наливай»!
О. ШЕВКУН: Ксения, спасибо за поддержку тоже, огромное! Кстати, тут вопрос. Я хочу на нашем сайте и в наших группах в соцсетях опубликовать список людей, которые поддержали. Но есть проблемы. Первая проблема заключается в том, что некоторые из вас, скорее всего, не хотят, чтобы ваши имена были опубликованы. Я понимаю, есть такое, и это вполне нормально. Другая проблема заключается в том, что некоторые делали пожертвования через… Большинство сделали пожертвование через «Сбербанк». Да, через «Сбербанк». И там я могу, например, сказать что-нибудь типа, я не знаю: «Наталья Михайловна И.». Ну что, я же не буду публиковать на сайте «Наталья Михайловна И.». Как-то надо по-другому. Поэтому у меня просьба. Если вы хотите, чтобы ваше имя было опубликовано, и вы участвовали или собираетесь поучаствовать в этом проекте, просто напишите мне. Напишите мне ВКонтакте в личку или на наш адрес: stream@tiflo.info, что «Вот я участвовал, и я не против, чтобы моё имя было опубликовано». Посмотрим, что будет, и к понедельнику постараемся какую-то такую публикацию сделать.
Н. ИВАНОВА: Спрашивают, где есть реквизиты?
О. ШЕВКУН: Реквизиты? На самом деле, мы просто для этого проекта сделали карту. Это карта Сбера, которая работает только сейчас, пока вот этот проект идёт. Сейчас мы находимся в стадии регистрации организации, чтобы делать это по-другому. Реквизиты вы можете найти в моем сообщении, в посте на нашей странице ВКонтакте. Страница называется Tiflo.info. То есть, да, есть ещё возможность поучаствовать. Мы, на самом деле, купили компьютер даже дороже и лучше, чем предполагалось изначально, чтобы несколько лет нам этого хватило. Но, если хотите, мы можем также вам реквизиты лично прислать. Просто напишите в комментах, что вы хотите получить реквизиты, мы это обязательно сделаем.
Н. ИВАНОВА: И всё благодаря тому, что мы вместе. Мы вместе – команда одна.
О. ШЕВКУН: Знаете, да, друзья! Потому что, когда ты смотришь, допустим, стримы, которые делает какая-то большая организация, ты понимаешь, что большая организация всё это профинансирует. Когда ты делаешь продукты для большой организации, ты от нее зависишь. Я понимаю, что мы зависим от Бога, и мы зависим от вас, наши слушатели. И вот это, между прочим, замечательная свобода! Ни от организации, ни от какого-то одного большого спонсора. Хотя да, кто-то вкладывался больше, кто-то – меньше. Но мы зависим от каждого из вас, и вместе делаем этот проект. Там были комментарии, типа: «Ну, сначала бы что-нибудь начали делать, а потом уже деньги собирали!». Друзья, но мы начали делать!
Н. ИВАНОВА: Мы стараемся.
К. ТЕЛЬПУК: А были такие комментарии: «Что вы с инвалидов деньги берёте»?
О. ШЕВКУН: Нет, а почему должны быть такие комментарии?
К. ТЕЛЬПУК: Ну, я просто помню, когда я в одном проекте участвовала, мы делали там сбор один, нам писали, обвиняли нас, мол, вы с инвалидов берёте деньги, как нехорошо… Вот мне стало интересно, было ли что-то здесь такое.
О. ШЕВКУН: Мы вместе делаем проект для себя, я вам открою две маленькие… Да нет, уже не тайны: во-первых, мощность этого компьютера, который мы приобрели, позволит нам, в частности, выводить людей в эфир в видеоварианте через Скайп, через другие способы, которые раньше нам были недоступны. А дальше, мы сможем это делать, мы будем демонстрировать программы, разные программы. И я предполагаю, что мы будем делать какие-то неформальные стримы, может, что-то от себя я буду из дома стримить, потому что то оборудование, которым мы сейчас пользуемся, принадлежит моему работодателю. Я не могу просто взять его и вынести из помещения. То есть могу-то могу, но это не очень хорошо. Здесь у нас с вами теперь полная свобода, и, допустим, Наташа, Татьяна или кто-то ещё захочет сделать стрим из дома – у них теперь эта возможность есть, и это здорово! Наташа, Крис, а можно я обнаглею?
Н. ИВАНОВА: Немножко можно.
О. ШЕВКУН: Только немножко… Хорошо. Друзья, вы помогли нам приобрести этот компьютер. Но нам нужно его тестировать. Здесь нам тоже нужна ваша помощь. Дело в том, что в связи с тестированием компьютера, в связи с тем, что наша техническая база меняется, обновляется, улучшается, мы хотим также улучшить качество программы, мы хотим улучшить качество видео прежде всего. Поэтому в эту пятницу, то есть послезавтра, в 16 часов у нас на канале YouTube будут тестовые стримы. Так и будет написано: «Тестовые стримы». Я думаю, их будет две-три штуки. Мы не обещаем давать какую-то супер-информацию, стримы мы будем вести вместе с Анной Ильиной, нашим главным техническим специалистом, ведущим звукорежиссёром проекта «Tiflo.info». Мы хотели бы вас попросить вот о чём: присоединитесь, пожалуйста, к этим стримам и в комментариях расскажите нам, как слышно, как видно, есть ли задержка, есть ли подвисания, как всё это смотрится –
для того, чтобы выйти в эфир в понедельник уже с полностью отстроенным оборудованием. Конечно, мы могли провести эти стримы сами и сделать всё сами. Но, слушайте, как было хорошо поработать вместе, когда мы вместе с вами это оборудование приобрели!
Вот давайте, ну, по крайней мере, кого это интересует, в пятницу всё это оттестируем в 16:00, я думаю, до 17.00 мы это завершим, у нас будут такие тестовые стримы на канале Tiflo.info. Что там пишут?
Н. ИВАНОВА: Анастасия Парфёнова пишет по поводу комментариев «с инвалидов деньги брать»: «Если подобное пишут, то заняться нечем народу, надо где-то «гав» сказать. Никто же ни с кого не просит, дело добровольное».
О. ШЕВКУН: Абсолютно, и опять-таки, всё, что мы делаем, не обусловлено тем, что, мол, ребята, не дадите на систему, не дадите на поддержку – не будем делать. Будем делать, просто мы не обещаем, что качественно. Но так, как для нас возможно, мы это, естественно, будем делать. Сейчас есть возможность делать лучше. Ну что же, давайте перейдём к тому, о чём мы с вами хотели говорить сегодня. Тема та, которую мы заявили: «Я теряю зрение: что делать?». И комментарии сначала были: «Ой, какая тяжёлая тема! Вот плакать хочется!» Ну ты, Наташа, сидела сегодня… Именно. Что ж тебя так смешило в этих комментариях, которые мы получили во время подготовки эфира? Может, прочитаешь что-нибудь такого забавного?
