Сегодня в моем историческом блоге – еще один небольшой текст, увидевший свет в Москве двумя изданиями – в 1910 и 1916 годах. Александр Щербина, «О допущении женщин в университет». Идет первая мировая война, испугавшая все человечество. О «женском вопросе» говорят давно, говорят даже образованные незрячие. В Японии Василий Ерошенко дает лекции-концерты, на которых разбирает «женский вопрос» на примере русских народных песен.
В России незрячий приват-доцент Московского университета Александр Щербина не только проводит лекции о возвращении к активной жизни военноослепших воинов в госпиталях, но и опять поднимает свой голос в защиту прав женщин на высшее образование.
То, что здесь написано, покажется нам сейчас историческим курьезом. А тогда это была борьба. А ведь прошло немногим более ста лет, какие-то пять поколений…
Перевод текста в современную орфографию, вычитка Юлии Патлань по второму изданию 1916 года.
Специально для Tiflo.info
Приват-доцент АЛЕКСАНДР ЩЕРБИНА
О допущении женщин в университет
Второе издание, Москва, 1916
I
Прошло шесть лет со времени выхода в свет настоящей статьи; некоторые из высказанных в ней пожеланий уже получили осуществление в жизни. По закону 3-го июля 1911 года на Одногодичных Курсах , учреждаемых при учебных округах для подготовления учителей и учительниц средних учебных заведений, все различия в правах, проистекающие вследствие принадлежности к тому или другому полу, вовсе устраняются. Далее, по закону 19-го декабря того же 1911 года женщины допускаются к экзамену в государственных испытательных комиссиях при университетах, и по выдержании этого экзамена получают права, сходные с правами мужчин. Наконец, в самое последнее время университетам предоставлена возможность ходатайствовать о приеме женщин в число действительных слушателей на отдельные факультеты; и фактически некоторые университеты уже воспользовались предоставленным им правом. Указанные меры, несомненно, окажут известное влияние на развитие нашей культуры; но на этом нельзя останавливаться.
В наше время, когда с новой, ужасающей силой проявился зверь в человеке, обнаружились вместе с тем и положительные стороны человеческой природы. В частности, русская женщина, в качестве врача и сестры милосердия, дала новые яркие доказательства своего страстного желания деятельно служить страждущему человечеству, проявила свою энергию и трудоспособность. Благодаря этому, создается более сочувственное к ней отношение, облегчающее ей возможность получить более широкое участие в общественной работе. Но серьезные преобразования сами собой не происходят; нужно искать путей к их воплощению в жизни. Распространение в обществе правильных воззрений имеет здесь, как и в других случаях, немаловажное значение. Желая привлечь внимание широких кругов образованного общества к вопросу, правильное разрешение которого благотворно повлияет на развитие нашей культуры, я счел целесообразным переиздать брошюру, которая в первом издании уже давно разошлась.
Хотелось бы верить, что при проведении нового университетского устава затронутый нами вопрос, уже не вызывающий сколько-нибудь серьезных возражений, получит надлежащее решение.
А. Щербина
О ДОПУЩЕНИИ ЖЕНЩИН В УНИВЕРСИТЕТ
Еще не так давно образованию женщин не придавали серьезного значения, а высшее женское образование признавалось делом едва терпимым или даже вовсе нежелательным. Вспомним хотя бы известное распоряжение о временной приостановке приема на высшие женские курсы, при чем для некоторых курсов эта временная мера имела силу около 20 лет. Вспомним те затруднения, с которыми было соединено открытие женского медицинского института в Петрограде еще во второй половине 90-х годов. Тяжело вспоминать о жертвах и по большей части совершенно ненужных стеснениях, которыми сопровождалось у нас развитие высшего женского образования; но вместе с тем с благородной гордостью и чувством удовлетворения можем отметить, что нашлись в нашей стране люди, бескорыстие которых и беззаветная преданность идее заставили умолкнуть голоса скептиков и лиц , враждебно относившихся к женскому образованию. Таким образом была одержана немаловажная победа. Созданные исключительно благодаря частной инициативе, встречавшие нередко серьезное противодействие со стороны тех, которые по своему служебному положению обязаны были содействовать успехам просвещения, женские высшие учебные заведения становятся, в особенности в последнее время, на твердую почву, и теперь уже сравнительно мало зависят от изменчивых течений, господствующих в правящих сферах. За несколько последних десятилетий во взглядах на интересующий нас вопрос, очевидно, совершился крупный переворот. Высшее образование для женщин сделалось насущной потребностью в широких кругах нашего общества и видимо получает официальное признание. Об этом с полной определенностью свидетельствуют факты, указанные мною в предисловии к настоящему изданию 1).
