АЛЕКСАНДР МОИСЕЕВИЧ ЩЕРБИНА:
НЕУДОВЛЕТВОРЕННАЯ ПОТРЕБНОСТЬ СЛЕПЫХ В ПРОСВЕЩЕНИИ
В обществе обыкновенно распространены самые неправильные представления о людях, лишенных зрения. Слепой человек считается обыкновенно гораздо более беспомощным в своих отношениях к внешнему миру, чем это есть на самом деле. Так, нам известен случай, что взрослому слепому, принадлежащему к интеллигентной семье, был предложен вопрос, сам ли он принимает пищу, или нуждается при этом в посторонней помощи. Подобные вопросы, нужно думать, нередко возникают у зрячих; и в данном случае, очевидно, мы встречаемся лишь с проявлением большей откровенности. Между тем, у слепых при благоприятных условиях вырабатывается значительная физическая самостоятельность, приобретаются разнообразные навыки. Обостренные слух и осязание в значительной мере способны заменить зрение слепому. Еще неизмеримо более самостоятельности и оригинальности представляет духовный мир слепого. Нередко под странной наружностью слепого скрываются выдающиеся дарования, скрывается дух, способный глубоко чувствовать или делать широкие обобщения. Ведь были же реальные основания, в силу которых греки представляли себе величайшего поэта, какого только знала древность, в образе слепого старца, – Гомера, за честь называться родиной которого спорило до 15 славных городов. Все это — факты общеизвестные; но немногие знают о том, что англичанин Фаусет, своими трудами по политической экономии обеспечивший себе почетное имя в науке и занимавший одно время почетную должность министра почт и телеграфов, как и выдающийся германский философ Дюринг, были лишены зрения. Несмотря на значительные внешние препятствия, отсутствие излишних впечатлений, развлекающих мысль, и серьёзная сосредоточенность на самом себе, на своей внутренней природе, часто помогают слепому достигнуть того, что не под силу бывает многим зрячим. Между тем постоянное недоверие, встречаемое слепым со стороны лиц, мало его знающих, является не только источником тяжелых личных впечатлений, но сверх того лишает слепого бодрости духа и уверенности в своих силах, что неизбежно отражается на его деятельности, могущей иметь подчас, как мы видели выше, немаловажное общественное значение.
Недоверие к силам слепых обнаруживается, между прочим, и в том, что на образование их обращается гораздо меньше внимания, чем это было бы желательно. За последние 10 лет бюджет министерства народного просвещения возрос приблизительно в пять раз; в настоящее время в министерстве предпринимаются серьезные приготовления к преобразованиям на всех ступенях народного просвещения; но забытыми по-прежнему остаются те, которые, лишившись способности воспринимать свет физический, быть может, более других нуждаются в свете духовном, т.е. в просвещении. Правда, у нас есть училища для слепых, но министерство народного просвещения не имеет к ним никакого отношения и число их ничтожно: на 250,000 с лишним слепых открыто до сих пор менее 30 училищ, так что для подавляющего большинства лишенных зрения они совершенно недоступны. Кроме того, эти училища преследуют скорее благотворительную, нежели воспитательную цель, заботятся о «призрении», мало придавая значения развитию духовных сил и способностей своих воспитанников, что с полной определенностью обнаруживается в наименовании того учреждения, которое главным образом их содержит: оно называется Попечительством Императрицы Марии Александровны для призрения слепых.
Государство не оказывает делу образования лишенных зрения никакой постоянной помощи, обществом, по крайней мере до недавнего времени, по причинам, выяснение которых отвлекло бы нас в сторону, они почти совсем забыты. При таких условиях совершенно естественно, что большинство училищ слепых даже материально обставлены чрезвычайно скудно, иногда испытывают крайнюю нужду.
Система закрытых учебных заведений, которая по настоящее время везде принята в наших училищах слепых, при надлежащей постановке, быть может, имеет некоторые преимущества; но главный ее недочет заключается в том, что жизнь воспитанников протекает в искусственной обстановке, в отчуждении от той среды, в которой им придется жить и работать. Это, мне бы казалось, особенно неблагоприятно отражается на воспитании лишенных зрения, которые уже в силу своего физического недостатка несколько обособленны от других людей и которые вместе с тем нуждаются в постоянной поддержке со стороны зрячих. Следовало бы, хотя в виде опыта, допустить слепых к посещению учебных заведений для зрячих (разумеется, в каждом отдельном случае с согласия педагогического совета или органа, его заменяющего), снабжая эти школы соответствующими пособиями и назначая дополнительное вознаграждение учащим. Ведь если удовлетворять потребность слепых в образовании, оставаясь при этом при системе закрытых учебных заведений, то придется затратить гораздо больше средств на содержание общежитий, чем на указанные выше дополнительные расходы. Но главное, следует дать возможность слепым жить и развиваться в обычной обстановке, в среде зрячих, в поддержке которых они постоянно нуждаются: это чрезвычайно важно не только для развития их духовной личности, но вместе с тем и для лучшего использования их сил и способностей в интересах общества.
Допущение лишенных зрения в обыкновенные училища может, разумеется, создать некоторые затруднения. Но перед этим нечего останавливаться; если отнестись к делу умело и с доверием к способностям слепых, а не считать последних заранее в силу их физического недостатка отвергнутыми от общества, то многого можно достигнуть, и вообще затруднения здесь не настолько велики, как это обыкновенно думают.
Потеряв зрение в раннем детстве, я состоял в течение четырех лет вольнослушателем и действительным учеником в провинциальной гимназии, совершенно заурядной, и затем окончил университет. На основании собственного опыта я с глубокой признательностью должен отметить, что учащиеся и учащие всегда готовы были оказать мне необходимую помощь и, насколько могу судить, никакого ущерба общей работе это не наносило.
Прив.-доцент А. Щербина
Источник: Русские ведомости. – 1916. – 16 мар. – С. 2-3.