Н. ИВАНОВА: Ну, я надеюсь, никто не обидится, и я не сильно смеялась… Я смеялась по-доброму, потому что…
О. ШЕВКУН: Они писали, чтобы ты смеялась, они обидятся, если ты не будешь смеяться!…
Н. ИВАНОВА: Скажу вам честно, ребята, я очень громко смеялась, и первый комментарий, который меня рассмешил, был от Александра Прыхненко. Александр пишет: «Бывает так, что я узнаю человека не сразу, то есть, проходя мимо, не поздоровался с человеком, а когда понял, что это знакомый, было уже поздно. Многие здороваются первыми, и проблема отпадает сама собой, а некоторые обижаются. У меня есть коллега, например, на работе, и мы с ней пока рассмотрим друг друга, уже здороваться неловко. А потом в переписке спрашиваю, она это была или нет?»…
О. ШЕВКУН: Она это была или нет… Слушай, мы тут на работе проходили…
Н. ИВАНОВА: Я просто представила эту ситуацию, когда два человека разглядывают друг друга, и уже такой неловкий момент, и потом, всё-таки, лучше списаться через соцсети, опять же, всё решают сейчас соцсети…
О. ШЕВКУН: Кристина, скажи, пожалуйста, вот ты через всё это проходила, через потерю зрения… Я понимаю, что это тяжело, но, скажи, пожалуйста, были ли в твоей жизни комические моменты, которые с этим связаны?
К. ТЕЛЬПУК: Ну, как сказать, комические… Было много такого, о чём Александр как раз говорил. Когда не узнаёшь людей… У меня, правда, не было такого, чтобы и меня не узнавали одновременно…
О. ШЕВКУН: Ты со зрячими общалась.
К. ТЕЛЬПУК: …Потому что да, у меня окружение было зрячее всегда, и поэтому я воспринималась среди них как человек, который плохо видит, и люди, они уже знали многие, например, если мы не часто общаемся, они говорили: «Привет! Я – Лёша!» или я тот, я этот… И каких-то там забавных историй… Ну, бывало, когда я у столба спрашивала, как куда-то пройти… Да, и такое тоже было! Или какой автобус едет, спрашивала.
О. ШЕВКУН: А это был не автобус? А, ты у столба спрашивала?
К. ТЕЛЬПУК: Да, я спрашивала у столба, какой едет автобус.
О. ШЕВКУН: Они всё знают, конечно?
К. ТЕЛЬПУК: Да, они всё знают, они на остановках стоят, поэтому…
О. ШЕВКУН: Знаешь, я помню, в школьные времена мы читали у Маяковского… Нет, не у Маяковского, у Есенина, конечно, и там строчка: «Как жену чужую обнимал берёзку», и кто-то из моих одноклассников говорит: «Так он её сослепу обнимал!»
Вот, друзья, мы хотим спросить у вас сегодня, в вашей жизни, в вашей истории, если вам знакома потеря зрения, что было для вас самым тяжёлым, что было для вас самым поучительным и что было для вас самым забавным? Пишите, пожалуйста, в комментариях. У нас замечательные истории от Эльмира Амерханова: «Вспомнил пару историй, как понадеялся на зрение, – пишет он. – Правда, их куда больше, но эти самые примечательные, когда по собственной глупости в них попадаешь. Одна история произошла в Мурманске в полярный день». Коллеги, кто-нибудь из вас был в Мурманске в полярный день?
Н. ИВАНОВА: Я – нет.
К. ТЕЛЬПУК: Я не была в Мурманске, но я была в полярном дне, то есть в условиях полярного дня.
О. ШЕВКУН: Вот, он пишет: «Ночью солнце низко над горизонтом и светит прямо в глаза. Возвращался довольно поздно домой и решил срезать дорогу через футбольное поле. Когда вышел на стадион, из-за солнца потерял ориентиры на противоположной стороне. Куда идти – непонятно. Уже подумал вернуться и пойти по длинной дороге. Вижу вдали силуэт человека, прикинул, думаю, вот за ним потихоньку пойду, будет моим новым ориентиром. Значит, идём… а силуэт вдруг остановился. Я типа тоже перекурить остановился, смотрю – идёт дальше. Вдруг опять остановка. Блин, думаю, и чего не идёт этот человек спокойно? Ну, прикинул, вроде как обувь поправляю, поглядываю, когда дальше-то пойдёт. А силуэт вдруг ко мне идёт. Вот ведь, думаю, не повезло!.. Так и не смогу маршрут одолеть! Решил-таки, как бы ни было, куда-нибудь дойду, и пошёл дальше. Встретились с моим ориентиром. А это оказалась девушка. Она сначала испугалась, чего это за ней кто-то увязался. потом она говорит, что очки увидела и догадалась о проблемах со зрением. В общем, посмеялись, и вывела она меня, хотя я её предупредил, однако, что маньяки тоже в очках бывают».
Н. ИВАНОВА: Я ожидала конец истории, когда ориентир побежит.
О. ШЕВКУН: Нет, ориентир оказался разумным человеком.
К. ТЕЛЬПУК: А я думала, что это какой-нибудь предмет был. Когда солнце бликовало, и…
О. ШЕВКУН: А чего тогда он двигается?
К. ТЕЛЬПУК: Не, бликовало, и человеку казалось, что двигается, что вперёд идёт.
О. ШЕВКУН: А-а, понятно. Вторую историю можешь прочитать от Эльмира, кстати, Эльмир был среди тех людей, которые поддержали вот этот наш проект. И новый вещательный компьютер – он также отчасти вклад Эльмира. Мы думали, как это сделать: «жёсткий диск имени Эльмира Амерханова», «монитор имени Ксении Фадеевой»… Но нет, потом поняли, что частей компьютера на всех не хватит. Наташа, нашла?
Н. ИВАНОВА: «Вторая история была в Москве. Обычно не стесняюсь предложенной помощи, да и сам просить не смущаюсь, но всегда же думаешь, как бы не причинить людям излишнего беспокойства. Был в гостях, засиделся. Дело к вечеру. Мне предлагают: «Давай проводим!» А погода весенняя, мерзкая, хороший хозяин и собаку на улицу не выпустит. Я отказался. А вот то, что сумрак на улице – не подумал. Пошёл один. По пути надо было Садовое Кольцо перейти, а после дождя всё кругом отсвечивает, где светофор – не понимаю. Кое-как разглядел, вроде человек стоит. Подхожу и объясняю, что надо мне на ту сторону перебраться. А человек от меня шарахается. Ой, думаю, как всё тяжело-то! Обратно, что ли, идти… Вдруг человек меня обходит и спрашивает, что я хотел. Оказалось, что одно ухо не слышит, а другое – плохо. Вот я и подошёл с той стороны, где человек не слышит. Пока дорогу переходили, посмеялись, как всегда, что бывает так в жизни: один одноглазый и с плохим глазом, а другой – одноухий с плохим ухом».