С эгоистической или узко-классовой точки зрения можно отрицательно относиться к успехам женского образования; но нельзя не видеть, что в данном случае мы имеем дело с великой культурной силой, которой в ближайшем будущем суждено играть важную роль в жизни нашей страны в качестве врачей и различного рода деятельниц многие женщины уже успели приобрести широкую известность, и горячие симпатии в той среде, в которой им приходилось работать, и таким образом наглядно показали, чем способна стать женщина, когда она с помощью образования разовьет свои духовные силы и уяснит свои собственные идеалы.
Женские высшие учебные заведения сильны морально; но по обеспеченности преподавательскими силами 2) и в особенности по количеству учебно-вспомогательных пособий они в сильной мере уступают университетам. И в настоящее время на очередь выдвигается вопрос, имеющий гораздо большее значение, чем это обыкновенно думают: о допущении женщин в университеты.
Университет по самой своей идее должен выдвигать на первый план общие интересы науки, которая едина для всех, и просвещения. Следовательно, в нем не должно быть места ограничениям, вытекающим из каких бы то ни было посторонних соображений.
Равным образом, кто стоит на точке зрения общечеловеческой, а не готтентотской морали, тот не может не сочувствовать идее женской равноправности вообще, и в частности предоставлению женщине одинаковых с мужчиной прав на образование. Но одно дело сочувствовать известной идее, а другое — считать ее осуществимой в данное время и при данных конкретных условиях. Велика идея вечного мира — и все-таки есть серьезные причины, в силу которых эта идея может быть осуществлена разве в очень отдаленном будущем.
Я не буду касаться высших учебных заведений Запада, так как требования от поступающих в различных странах слишком разнообразны, а жизнь и учение протекают там при совершенно иных условиях.
Гораздо важнее и интереснее для нас выяснить, что дал сделанный в 1906 и 1907 г. опыт допущения слушательниц в наши университеты.
Только пылкие оптимисты могли думать, что опыт допущения женщин в университеты будет настолько удачным, как оказалось на деле. Даже меры вполне целесообразные редко обходятся при первом их применении без различного рода затруднений.
Между тем, стоя все это время близко к университетской жизни, на основании личных наблюдений и расспросов, считаю возможным утверждать, что нововведение, принятое советами университетов, не вызвало на практике решительно никаких неудобств, если не считать осложнений, созданных известным циркуляром министерства народного просвещения, изданным в мае 1908 года, отнюдь не имевшим в виду нужд просвещения, даже не прикрывавшимся подобными мотивами. Категорически предписывая удалить лиц женского пола из университетов, циркуляр не находит возможным указать какие-либо неудобства, возникшие вследствие посещения ими лекций и практических занятий, хотя двухлетнее пребывание слушательниц в университетах было достаточным сроком для того, чтобы воспользоваться для этой цели указаниями опыта, если бы, разумеется, подобного рода неудобства действительно существовали.
Если бы только оказалось, что лица женского пола своим присутствием вовсе не нарушают правильного хода университетских занятий и вообще по существу ничем не отличаются от среднего уровня студентов, то и при этих условиях простая справедливость требовала бы предоставить им одинаковые с мужчинами права на высшее образование. Но четырехлетний опыт показал, как мне кажется, нечто гораздо большее.
