Генеральная Ассамблея ООН своей резолюцией установила новый памятный день, World Braille Day – Всемирный день Брайля – ежегодно 4 января. Он установлен «в целях повышения осведомленности о значении Брайля как одного из средств общения для полной реализации прав человека слепых и слабовидящих людей».
Этот день совпадает с датой рождения выдающегося незрячего тифлопедагога Луи Брайля (1809 – 1852), разработавшего шрифт для незрячих на основании рельефного (выпуклого) шеститочия. Система Брайля в ее современном виде позволяет записывать буквы, цифры, знаки препинания, математические и химические формулы, ноты и многое другое.
Во множестве кратких сообщений, приуроченных к этой дате, обычно отмечают человеческий гений Луи Брайля и всемирный успех предложенной им системы, которая является одним из оснований самостоятельности незрячих людей, открывая им путь к обучению, передаче и сохранению знаний, чтению и письму без посторонней помощи.
Но в истории не все и не всегда было гладко, не все принимали сразу. Памятный день позволит нам посмотреть, как шла адаптация шрифта (системы) Брайля сначала в Парижском институте слепых, где учился и работал сам Луи Брайль, затем в других странах и в России. Период времени от рождения Луи Брайля в 1809 году и до появления первой, отпечатанной Анной Адлер в России книги шрифтом Брайля в 1885 году – всего-навсего 76 лет, в среднем – одна человеческая жизнь, а каким стремительным было развитие истории тифлологии и тифлопедагогики!
Предпосылки. История Валентина Гаюи
Француз Валентин Гаюи (Valentin Haüy, 1745–1822) вошел в историю как создатель первой школы, созданной именно для обучения слепых детей. Валентин Гаюи был талантливым переводчиком, владел латынью, греческим, древнееврейским, читал на нескольких восточных языках, получил должность в Министерстве иностранных дел Франции. Под влиянием идей Дидро из трактата «Письмо о слепых в назидание зрячим» о том, что если бы существовал язык для осязания, тогда можно было бы передавать некоторые понятия незрячим и глухонемым и вывести их из состояния отсталости, Гаюи, работавший одно время в школе для обучения глухонемых, но оставивший ее из-за несогласия с царившими в ней методами, начал задумываться об обучении слепых. Он обратил внимание на незрячего нищего юношу Франсуа Лезюэра, которому и предложил учиться. На что Франсуа ответил, что должен нищенством содержать пожилых родителей и младшего брата. Валентин Гаюи обязался выплачивать семье Франсуа денежное содержание, несколько большее, чем то, что Франсуа зарабатывал, прося подаяние. С 1783 года Франсуа Лезюэр учился у Валентина Гаюи, изучая рельефные разборные буквы, цифры, осваивал счет, учился музыке. Обучение было успешным, как и экзамен, котором спустя год Валентин Гаюи просил испытать своего ученика Франсуа Лезюэра.
В 1784 году Франсуа привел к своему наставнику еще 11 незрячих юношей. Так была основана на частные средства Валентина Гаюи, которому тогда было всего 39 лет, первая в мире школа для незрячих, названная «Ателье трудящихся слепых». Валентин Гаюи, наблюдая за ролью осязания в жизни незрячего, изобрел рельефный линейный шрифт, названный, как и остальные шрифты такого типа, «унциалом». Валентин Гаюи сумел создать при своей школе типографию и издал в ней несколько книг для слепых, напечатанных изобретенным им рельефным шрифтом. Эти печатные издания считаются первыми известными нам книгами для слепых. В типографии работали сами ученики. За 20 лет, однако, были выпущены унциалом Гаюи всего три книги – «Катехизис», «Краткую грамматику французского языка» и «Трактат об обучении слепых, или изложение различных способов, проверенных опытом, как сделать их умеющими писать, читать, печатать книги, из которых они могут получить знания языка, счета, истории, музыки и т. д., и выполнять различные виды ручного труда» самого Гаюи. В 1786 году, после успешного экзамена, проведенного у 24-х незрячих в присутствии короля Франции Людовика Шестнадцатого, Ателье получило статус Королевской школы и стипендии для 30 учеников. В 1801 году ученики школы были переданы в «Убежище трехсот», после Великой французской революции школа потеряла свой статус и финансовую поддержку, а Гаюи в 1802 году был уволен в отставку.