К. ТЕЛЬПУК: У меня была похожая история, можно, я немножко расскажу?
О. ШЕВКУН: Давай!
К. ТЕЛЬПУК: Дело было в Германии, я опаздывала на междугородний автобус, и там нужно было пройти достаточно приличное расстояние до места, откуда этот автобус уходил, а я дорогу не знала, навигатор включила – иду себе… Понимаю, что куда-то не туда явно иду. То туда, то сюда блуждаю… и какой-то мужчина мне: «Здравствуйте!», поздоровались… Городок маленький, все всех знают, все со всеми здороваются, так принято. Я ему: «Здравствуйте!». Я начинаю его просить, чтоб он мне помог, он не реагирует. Я не могу понять, то ли он не хочет, то ли он не слышит, то ли он не понимает. Я пошла дальше, он меня догоняет и говорит: «Вам, может, чем-нибудь помочь?» Я ему начинаю объяснять. Мы с ним десять минут пытались друг друга понять. Я его понимаю с трудом, потому что он на швейцарском диалекте говорит, а он меня постоянно переспрашивает: «Что-что?» Я уже начала сомневаться, думаю, может, у меня какие-то проблемы с немецким начались от волнения. Потом выяснилось, что человек – бывший военный, лётчик, у него проблемы со слухом после тяжёлой контузии. Но при этом, надо отдать ему должное, он меня проводил, я, конечно, пока мы с ним отношения выясняли, на автобус-то на свой опоздала. Но он, как настоящий военный, чисто педантично, по-немецки он со мной до следующего автобуса три с половиной часа подождал на холоде.
О. ШЕВКУН: Ого!
К. ТЕЛЬПУК: В этот автобус меня посадил, причём они меня брать не хотели, у меня ведь билет на другой автобус. Он там со всеми договорился, всё всем объяснил, и благодаря ему во многом, я и уехала.
О. ШЕВКУН: Кристина, вот для тебя эта потеря зрения… Я понимаю, что сложно ответить на этот вопрос, но всё же: это откуда докуда? То есть, ты вот насколько видела и к чему ты пришла, и насколько это было резко или наоборот, постепенно?
К. ТЕЛЬПУК: На самом деле, это не очень сложно объяснить, поскольку тут очень много слабовидящих людей и они-то как раз поймут, о чём речь… Я видела, когда в школу пошла, буквы в плоскопечатных книжках, если с лупой читать.
О. ШЕВКУН: Так… Это очень даже… Вообще зрячая?
К. ТЕЛЬПУК: Практически, да. Я когда пошла в первый класс, и был разговор, что со мной делать: садить меня по Брайлю учиться или всё-таки попробовать так? Но решили, что лучше по Брайлю, чтобы не убивать последнее, что осталось.
О. ШЕВКУН: И я тебе скажу, что это правильное решение. И ты со временем его оценила.
К. ТЕЛЬПУК: Да, я видела, что очень многие у нас так учились, у нас были люди, которые учились половина на половину, то есть, письменные предметы все по Брайлю, а устные – история, литература и прочее – они пользовались плоскопечатными учебниками. То есть, тогда я видела примерно так. Потом, когда я школу окончила, я уже буквы видеть перестала, но я продолжала видеть ступеньки. То есть я ходила без трости, в светлое время суток и светофоры, и ступеньки видела, и зебру, соответственно, ну, в тёмное время было посложнее, понятное дело. И сейчас я пришла к тому, что, по сути, я вижу только как-то так пятнами, если такие сумерки, да, либо пасмурный день. Если солнечный, то у меня пелена белая перед глазами, и всё.
О. ШЕВКУН: Слушай, я тут спрашиваю чисто как журналист, потому что сам пока такого не переживал в своей жизни, но я задам этот вопрос. Мы с тобой друг друга достаточно давно знаем, я чувствую себя свободно, я могу его задать. У тебя бывало так, что ты начинала себя жалеть?
К. ТЕЛЬПУК: Нет. Во-первых, я теряла зрение очень медленно, и я этого практически не замечала. Я стала его терять быстро буквально года два назад. То есть именно ощутимо я поняла, что что-то произошло. Что-то происходит сейчас. Но жалеть я себя не жалела ещё и вот по какой причине: потому что я так воспитана изначально, что жалеть себя ни в коем случае нельзя. Ты можешь жалеть других, если хочешь, но себя никогда жалеть нельзя, потому что это путь в никуда.
О. ШЕВКУН: Я хочу услышать также вас, наших слушателей, наших зрителей, есть ли среди вас люди, которые теряли зрение, случалось ли вам себя жалеть? Ну и тот вопрос, который я уже задавал, про самое весёлое, про самое сложное в этом процессе. Я понимаю, как только что-то будет, Наташа всегда перебьёт. Но пока ничего нет?
Н. ИВАНОВА: Ну, тут Дмитрий спрашивает, почему нет Полины. «Верните, пожалуйста, Полину»!
О. ШЕВКУН: Дмитрий, специально для Вас! Значит, Друзья, мы с Дмитрием не договаривались, спросите его об этом. Полина будет с нами, Полина Иванкевич будет с нами ровно через неделю, в среду в это самое время. Знаете, как бывает классно: вот сразу, верните Полину! Но знаете, что когда-нибудь кто-нибудь скажет? Причём, пока никто не скажет, я на это отвечать не буду. Если скажут, тогда отвечу. А скажет кто-нибудь следующее: «А куда Наташу денете»?
Н. ИВАНОВА: Максим Извеков пишет: «У меня было намного проще. Я с рождения плохо вижу, постоянно удивлялся, почему я не такой, как все, и почему я плохо вижу. Потом, спустя большой промежуток времени, понял, что у людей есть ситуации и похуже. Одного оставаться с тем, что имеешь…»
О. ШЕВКУН: «Довольно оставаться с тем, что имеешь», я предполагаю… Да, Максим, Вы пишете быстро и небрежно, и довольно сложно…
К. ТЕЛЬПУК: Давайте угадаем, что имел ввиду Максим!
О. ШЕВКУН: Ой! Ты в детском саду когда-нибудь работала?
К. ТЕЛЬПУК: Нет.
Н. ИВАНОВА: Сейчас у каждого будет своя версия.
О. ШЕВКУН: Алия Нуруллина комментирует: «У нас официально есть реабилитация для слепых, но мало что есть для слабовидящих. Элементарно подготовить человека, показать, как можно жить, что можно делать. Даже если он не ослепнет и это ему не пригодится – это не было бы лишним. К сожалению, даже те, кто учился в слепецкой школе, впоследствии находятся в потерянности». Тебя как-то готовили к тому, что произойдёт, или ты сама себя готовила? Как это было в твоей жизни?