Часто можно встретить жалобы на то, что в наше время практический материализм делает быстрые успехи и что преданность идее становится, в сущности, пустой фразой, не оказывающей заметного воздействия на нашу жизнь. Женщины, вступившие в университет, являются живым опровержением такого мнения. Будучи допущены в храм науки лишь в качестве сторонних слушательниц, не имея основания хотя бы в ближайшем будущем рассчитывать на какие-либо дипломы и привилегии, а в сущности и мало заботясь об этих дипломах и привилегиях, они жадно набрасываются на работу, которую многие из мужчин исполняют лишь в надежде на теплое местечко.
Слушательницы вносят известный идеализм во все свои отношения. Они относятся с бОльшим благоговением, чем мужчины, не только к самой науке, но и к выдающимся её представителям.
Аккуратность слушательниц в посещении лекций и практических занятий является прямо-таки необычною в наших университетах. Мне известен факт, как студент, умудренный коллективным опытом, сделавшимся в особенности на юридических факультетах некоторого рода традицией, поучал слушательницу, что нет смысла посещать лекции, так как в аудитории она услышит лишь то, что с таким же успехом можно прочесть в литографированных или печатных руководствах. Но увещания не действовали на слушательницу, искавшую получить в университете нечто большее, нежели механическое усвоение книжной мудрости.
Исправное посещение лекций и практических занятий, вообще строгое выполнение внешних правил легко превращается в сухой педантизм, если оно не согрето внутренней любовью к делу. Поэтому здесь важно упомянуть, что все преподаватели, мнения которых мне приходилось слышать, без различия взглядов и направлений отмечают поразительную добросовестность слушательниц как в университете, так и на высших женских курсах. Слушательницы редко являются держать экзамен на авось; скорее они уклоняются от экзамена, даже будучи сравнительно хорошо к нему подготовленными. Если слушательница пишет реферат, она внимательно изучит все указанные ей пособия; выступая с возражениями, она считает своим долгом основательно познакомиться с критикуемой работой. И все свидетельствует о том, что делает она это «не за страх, а за совесть».
Следует еще отметить одну особенность слушательниц, которая рельефно обнаруживается на практических и занятиях. Русскую учащуюся молодежь часто обвиняют в излишней самоуверенности. «Покажите вы русскому школьнику», — говорит Достоевский в «Братьях Карамазовых», — «карту звездного неба, о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он завтра же возвратит вам эту карту исправленной». И действительно, бывают случаи, что, воспроизводя какие-либо эксперименты, русский студент придает мало значения кропотливому изучению технической стороны, без которой опыт невозможен; это кажется ему слишком мелким. Он не хочет быть учеником: он с первого же шага поглощен мыслью поколебать выводы, к которым пришел европейский ученый на основании целого ряда тщательно взвешенных опытов и вычислений.
Женская молодежь скорее страдает противоположной крайностью. Если слушательница читает реферат или выступает с возражениями, она говорит довольно свободно. Но до собственному побуждению она почти никогда не подымает вопросов и старается по возможности уклониться от участия в общей беседе. Здесь, нужно думать, действуют по преимуществу следующие причины: 1) осторожное отношение к авторитетам, поработавшим на пользу науки, 2) проистекающая от добросовестности повышенная к себе требовательность, 3) столь присущая женщине скромность,
4) недостаток уверенности в своих силах, наконец, 5) быть может, некоторая слабость собственной инициативы. Вообще, как заметил один довольно известный преподаватель, который вел практические занятия в университете и на высших женских курсах, студентов иногда приходится сдерживать, так как они говорят охотно, подчас слишком самоуверенно и без знания дела, слушательниц же, наоборот, необходимо побуждать высказываться как бы насильно 3)..
Такая противоположность в складе и направлении духовных способностей скорее говорит за целесообразность совместных занятий: оба пола здесь, как и в других случаях, как бы дополняют друг друга на пользу науки и их собственного развития.
Не буду говорить о студентах вообще, так как в различных странах они составляют далеко не однородную группу; но что касается русских студентов, смело могу утверждать, что по отношению к представительницам другого пола они далеки от проявления эгоистической или групповой исключительности. Немного найдется студентов, которые без чувства стыда и негодования могли бы вспомнить о печальном инциденте, имевшем место в Одессе, где правые студенты осыпали слушательниц неприличной бранью. Вообще, мужская учащаяся молодежь без тени зависти, наоборот, с горячим сочувствием следит за успехами женщины и за блестящим доказательством ею своей трудоспособности в недоступных ей доселе областях мысли и труда.
У нас давно уже слышатся жалобы на неудовлетворительное состояние наших университетов; и министерские ревизии, и лица, близко стоявшие к университетам, единогласно указывают на слабую посещаемость лекций, на недостаток активного участия студентов в практических занятиях, на небрежное исполнение ими обязательных работ и, вообще, на чрезвычайно низкий уровень их научной и практической подготовки. В последнее время в этом отношении наблюдается поворот к лучшему, но все-таки зло далеко не искоренено, и бороться с ним не так легко. Министерство часто возлагает великие надежды на репрессивные меры (установление строгих экзаменационных требований, надзор за посещением лекций и т. п.). Но репрессивные меры способны лишь приучить к строгому соблюдению внешних правил; они не могут воспитать добросовестной преданности делу и воспламенить в учащих и учащихся стремление расширять свои познания, без которого храм науки неизбежно приходит в запустение.
Поэтому в интересах лучшей постановки у нас высшего образования и для подъёма нашей культуры было бы желательно не удалять слушательниц, но привлекать их в университеты. Вместе с тем простая справедливость требует, чтобы слушательницам во время прохождения ими университетского курса в полной мере была предоставлена различного рода материальная поддержка, которою пользуются студенты, в виде стипендий, освобождения от платы за слушание лекций, денежных пособий и т. п., а окончившим университет были даны одинаковые с мужчинами права на получение ученых степеней и широкая возможность применять свои знания и силы на государственной и общественной службе. Последнее пожелание до некоторой степени уже осуществлено (см. Предисловие).
II.
Выше было отмечено, что за последние годы в широких кругах нашего общества произошел крупный переворот во взглядах на женское образование, и что многими ныне оно признается уже насущной потребностью. Было также указано, что женщины, допущенные в университеты в качестве сторонних слушательниц, как свидетельствует довольно продолжительный опыт, не только не создали там каких-либо осложнений, но, отличаясь беззаветной преданностью идее, благоговейным отношением к науке, любовью к научной работе и поразительной добросовестностью при ее выполнении, скорее явились одним из факторов , содействовавших оживлению у нас университетских занятий. И потому не только с точки зрения простой справедливости, но также з интересах лучшей постановки у нас высшего образования и всестороннего развития нашей культуры, следует признать безусловно желательным прием женщин в наши университеты и предоставление им прав и преимуществ на высшее образование и на соответствующую деятельность, которыми пользовались до сих пор мужчины.
В своих рассуждениях я исходил из требований общечеловеческой морали и основывал все свои обобщения на собственных наблюдениях и достаточно проверенных мною отзывах других лиц.
Против моих выводов, как мне кажется, могут возникнуть двоякого рода возражения. Мне могут поставить в упрек, что, говоря о лицах женского пола, стремящихся к высшему образованию, я их идеализирую, отмечаю исключительно симпатичные их черты, оставляя без внимания те их признаки, которыми они соприкасаются с прочими людьми. Последние признаки я опускал вполне сознательно и считаю этот метод совершенно правильным. Разумеется, вольнослушательницы не упали с неба; они росли и воспитывались в нашем обществе и заимствовали многие черты от окружающей их среды. Так, напр., у некоторых слушательниц университета можно было наблюдать модные прически. Отмечаю этот факт не потому, что придаю ему преувеличенное значение; это внешность, — но внешность, сразу бросающаяся в глаза, а главное — несколько странно видеть ее тех, кто предполагает посвятить себя серьезным занятиям. Что женщины, стремящиеся к высшему образованию, тоже люди, и что у них есть и человеческие слабости, это само собой ясно, и говорить об этом мне казалось совершенно излишним. Гораздо важнее было отметить их отличительные особенности и указать то новое, что способны они внести в нашу культуру и чем они могут повлиять на изменение общего склада университетской жизни, конечно, лишь в сравнительно слабой степени, так как ход университетской жизни в целом определяется многими и разнообразными причинами.