К. ТЕЛЬПУК: Я, если позволишь, немножечко добавлю к тому, что сказала Алия, потому что это очень важная история, у меня тоже был такой опыт. Я когда была в центре реабилитации для слепых в Бийске, ну, он так и называется – «для слепых», потому что слабовидящими там никто особо не занимается. И несмотря на то, что я тогда достаточно неплохо видела относительно того, что есть сейчас, меня пытались научить пользоваться какими-то вещами без зрения: готовить без зрения, гладить, ещё какие-то вещи делать. Я тогда не понимала, зачем мне это, я считала –
«ну, я же вижу, мне неудобно, мне плохо, меня это не устраивает». И в этом смысле, уча меня, они были, конечно, правы, что нужно человека к этому готовить. Но, с другой стороны, ведь не факт, что человек ослепнет совсем.
О. ШЕВКУН: То есть тебя не учили технике слабовидения?
К. ТЕЛЬПУК: да. Ну не только меня, никого не учили. Возможно, что сейчас что-то изменилось, я там была 11 лет назад, но вот тогда мой опыт был именно такой.
О. ШЕВКУН: Это сложно. И сложно потому, о чем мы с вами говорили в прошлый раз. Ведь помните, мы пришли к тому, что каждый слабовидит по-своему. И если каким-то техникам для незрячих научить можно, ну, потому что они у всех более или менее одинаковые, то здесь-то они могут быть разные. И чему учить – тоже далеко не всегда бывает понятно.
Был комментарий замечательный от Эльмира Амерханова, уже последний из тех, что мы отобрали с прошлых эфиров. Наташ, я тебя попрошу его приготовиться прочитать, а я пока вспомню… Мы как-то делали интервью с Олегом Колпащиковым. Замечательный совершенно человек из Екатеринбурга, человек, который на яхте плавает, кругосветки совершает и т. д.
И он рассказывает о своей потере зрения, о своем опыте потери зрения. И он говорит (может быть, немножко грубовато, но примерно так): «Слушайте, ну, по поводу некоторых физиономий, я уже вообще не жалею, что я эти физиономии больше не увижу». А другой человек, мы как-то ехали в метро, и он рассказывает: «Слушай, говорят, что метро (это было не в Москве, в другом городе), говорят, что оно очень грязное». Он говорит: «Как хорошо, что я не вижу. Меня это все как-то мало касается». То есть, вот такие плюсы люди находят, хотя иногда говорят, что это плюсы от безысходности. Но ведь плюсы. Явные. И мне понравилось, как хорошо сказал об этом тот же самый Эльмир. Наташ, прочитаешь?
Н. ИВАНОВА: «Как бы кощунственно не звучало, но в слепой жизни в некоторых моментах стало легче. Сейчас люди окружающие понимают, что слепой и реагируют соответственно. А в ту пору слабовидящему приходилось выдумывать, как быть. Подходишь к человеку за помощью, и надо задать «правильный» вопрос. Вообще, это целое искусство – задавать вопросы, на которые невозможно ответить «да» или «нет».
О. ШЕВКУН: Да, потому что человек «да» или «нет» просто показывает головой.
Н. ИВАНОВА: Да, здесь дальше Эльмир пишет: «Часто люди такие ответы дают кивком головы, а не всякий слабовидящий увидит, что там кивают. Вот это проблема правильного восприятия окружающими точно отпала, и со зрячими не путают. Вообще вроде бы мы так все в одной лодке, а как не крути, у каждого свои трудности. Каждый приспосабливается к удобному ему образу жизни».
О. ШЕВКУН: Кристин, есть что прокомментировать? Вроде как, мы все в одной лодке, но у каждого свои трудности, и каждый, все-таки, приспосабливается по-своему.
К. ТЕЛЬПУК: Я согласна. Что касается того, что отпала проблема невербального общения, вот этих контактов – у меня не отпала. Мне продолжают показывать, продолжают кивать. То есть, в принципе…
О. ШЕВКУН: «Ну вот туда же, вот туда! Ты не видишь, что ли?»
К. ТЕЛЬПУК: Да. Ничего особо не поменялось. Если даже мои близкие, дома, и то они не всегда понимают, что происходит. И до недавнего времени мне говорили: «Смотри, куда идешь!». То есть это вот недавно только, буквально, может быть, год как прекратилось. Это меня не обижало никак, ничего, но я постоянно это слышала. «Смотри, куда идешь» или «Ну вон же там лежит» или «Ну я же поставила. Вот!». И всё в таком духе.
О. ШЕВКУН: Подождите, но ведь есть похожая, но принципиально другая ситуация. Обращаюсь я к Кристине и к нашим слушателям, зрителям тоже. Бывает ли у вас, что вам начинают показывать фотографии? Или говорить: «Смотри, какое платье!» То есть, ну вот забывая о том, что вы не видите, вас просят каким-то образом на это отреагировать? А может быть, вы когда-то видели и реагировали, а сейчас вы не можете уже отреагировать, потому что вы не видите? А вас все равно спрашивают об этом. «Смотри! Что скажешь?» А вам-то сказать нечего. Как вы выходите из подобной ситуации, тоже напишите нам, пожалуйста, в чате.
Н. ИВАНОВА: Вадим Чагин пишет по поводу «жалеть»: «Зачем? Это неэффективно, да еще и губительно». Максим Извеков пишет: «Да, я тоже этого не понимаю. Зачем себя жалеть? Ну, это уже получается нытье». Рин Рин пишет: «Страшная тема, на самом деле. У меня с самого детства страх потерять зрение. Помню, как проснулась посреди ночи и вглядывалась в темноту, пыталась понять, сейчас просто темно или я уже ослепла».
О. ШЕВКУН: Рин Рин, дайте руку. Я просто сейчас вам виртуально тяну эту руку, и я хочу вашу руку пожать, потому что это вот знакомо вот так, я не знаю. Может быть, чудики. сейчас Кристина скажет: «Что тут вообще происходит?…»
К. ТЕЛЬПУК: Ну, мне кажется, что это свойственно большинству слабовидящих людей. У меня такого нет, кстати сказать. У меня нет этого страха. Мне, скорее… Вот меня когда спрашивают друзья: «А вот как ты? Будет ли тебе страшно, когда ты совсем потеряешь зрение?»
О. ШЕВКУН: То есть, ты знаешь, что ты его совсем потеряешь. Правильно я понимаю?
К. ТЕЛЬПУК: Не то, чтобы я знаю это на 100%. Но я, в принципе, допускаю, что это произойдет.
О. ШЕВКУН: И будет ли тебе страшно? Или страшно сейчас по этому поводу?
К. ТЕЛЬПУК: Нет, нет, мне не страшно, но мне будет каких-то вещей просто жаль. Скажем так, того, что я не смогу больше закат увидеть, небо, облака там, не знаю, луну, фонари, иллюминацию какую-то на улицах красивую. Вот этих вещей. Я понимаю, что я буду по этому по всему скучать, но не более того.