Далее могут указать, что вопрос о допущении женщин в университеты был серьезно поднят еще в начале 60-х годов (при обсуждении университетского устава, утвержденного в 1863 году), но до сих пор не получил положительного разрешения. Отсюда можно бы заключить, что есть для этого какие-то веские основания.
Но в действительности подобное заключение едва ли справедливо. Сопоставляя все возражения против допущения женщин в университет, с которыми мне так или иначе приходилось встречаться, я считаю возможным свести их к следующим шести пунктам, к разбору которых мы теперь и обратимся.
1) Совместные занятия обоих полов в университетах могут повести к распущенности нравов — вот мнение, которое довольно широко распространено в кругах, стоящих далеко от интересов, которыми живет наша учащаяся молодежь. Это мнение получило наиболее резкое выражение в наделавшей в свое время много шума статье «Гражданина» (№ 78 от 11 окт. 1901 г.). Если допустить женщин в университеты, говорится здесь, «то, разумеется, ничего, кроме разврата, не выйдет». Что на практике опасения «Гражданина» вовсе не подтвердились, об этом едва ли стоит и упоминать. Вообще, лицам, имевшим близкое соприкосновение с женской учащейся молодежью и не лишенным непосредственного нравственного чутья, нужно употреблять над собою много усилий, чтобы, сдержав естественную при этом брезгливость, опровергать такого рода инсинуации. Чувство негодования еще более возрастает вследствие того, что, как убедился я на основании личного опыта, охотно, даже с некоторым злорадством распространяют подобные обвинения и вообще относятся к женщине подозрительно в особенности те, кто сам далеко не отличается нравственной безупречностью. Лишь обязанность внимательно обсудить все встречающиеся возражения против допущения женщин в университет побуждает меня останавливаться на подобном вопросе.
Не отрицаю, отдельные случаи поведения неодобрительного с точки зрения женской стыдливости среди лиц, попавших в число вольнослушательниц, вполне возможны — в действительности подобные факты мне лично совершенно неизвестны, — но высшая школа в этом нисколько неповинна.
Можно решительно утверждать, что лица, вступающие в университет, по своему нравственному уровню стоят выше прочих общественных групп, что университет не порождает нравственной распущенности и не создает условий, содействующих её развитию: скорее серьёзная совместная работа приучает каждого видеть и уважать в представителях другого пола прежде всего человека и, возбуждая высшие запросы духа, неизбежно отодвигает на задний план низшие, животные влечения. Я говорю не только о том, чем должна быть высшая школа по своей идее, но и о том, что в значительной мере можно в действительности наблюдать уже в настоящее время в наших университетах.
2) На женщине лежат сложные обязанности по отношению к семье и прежде всего священные материнские обязанности. Университет и вообще высшее образование, отвлекая женщину от её прямого назначения, тем самым подрывает семью, т.-е. один из главных устоев, на которых покоится правильное развитие общества.
Приведенная аргументация доказывает слишком много и потому в действительности ничего не доказывает: в одинаковой мере она направляется и против существования специально женских высших учебных заведений, громадное культурное значение которых в настоящее время уже стоит вне сомнений.
Никто не станет серьезно отрицать того, что женщина в качестве матери несет великое общественное служение. Но нельзя искусственными мерами принуждать к семейной жизни тех, кто не встречает для этого благоприятных условий или не находит у себя соответствующих предрасположений. Подобная, в сущности полицейская охрана семьи неуместна в особенности для ведомства, которое носит название министерства народного просвещения.