О. ШЕВКУН: Задам вопрос Кристине, прежде всего, но также – нашим слушателям и зрителям, которые могут прокомментировать в чате. Допустим, к вам подходит человек и говорит: «Мой родственник теряет зрение. Причём, теряет быстро». И вы понимаете, что это не такой начальный этап потери зрения, когда, ой, у него там очки минус один, а это более серьезно. Вот с вашей точки зрения, с точки зрения вашего опыта, что вы этому человеку посоветуете? Что делать, что не делать? Причём, нужно же понимать, что посоветовать вы можете всё, что угодно. А вот его эмоциональное состояние – оно далеко не всегда зависит от ваших советов. И всё же. Что вы посоветуете человеку, про которого говорят: «Вот, он теряет зрение, ну а ты уже как бы в этом состоянии живёшь»? Вот как быть? Кристин, давай с тебя начнём, потому что больше не с кого. Наташа и я в этом совершенно не разбираемся.
К. ТЕЛЬПУК: Ну, во-первых, здесь надо понять, о чём идёт речь. То есть, подошли ли ко мне на улице, что бывает нередко, когда подходит бабушка какая-нибудь и говорит: «Ой, у меня глаукома. Вот ты знаешь, я тоже слепну». И вот с этой вот бестактностью совершенно. Мне, может быть, не до неё десять раз, а она тут…
О. ШЕВКУН: Так понимаешь, но ведь ты для неё – высший эксперт вот в этот момент. Вот просто другого не будет.
К. ТЕЛЬПУК: Здесь сложно давать какие-то общие советы, не зная человека, не зная того, насколько он видит. Если нужен именно какой-то совет, вот как я, по крайней мере, считаю, предварительно нужно с человеком поговорить. В каких условиях он живет? Какая у него семья? Насколько он видит? В принципе, попытаться оценить его психоэмоциональное состояние для того, чтобы ему что-то советовать. Потому что мы все разные. Это как раз-таки то, о чём Эльмир сегодня уже говорил отчасти в своём комментарии, что все мы приспосабливаемся по-разному.
Н. ИВАНОВА: Елена пишет комментарий: «Слабовидящих нужно тоже обучать по-слепецки, ибо зрение не всегда помогает». Мне кажется, это такой хороший комментарий.
О. ШЕВКУН: Ну, тут, видите, друзья, две вещи, два аспекта: с одной стороны – да, и это постоянно сейчас делается, наиболее часто, чаще, чем раньше, это делается. Но, с другой стороны, то, что мы сегодня уже отметили: обучая по-слепецки, мы как-то упускаем возможность научить по-слабовидящески.
Иными словами… Я не знаю, может, я сейчас скажу какую-то вещь, которую сложно понять. Я помню, как работают, допустим, инструкторы по мобильности или инструкторы по техническим средствам на Западе. Это такой западный опыт. Они приходят и, прежде всего (то, о чём говорила сейчас Кристина), они изучают конкретного человека. Допустим, нужно найти технические средства, порекомендовать технические средства. Они смотрят, какой человек, какого он возраста, какого уровня образования, чем занимается, как он решает сейчас задачи, какие задачи он решать после потери зрения не сможет.
И вот дальше, учитывая эти конкретные задачи, ему рекомендуют технические средства, которые встраиваются именно в его парадигму. А то ведь получается как: ты слепнешь, давай мы тебе тифлофлэшплеер дадим. А зачем мне тифлофлэшплеер? Ну, книжки читать будешь! Простите, так я до сих пор книжки не читал. Ну, теперь будешь! Тебе же нечего будет делать. У нас-то, зачастую, вот так получается. И я не знаю, как перейти от этого к тому, что предполагает анализ. К жизни конкретного человека, анализ его потребностей. Но ведь это гораздо более трудозатратно, более трудоёмкая работа.
К. ТЕЛЬПУК: Конечно!
Н. ИВАНОВА: Эльмир пишет: «Постоянно в общении в соцсетях присылают фотки. А я в ответ спрашиваю: «Где же описание»?
О. ШЕВКУН: Друзья, согласитесь или поспорите? Потому что он как бы сразу, этим подходом даёт понять: «А я не вижу. Давайте мне описание!» А может быть, нет? Может быть, прогнать через какой-нибудь сервис, который даёт описание фотографий?
Н. ИВАНОВА: Максим Извеков отвечает: «Ладно, радует, что можно худо-бедно описать фотографии с помощью программ».
О. ШЕВКУН: Да, мне-то по работе приходится подбирать фотографии. То есть, есть эфир, к которому нужно подобрать фотографию. И я понимаю, что моё слабое зрение какие-то вещи позволяет увидеть, а какие-то вещи не позволяет увидеть. И я просто уже знаю, где у меня опасность. То есть, я могу увидеть фотографию, но я не могу увидеть какой-нибудь логотип, который на этой фотографии. А её использовать нельзя.
Н. ИВАНОВА: Эльмир пишет: «Да, вообще советы больше нужны окружающим давать».
О. ШЕВКУН: В смысле? Чем кому? Больше, чем самому незрячему?
Н. ИВАНОВА: Наверное.
О. ШЕВКУН: Терминологическая путаница, о которой говорит Алия: «Даже когда говоришь: «Я не вижу», всё равно думают часто, что надо как-то сделать, чтобы я увидела. Таксисты предлагают аварийку включить и прочее. Поэтому я говорю обычно: «Я слепая», то есть, от слова «совсем». Тогда работает». Да, потому что «Я не вижу» даже в русском языке имеет значение «Я сейчас не вижу. Если вы мне подсветите, то я увижу».
К. ТЕЛЬПУК: Может быть.
Н. ИВАНОВА: Да, вы знаете, был такой интересный случай, когда, как раз-таки, я встречала Элишку, я даже не говорила, что происходит. Мы ехали в машине, и она чётко определяла, что происходит вокруг. Она говорит: «Так, сейчас идёт дождь». Я говорю: «Да, точно!». Она услышала, как работают дворники. Потом она говорит: «Так, сейчас мы стоим на аварийке». Это просто про аварийку заговорили. Такое удивительно для меня было.
О. ШЕВКУН: «Так ведь это же элементарно, Ватсон!».
Н. ИВАНОВА: Всё равно, наверное, я не задумываюсь в обычной жизни про это.
О. ШЕВКУН: Крис?
К. ТЕЛЬПУК: Всегда же это слышно. Действительно можно по звукам, которые… Вот ты в машине едешь и то, что ты слышишь, можно определить. Либо аварийка, либо это поворотники. Причём, в нашей машине я даже определяла, в какую сторону поворотники. На слух.
Н. ИВАНОВА: Ничего себе!
О. ШЕВКУН: По слуху, по звуку?
К. ТЕЛЬПУК: Да, да.
О. ШЕВКУН: То есть, слева или справа оно постукивает. Да. Тебя учили этим пользоваться? Или ты сама догадывалась?