Высоко значение матери; но кроме того, жизнь выдвигает различные потребности, и для их удовлетворения нуждается в бескорыстных, преданных делу работниках и работницах. Было бы печально, если бы ради своих собственных детей и вообще ради близких родных совершенно забывались другие обязанности и другие идеалы. «Любящий сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня», учит Христос, явившийся живым воплощением высочайших человеческих идеалов.
Наконец, и тем, кому суждено будет посвятить свои силы на служение семье и воспитание детей, высшее образование должно оказать немаловажную услугу. Чтобы воспитывать других, необходимо предварительно развить в полной мере свои духовные силы и уяснить свои собственные идеалы. И этого многие с наибольшим успехом могут достигнуть именно в той обстановке, которую создает высшая школа.
3) Нельзя допустить женщин в университеты, так как последние и без того переполнены. Этому возражению, как мне приходилось слышать, придают некоторое значение даже те, которые собственно сочувствуют женской равноправности; но по существу оно должно быть признано совершенно несостоятельным.
Допустим, наши университеты не могут вместить всех желающих, а расширение их сопряжено с большими трудностями; главным препятствием при этом, как мне кажется, является невозможность найти сразу требуемое количество надлежащим образом подготовленных преподавателей; но в таком случае следует принимать лишь более достойных, предъявляя к поступающим известные требования независимо от того, к какому полу они принадлежат. Я хорошо знаю, что прямо-таки невозможно установить для этого критерий, который был бы вполне правильным; но всякий критерий будет более справедливым и более отвечающим нуждам просвещения, нежели тот, каким руководствуются в настоящее время, допуская в университет почти всех мужчин, получивших аттестат или свидетельство зрелости, и совершенно закрывая двери большинства университетов перед женщинами. Таким образом, иной малоспособный, интересующийся лишь получением диплома и небрежно относящийся к делу студент занимает место талантливой, беззаветно преданной научной работе слушательницы. Я нисколько не сомневаюсь, что чуткие к указаниям совести и более благородные из мужчин охотно откажутся от своих исключительных преимуществ; а с желаниями тех, у кого первенствующую роль играют эгоистические и узкогрупповые стремления, вовсе не следует считаться при решении вопроса, имеющего важное общегосударственное значение.
4) Нет основания принимать женщин в университет, так как тысячелетний опыт показал, что у них преобладают чувство и подражательная сторона духа; но к самостоятельной творческой работе в области научной мысли они неспособны. Среди женщин были выдающиеся поэты, но Платона или Ньютона среди них не было, да и никогда не будет.
Подобное утверждение нельзя считать окончательно обоснованным: при обнаружении дарований весьма многое зависит от различного рода внешних условий, которые в прошлом были для женщины крайне неблагоприятны. В свое время Платон, как известно, полагал, что народы, живущие на север от Эллады, неспособны к культурной жизни. Прошло две тысячи лет, условия жизни резко изменились, и это мнение великого философа вызывает у наших современников лишь снисходительную улыбку. Нечто подобное может повториться и с предсказаниями тех, которые отрицают у женщины творческую самодеятельность и навсегда обрекают ее лишь на пассивное воспроизведение мыслей, созданных гением мужчины.
Вопрос о том, чем может стать в будущем женщина, следует оставить пока открытым. Допустим даже, что Платонов и Ньютонов никогда не появится среди женщин. Но разве много мужчин, окончивших университет, проявляет себя действительно гениальным творчеством в области научной мысли? Государство ценит университеты главным образом потому, что лица, прошедшие высшую школу, оказываются более подготовленными к выполнению различного рода общественных обязанностей. А что в данном отношении женщина с успехом может конкурировать с мужчиной, лишь бы устранены были стеснения чисто внешнего характера, — этот вопрос можно считать окончательно решенным и, разумеется, в положительном смысле.
5) Нельзя открыть женщинам свободный доступ в университет, так как это вызовет сокращение числа слушательниц в специально женских высших учебных заведениях, которые до сих пор успешно развивались. Такое соображение в самое последнее время является на смену разобранным выше доводам и по-видимому оказывает теперь значительное влияние на университетскую политику; оно, как сообщали газеты, было признано заслуживающим внимания в совещании, посвященном обсуждению нового университетского устава, происходившем около 20-х чисел декабря минувшего 1915 года, под председательством министра народного просвещения гр. Игнатьева. Этот новый довод сам по себе представляет своеобразный интерес, который еще более увеличивается и приобретает непосредственное практическое значение, в виду намечаемой в ближайшее время университетской реформы.
Высказывая отмеченные выше опасения, упускают из виду, что во-первых немало женщин по причинам, большею частью от них совершенно независящим, не имеют возможности выполнить те требования, какие университет должен предъявлять к своим слушателям, что во-вторых, некоторые предпочтут специально женские учебные заведения, если только последние будут удовлетворять их духовные запросы, и что в-третьих , многие женские курсы в настоящее время переобременены учащимися и потому некоторое сокращение числа последних, при наблюдаемой повсеместно бедности преподавательских сил и недостаточности учебно-вспомогательных пособий, скорее желательно в интересах лучшей постановки преподавания и большей продуктивности занятий. Но главное, ограничение доступа женщин в университет, вызываемое указанным выше соображением, есть возврат к принципам крепостного права, к закреплению известной категории лиц за некоторыми учреждениями; причем, по-видимому, забывают, что курсы существуют для слушательниц, а не слушательницы для курсов.
Такой способ покровительства специально женским учебным заведениям является великой несправедливостью по отношению к женщинам, не соответствует идее университета и должен быть признан обидным для тех учебных заведений, ради которых он рекомендуется: как будто последние не могут обойтись без искусственной внешней поддержки.
Жадно стремясь к просвещению, русская женщина не останавливалась перед затратой своих скромных средств для создания высших женских курсов. В награду за это её права на просвещение подвергаются ограничению; при чем ограничение мотивируется необходимостью поддерживать открытые на её средства учебные заведения.
Исполняя важную культурно-просветительную цель, университеты должны производить тщательный подбор своих слушателей; они имеют право отказывать в приеме лицам, недостаточно подготовленным к прохождению университетского курса. Но забота о поддержании учреждений, жизнеспособности которых —правильно или нет, это все равно — подвергается сомнению, не может входить в их обязанность: в таком случае университеты взяли бы на себя чуждую их идее неблагодарную задачу.
Есть основание думать, что высшие женские курсы еще долго будут продолжать свою плодотворную работу на ряду с университетами, вовсе не нуждаясь в том, чтобы создавались искусственные меры для их поддержания. Сокращение материальных средств, которое может произойти вследствие сокращения числа слушательниц, должно быть возмещено из средств государственного казначейства (за свою плодотворную работу курсы в праве рассчитывать на материальную помощь и со стороны государства). Но если даже произойдет мало вероятное, если окажется, что при изменившихся условиях специально женские учебные заведения перестанут удовлетворять запросам учащейся молодежи, то и в таком случае им гораздо почетнее вовсе прекратить свое существование, сохранив грядущим поколениям добрую о себе память, нежели, опираясь на искусственные меры (в роде за-крепления слушательниц за курсами), создавать русской женщине препятствия в её борьбе за свое законное право без всяких ограничений на ряду с мужчиной участвовать в культурной работе.
6) Главным, да, в сущности, и единственным возражением против допущения женщин в университеты являются соображения чисто формального характера, возникающие из известного, принятого министерством Шварца, толкования университетского устава. Следует ли считать это толкование единственно правильным, или, может быть, под «молодыми людьми, получившими от гимназий ведомства министерства народного просвещения аттестат или свидетельство зрелости», о которых говорится в ст. 116 университетского устава, (можно с успехом подразумевать и лиц женского пола, —этого мы обсуждать не будем, так как здесь во всяком случае остается место для разногласия, а между тем, затруднение легко может быть окончательно устранено в законодательном порядке при выработке нового университетского устава.