К. ТЕЛЬПУК: Нет, меня никто ничему не учил. Не учили адаптироваться. В моей семье меня, скажем так, учили так, как умели. В том смысле, что пытались обучить каким-то бытовым вещам: убираться, стирать, гладить, ещё что-то по дому делать. Но всё равно это не было какое-то специальное обучение. Не было никаких методик, ничего. И мне нужно было самой под себя всё адаптировать. И вот даже сейчас, когда приходится приспосабливаться к новой реальности, в частности, в ориентировке в пространстве, мне маме приходится какие-то вещи говорить, что «ты вот сделай так, ты сделай так», или «а ты мне вот это скажи, вот так скажи», чтобы она понимала, как это нужно делать теперь.
О. ШЕВКУН: А не получалось так, что вот тебя обучают и сам метод обучения неприемлем? То есть, тебе показывают что-то такое, чего ты не можешь увидеть. Ну, или наоборот: предполагают, что ты не увидишь, а на самом деле, ты могла бы это увидеть или распознать как-то по-другому? То есть тебе показывают: «Вот, вот этот шовчик. Вот ты его не чувствуешь, что ли?» А ты смотришь: «Не-не-не, я не чувствую этого шовчика!». Или как иногда зрячие люди думают, что у незрячих какое-то повышенное осязание: «Ну, ты же потрогай! Тут же чёрный цвет!. Разве ты руками не понимаешь, что он чёрный?» Не случалось необходимости корректировать тех, кто тебя обучает?
К. ТЕЛЬПУК: Я с этим сталкивалась, и не раз. Что касается цветов, я помню, на полном серьёзе в школе в начальной одна из воспитательниц пыталась нас обучить какой-то технике такой, чтобы мы, закрыв глаза, определяли, какой цвет предмета. Один тёплый, другой холодный. Так что было такое.
О. ШЕВКУН: Слушай, в начале 90-х годов таких жуликов было много. В Москве они работали. Я не знаю, в каком ты городе росла, но, очевидно, на вашу долю тоже хватило.
К. ТЕЛЬПУК: Это было в Красноярске.
О. ШЕВКУН: До Красноярска дошли?
К. ТЕЛЬПУК: Да везде были.
О. ШЕВКУН: Да. Друзья, случалось ли вам попадать в ситуацию, когда вас пытаются научить, но вы понимаете, что само обучение неприемлемо? Вы понимаете, что вот это, наверное, надо как-то делать по-другому? Как вы выходите из подобных ситуаций, напишите в комментариях.
Н. ИВАНОВА: Вадим Чагин пишет: «Да, Кристина. Нас тоже этому пытались научить, и были те, кто определял».
О. ШЕВКУН: Серьезно? Вау! Слушайте, ну, я просто сижу в шоке. Еще одна история, которая тоже навеяна вашими комментариями и беседами, которые у меня были перед этим выпуском. Обычные домашние приспособления. Ну например, стиральная машинка, или микроволновка, на которой что-то написано, на которой ещё сенсорная клавиатура. И вы видели это, а потом вы перестаёте это видеть. И тот домашний прибор, который для вас был вполне реален, то есть, вы могли им пользоваться, вы вдруг понимаете, что теперь вы им пользоваться не можете. Вы изменились. Прибор не изменился. Вы стали другими. Случалось ли вам переоборудовать дом для того, чтобы вот к этой изменившейся ситуации, к этим изменившимся реалиям адаптироваться? Ну, и, конечно, с Кристины начнём, а там мы уже посмотрим, что пишут в чате.
К. ТЕЛЬПУК: Ну, я всё-таки не настолько хорошо видела, чтобы читать дисплей микроволновки или машинки, поэтому всегда покупались устройства, которыми я могла бы пользоваться. То есть, у нас нет в доме устройств с сенсорными экранами.
О. ШЕВКУН: То есть, изначально это так и было сделано?
К. ТЕЛЬПУК: Да. Единственное, кое-какие вещи сделать пришлось. Это, например, на той же стиральной машинке метки поставить, чтобы было понятно, сколько раз крутить колёсико. Или на микроволновке на той же вокруг колёсика. Ну, в общем-то, и всё.
О. ШЕВКУН: Я тут, кстати, недавно обнаружил интересную вещь. У нас стиральная машинка. Она у нас довольно давно. И я не могу увидеть дисплей. То есть, там крупно. Да, там всё реально крупно, там, например, написано, сколько градусов, сколько это всё будет еще стираться и т. д.
Н. ИВАНОВА: Наверное, сейчас есть уже машинки, которые говорящие, да?
О. ШЕВКУН: Вот они есть, но я их так ни разу до сих пор не видел. Кристин, у тебя же явно не говорящая?
К. ТЕЛЬПУК: Нет, конечно!
О. ШЕВКУН: Ну, вот. С этой машинкой, на самом деле, у меня было как: я долгие годы был уверен, что… там всё крупно действительно, но почему-то оно у меня расплывается. То есть, мои глаза на этой истории не фокусируются. Я не знаю, почему. Потому что ну, когда мелкое, ты видишь чётко, но мелко. Здесь это крупно, но у меня всё реально расплывается. И тут я вдруг, интереса ради… я не помню, что я не помню, что я тут делал, по-моему, какое-то приложение тестировал. Короче, я посмотрел на этот дисплей стиральной машинки через камеру телефона, через экран телефона. И вдруг, ребята, вы не представляете! Оно сфокусировалось!
Н. ИВАНОВА: Это было чудо.
О. ШЕВКУН: Ну, это не было чудо, конечно.
Н. ИВАНОВА: Ну, не машинка говорит да, но телефон.
О. ШЕВКУН: И даже телефон, в данном случае, не говорил. Я понял, что правильно одно небольшое дополнение. Мне даже не нужно было ничего распознавать. Я просто взял и на этот дисплей посмотрел через телефон. И я увидел. Причём, увидел очень легко. Всё было в фокусе, всё было очень красиво.
Н. ИВАНОВА: Я думала, что он распознал и рассказал.
О. ШЕВКУН: А он потом, конечно, распознал и рассказал. Это тоже могло бы быть полезным. Кристин, а как считываешь показания электрического счётчика? Тоже часто об этом спрашивают.
К. ТЕЛЬПУК: Обычно просто, либо вот распознавалки те же самые.
О. ШЕВКУН: Хватает?
К. ТЕЛЬПУК: Да, хватает. Но у нас просто счётчики здесь так расположены, что это не такая уж большая проблема.
О. ШЕВКУН: Просто бывает так, что вообще не подлезть.
К. ТЕЛЬПУК: Не-не-не, они тут открытые. То есть, всё. Прямо присаживаешься, подносишь и фотографируешь, распознаёшь.
О. ШЕВКУН: А с водой?
К. ТЕЛЬПУК: Так, собственно, про воду я и говорю.
О. ШЕВКУН: А, про воду. Я думал, про электро. Потому что есть водяные, а есть электрические.