Вопросы, связанные с правильной постановкой у нас высшего образования, по своей важности заслуживают самого серьезного к ним отношения. В настоящей статье я останавливаюсь на одном из таких вопросов, который, как можно было заключить по воздействию, оказанному уже упоминавшимся циркуляром 1908 года, в свое время глубоко взволновал и наше общество, но еще почти не подвергался обсуждению по существу.
Вольнослушательницы в университетах составляли в общем довольно значительную группу. Разумеется, у них были чисто индивидуальные особенности; другие особенности вызывались различного рода частными причинами, напр., их происхождением , предшествующими образованием, принадлежностью к тому или иному факультету и т. п. Но нам было важно из массы разнообразных признаков выделить те общие черты, которые характеризуют группу, как таковую. Анализируя эти черты, мы пришли к известного рода выводам и обобщениям. Работа эта представляет значительные трудности, так как, при всей внимательности и осторожности, легко допустить некоторую односторонность и принять случайные факты за основные и характерные. Также возможно было упустить из виду кое-что довольно существенное. Поэтому лица, стоящие близко к университету и имевшие случай наблюдать вольнослушательниц, в интересах дела должны поделиться своими наблюдениями и соображениями и таким образом дополнить настоящую статью, а если окажется нужным, то и внести в нее необходимые исправления.
Вопрос должен быть освещен по возможности со всех сторон. Но этого еще недостаточно. Те, кто придает значение воплощению в жизни начал справедливости и не может относиться безразлично к судьбам нашего просвещения и нашей культуры, должны сделать все от них зависящее, чтобы права женщины на высшее образование были достаточно обеспечены.
В январе 1910 года опубликованы «Временные правила о допущении к экзаменам в испытательных комиссиях при университетах посторонних слушательниц университетов, коим по Высочайшему повелению 29-го октября 1908 года разрешено закончить начатое образование». Мы приветствуем этот акт министерства народного просвещения и радуемся успеху тех, которые своим трудом и настойчивостью. сделали этот акт почти неизбежным. Но мы не должны забывать, что остается еще немало женщин, которые готовы работать, обладают необходимой трудоспособностью и вообще имеют такие же права на доступ в университет, как и принятые прежде вольнослушательницы.
После того, как опыт допущения слушательниц в университеты дал столь блестящие результаты, признанные даже официально изданием только что упомянутых: нами «временных правил», мы в праве надеяться, что стремление женщин к просвещению уже не будет встречать на пути тех постоянных препятствий, для преодоления которых затрачено в прошлом так много духовных сил, столь необходимых для нашей бедной культурою страны.
Допустим даже, что законные стремления женщин к развитию своих духовных сил не получат надлежащего удовлетворения в ближайшем будущем. Пусть так! Пусть для победы над косностью и злыми началами понесенных жертв еще недостаточно. Но если интересующий нас вопрос будет всесторонне освещен, нашим современникам и потомкам станет по крайней мере ясно, кто д по каким мотивам противодействует правильному его разрешению.
Будем же работать в твердой уверенности, что это противодействие, откуда бы оно ни исходило, теряет почву под собою, и что наша работа не может остаться безрезультатной.
Прив.-доц. А. Щербина
ПРИМЕЧАНИЯ:
1.) Чтобы судить, насколько в этом отношении изменились взгляды, следует припомнить, что, напр., в 6о-х годах совет Московского Университета высказался почти единогласно против допущения женщин в университет.
2.) В университете и на высших курсах иногда преподавателями являются одни и те же лица, но последние в силу известных причин смотрят на свои занятия на курсах как на дело побочное.
3.) Впрочем, не следует преувеличивать отмеченной только что разницы между слушателями и слушательницами. На основании собственного преподавательского опыта могу засвидетельствовать, что и студенты, если выяснить сложность разбираемых проблем, относятся к их обсуждению вдумчиво и серьезно и избегают высказываться категорически и безапелляционно. Но все-таки значительного различия между мужской и женской учащейся молодежью в навыках и приемах мышления и в отношении к делу никоим образом отрицать нельзя. — Примеч. второго издания.