К. ТЕЛЬПУК: Про электро, там сложнее как раз. Потому что там закрытый счётчик.
О. ШЕВКУН: Вот! Эти щитки все!
К. ТЕЛЬПУК: Там не распознаёт толком из-за того, что вот это вот стекло. То есть, оно бликует, ты когда снимаешь. И, в принципе, сейчас этим мама занимается. Ну просто потому, что она тут живёт тоже. Поэтому счётчиками, именно светом занимается она, а водой и газом занимаюсь я, потому что я подаю онлайн, и я и занимаюсь, соответственно.
О. ШЕВКУН: Наташа сидит веселится. Что случилось, Наташ?
Н. ИВАНОВА: В комментариях интересно. Вадим пишет: «Насчёт счётчиков. Они расположены так, что даже зрячие матерятся». Но это действительно так.
О. ШЕВКУН: Да, даже зрячие матерятся.
Н. ИВАНОВА: А также Вадим пишет: «Нынче очень большая беда с электрическими плитами. Они почти все полностью сенсорные. Также говорящие машинки. Они-то говорящие, но при этом тоже сенсорные». Да? Интересная такая тема.
О. ШЕВКУН: Да, оно говорящее, но не для этого. Оно не для этого говорящее. С электроплитой, мы буквально недавно меняли в доме плиту, и мне было очень важно, чтобы там были хоть какие-то крутилки, потому что, слушайте, ребята, я хочу иметь возможность приготовить завтрак себе и другим! Если всё это будет подчинено сенсору, мне будет по этому поводу очень грустно. У тебя с плитой ведь всё нормально, правильно, Кристин?
К. ТЕЛЬПУК: У меня газовая плита, поэтому всё гораздо проще.
О. ШЕВКУН: Да, это лучше. Это правда лучше.
К. ТЕЛЬПУК: Насчёт «лучше» я, на самом деле, не совсем соглашусь.
О. ШЕВКУН: Непривычно, да?
К. ТЕЛЬПУК: Мне она не очень нравится. Хотя это и быстрее, но мне не нравится сама вот эта вот история с газом. Хоть у нас тут всё и автоматически поджигается, но к электрической как-то привычнее. Даже у нас когда индукционная была. То есть, стекло, казалось бы, да. Ой, как быть? Куда поставить? Но эта тоже проблема решалась довольно просто всегда.
О. ШЕВКУН: Ещё один аспект потери зрения – это аспект социальный. Это изменение круга общения, это то, что уходят старые друзья,. А может, и не друзья. Может быть, если они уходят, то, в общем-то, и пусть уходят. Но всё равно грустно. Вдруг ты понимаешь, что как-то в каких-то компаниях, где ты раньше мог быть, тебя уже особенно не ждут, потому что, например, тебя нужно привести и отвести, а никто к этому не привык. Друзья, случалось ли вам вот с этим иметь дело? Как вы к этому адаптировались? Опять мы начнём с Кристины. Вот этот круг общения. Или тебе, через твою потерю зрения удалось всё-таки как-то этот круг сохранить? Ну, если не сохранила, то: «Ну, ушли – и ладно!»
К. ТЕЛЬПУК: У меня просто так получалось, я достаточно часто меняла место жительства.
О. ШЕВКУН: То есть, ты и так круг теряла?
К. ТЕЛЬПУК: Я теряла круг из-за этого, раз. Плюс, я жила в интернате с сентября по май, и, соответственно, у меня какого-то устойчивого круга дома сформироваться не могло. И у меня был момент, когда те ребята, с которыми я общалась, мои ровесники, у них появились интересы в 15-16 лет. Там эти компании, там мальчики, если это девочек касалось, если мальчиков, то наоборот – девочки, там выпивки, клубы. Мы разошлись на этой почве.
О. ШЕВКУН: Не из-за зрения?
К. ТЕЛЬПУК: Нет. Е
сли бы я разделяла их интересы, то было бы всё вполне нормально, потому что за мной не надо было приходить, меня не надо было приводить. Я сама везде приходила, где мне надо было. Ну, и поэтому. А потом да, то есть, я, опять же, из-за того, что часто круг общения менялся, я поняла, что не стоит как-то пытаться привязываться эмоционально, потому что потом будет сложно, когда ты снова переедешь по какой-либо причине, и ты уже не сможешь с этими людьми быть. И ты будешь постоянно по этому поводу переживать. Зачем? И так переживаний в жизни достаточно, мне кажется.
О. ШЕВКУН: Но тут ещё хороший подход, наверное, твоих родителей, потому что иногда же бывает по-другому: человек теряет зрение, и о нём начинают заботиться и этой заботой строят вокруг него стены. И это не стены помощи, а наоборот – стены изоляции. Из того, что я слышу, я могу предположить, что у тебя-то такого не было?
К. ТЕЛЬПУК: У меня никогда такого не было, в принципе.
О. ШЕВКУН: Вот! Тебе сейчас позавидуют. Ты понимаешь, сейчас найдутся слушатели, зрители, которые тебе позавидуют.
Н. ИВАНОВА: Эльмир поддерживает.
О. ШЕВКУН: Поддерживает кого? Кристину? Её родителей?
Н. ИВАНОВА: Ну, в мировоззрении, так сказать. Эльмир пишет: «Конечно, круг меняется, и никуда от этого не деться. Надо спокойно относиться. Ничего нет постоянного. Но надо быть общительным, тогда – без проблем».
О. ШЕВКУН: Я вам страшное сейчас письмо прочитаю. Даже не прочитаю, а перескажу. Не на «Тифлостриме» мы его получили. Это в другой редакции как-то было такое сообщение. Человек спрашивает: «Что мне делать?» И пишет следующее: «У меня была девушка. Она ослепла, и мы, естественно, расстались. У меня сейчас другая, а первую продолжаю вспоминать. Как мне быть?» Это было письмо не в редакции для незрячих.
К. ТЕЛЬПУК: Ключевое слово – «естественно» здесь, мне кажется, да?
О. ШЕВКУН: Вот! Ага! «Она ослепла, и мы ЕСТЕСТВЕННО, расстались». А я, друзья, думал об этом письме, и думал: «Наверное, для него и правда естественно». Было бы хуже, если бы не расстались, и он бы потом её мучил. Но сначала было какое-то жутковатое ощущение от этого.
Н. ИВАНОВА: Ужас! Это ужас!
О. ШЕВКУН: Да. Друзья, у нас очень мало времени. Случалось ли у вас, что вас бросали после того, как вы стали меньше видеть, чем раньше?
Н. ИВАНОВА: Немножко хочу вернуться к теме электроприборов. Ксения Блэйк пишет: «В Англии есть «говорящие» переносные индукционные конфорки. Очень удобно пользоваться». И тут всем стало интересно, все расспрашивают.
И Ксения пишет: «Я напишу небольшой обзор на тему этих конфорок».
О. ШЕВКУН: У меня тогда даже предложение. На сайте www.tiflo.info есть раздел «Авторские блоги». По-моему, там блогов Ксении Блэйк пока нет. Но добавить-то мы можем! Ну, и заодно Кристину Тельпук замотивировать, чтобы она что-нибудь написала. Так что, Ксения, обзор индукционной конфорки – с тебя. Договорились? Да даже если не договорились…
К. ТЕЛЬПУК: То всё равно с тебя.
Н. ИВАНОВА: Нет выбора. Не оставили. Совсем.
О. ШЕВКУН: Да. Случалось ли вам терять друзей?
Н. ИВАНОВА: Максим Извеков пишет: «У меня несколько раз друзья менялись. Хочу надеяться, что больше не поменяю».
О. ШЕВКУН: Не надейтесь!
К. ТЕЛЬПУК: Поменяете.
О. ШЕВКУН: Чё мы с тобой, Кристин, оба его обламываем что ли? Или не обламываем?
Н. ИВАНОВА: Ну, здесь, надейся, не надейся – надо, наверное, просто чувствовать.
О. ШЕВКУН: Я вам скажу ещё вот что. Я не знаю, сколько лет Максиму. А я скажу, что и с возрастом…
К. ТЕЛЬПУК: 25, он говорил.
О. ШЕВКУН: Да? Ты – внимательная слушательница.
Н. ИВАНОВА: Да, Максим же писал: «Около 25».
О. ШЕВКУН: Я – самый невнимательный. С возрастом друзья тоже меняются. И те, кто остаются на долгие годы, – это вот самые верные, это самые лучшие, это, знаете, такая центральная группа. И последнее. У нас буквально минута на это осталась. Что делать с паникой? С паникой, которая может охватить, паникой, которая может загнать в депрессию? Я как-то понял, что тебя, Кристин, об этом спрашивать бесполезно. У тебя этого не было.
К. ТЕЛЬПУК: Бесполезно спрашивать, это правда.
О. ШЕВКУН: Я спрошу наших слушателей, потому что даже после выхода этой передачи, даже когда она уже будет выложена в Ютюбе…
Н. ИВАНОВА: Мне кажется, Рин Рин должна откликнуться.
О. ШЕВКУН: Почему ты так думаешь?
Н. ИВАНОВА: Ну не знаю. Она очень чувствует все эти моменты остро.
О. ШЕВКУН: Рин Рин. Я жалею, что Рин Рин не назвала своего настоящего имени. Возможно, с ней как-нибудь было бы интересно связаться и поговорить в эфире тоже. Так что, Рин Рин, если вы готовы, если вы можете, просто напишите мне или напишите в комментариях: «Меня зовут так-то». Можете лично написать. И потом посмотрим, что с этим будем делать. Что, друзья, завершать пора?
Н. ИВАНОВА: Да, пора завершать.
О. ШЕВКУН: Кристин, кажется, вывода не сделали никакого. Надо, нет?
К. ТЕЛЬПУК: А надо? Кстати, вопрос-то.
О. ШЕВКУН: А не знаю.
К. ТЕЛЬПУК: Мне кажется, что…
О. ШЕВКУН: Вывод…
К. ТЕЛЬПУК: Какой?
О. ШЕВКУН: Вывод потери зрения – это когда нуль. Но жизнь-то продолжается. После нуля жизнь продолжается.
К. ТЕЛЬПУК: В том-то и дело. И, мне кажется, чем страдать по этому поводу… Это неприятно, конечно. Тут не поспоришь с этим. Неприятно и больно может быть, и страшно может быть. Но действительно – жизнь продолжается, и нужно попытаться как-то встроиться, попытаться как-то адаптироваться и найти себя в этой новой действительности, в этой новой реальности.
О. ШЕВКУН: И не вешать нос. Тут у нас сегодня замечательные эти комментарии были, даже Наташу рассмешили. Никто не спрашивает, куда Наташу деваем?
Н. ИВАНОВА: Никто не спрашивает.
К. ТЕЛЬПУК: Ну вот.
О. ШЕВКУН: Ну, тогда всё-таки скажи, Наташ, ладно.
Н. ИВАНОВА: Ну, в связи с тем, что мне поставили дополнительные часы на работе, в ближайшее время, к сожалению, вы меня не услышите. Но я буду стараться, и может быть, как-нибудь разрешить этот вопрос.
О. ШЕВКУН: Знаете, о чём я думаю? Я думаю о том, что рано или поздно, со временем, вот как сейчас мы с вами вместе имели возможность приобрести технику, может быть, мы что-то сделаем, чтобы такие ведущие, как Наташа…
К. ТЕЛЬПУК: Приобретём Наташу?
О. ШЕВКУН: Ну, и Наташу, и других ведущих. Чтобы человеку не нужно было: «Ой, там платят, здесь – нет. А мне нужно как-то вот жить», и т. д. Чтобы этот вопрос мы тоже решали. Ну, давайте вместе думать! Мы же с вами можем, друзья! Да, кстати. В пятницу в 16 часов вместе настраиваем технику. А в понедельник в 17 часов у нас достаточно необычный эфир. Будет студентка МПГУ направления «Тифлопедагогика». Вы её ещё не знаете. Она будет со своим другом, молодым человеком. Они вместе в прошлом году занимались интереснейшим исследованием: это практическое исследование мимики и жестов у незрячих людей. Как у вас, друзья, с мимикой и как у вас, друзья, с жестами? Кристина там что-то то ли вздыхает, то ли смеётся.
К. ТЕЛЬПУК: Я просто так уже немножечко беспокоюсь.
О. ШЕВКУН: О чём? О времени?
К. ТЕЛЬПУК: О том, как это всё будет проходить. Это, наверное, будет очень забавно.
О. ШЕВКУН: А посмотрим! Да, потому что они много чего накопали, и вот с ними обязательно на эту тему поговорим. Так что присоединяйтесь к нам, пожалуйста, в понедельник. Ну, а дальше, в среду, мы будем читать ваши письма, комментарии и т. д. Полина Иванкевич к нам присоединится. 14 октября будем говорить о котах, кошках и их незрячих, слабовидящих владельцах.
Н. ИВАНОВА: Класс! Хочу с вами говорить о котах.
О. ШЕВКУН: Татьяна Крук вернётся.
Н. ИВАНОВА: Ну, хорошо. Я буду вас слушать вместе со всеми.
О. ШЕВКУН: Кристина, спасибо тебе огромное за участие в эфире!
Н. ИВАНОВА: Да, спасибо большое!
К. ТЕЛЬПУК: Всем спасибо! Всем пока!
Н. ИВАНОВА: Всем хорошего вечера!
О. ШЕВКУН: Кристина Тельпук, Наталья Иванова!
Н. ИВАНОВА: Олег Шевкун!
О. ШЕВКУН: Всем – пока!