В 1803 году российский император Александр Первый направил Валентину Гаюи предложение создать в Санкт-Петербурге учебное заведение для слепых, которое Гаюи принял. В сентябре 1806 года В. Гаюи вместе со своим лучшим учеником Франсуа Фурнье прибыл в Санкт-Петербург и занялся организацией школы, однако, когда уже были найдены учителя для этого нового и небывалого еще в России дела, из канцелярии Министерства просвещения Российской империи пришел ответ: «В России нет слепых детей». Тогда Валентин Гаюи сам стал разыскивать незрячих детей. Большую часть своих первых учеников он нашел в богадельне (приюте) близ Смольного. Гаюи был готов не только обучать, но и кормить учеников за собственный счет. В 1807 году император Александр I утвердил штат, устав и бюджет Санкт-Петербургского института рабочих слепых. Как отмечает Николай Малофеев, современный исследователь истории тифлопедагогики, в России первые училища для глухонемых (1806) и слепых (1807) детей были основаны раньше, чем Царскосельский лицей для детей дворян (1811), что само по себе поразительно, но указывает на то, что инициативы в тифло- и сурдопедагогике опирались не на предпосылки исторического развития страны, а исключительно на единоличное решение царя, во многом опережая свое время. Сейчас 1807 год считают датой основания первого в России учебно-воспитательного заведения для слепых детей – Института слепых Императорского человеколюбивого общества. Его штат был невелик, бюджет скуден, но летом 1808 года при проверке было отмечено: «Cлепые воспитанники обучены чтению, письму, географии, истории, языкам, музыке, печатанию, пению и разным ремёслам – плетению корзин и стульев, вязанию сетей, вышиванию, наборному делу». Валентин Гаюи проработал в России до 1817 года, после чего вернулся во Францию. Под конец жизни он тяжело болел и ослеп, а его ученики посещали его тайно, потому что это было запрещено. Он умер 19 марта 1822 года в возрасте 76 лет и похоронен в Париже.
От наставника – к ученику: Гаюи – Лезюэр – Брайль
В первой четверти ХIХ века обучение слепых возникло почти во всех странах Европы, большей частью одним институтом на целое государство, но число их постепенно росло. В деле постановки рельефного книгопечатания все основатели институтов слепых, как часто называли эти школы по примеру первой, Парижского института слепых, обычно следовали примеру Гаюи и использовали предложенный им рельефно-линейный шрифт. В этом случае лишь один Парижский институт после своей реставрации явился исключением, приняв систему Барбье. Шло время. В 42 километрах от Парижа в деревеньке Кувре, в семье крестьянина Брайля в 1809 г. родился мальчик Луи, зрячий. Отец мальчика занимался еще ремеслом шорника, изготовляя конскую упряжь. Луи было три года, когда раз его оставили без надзора. Малыш нашел шорный ножик отца и ткнул себя ножиком в глаз. От раненого глаза у мальчика разболелся и другой. В результате Луи ослеп. Ухаживая за сыном, его отец вспомнил сделанное когда-то правительством Республики еще в годы революции указание родителям слепых детей отдавать их учиться в Парижский институт слепых. Когда Луи было 10 лет, отец его повез в город, разыскал институт, возобновивший к тому времени свою деятельность, и передал сына директору Гилье. Луи Брайль учился у Франсуа Лезюэра – первого ученика Валентина Гаюи и лучшего учителя института.
Луи Брайль закончил обучение к 16 годам в 1825 году, после чего за выдающиеся успехи был оставлен при институте на должности преподавателя математики и органиста. Именно опыт незрячего математика и музыканта позволил ему предложить систему, опирающуюся на тактильное восприятие и ставшую универсальной.
А. П. Белоруков в своей книге «Путями веков» писал: «Испытав на личном опыте недостатки шрифта Барбье, Луи Брайль в изыскании лучшей системы рельефа принял вместе с другими учителями института живейшее участие. Он сделался даже прямо-таки душой настоящего их движения. Всякий из них, кто бы что ни придумал, шел к нему за советом. У Брайля скопился таким образом весь материал по настоящему вопросу, когда, наконец, получил он свой первый летний отпуск и поехал в родную Кувре, чтобы уединиться там для серьезнейшей изобретательской работы. В 1829 г. Брайль доложил педагогическому коллективу института о своем «шеститочии». Простейшая комбинация, составленная всего лишь из трех пар легко осязаемых точек, расположенных вытянутым четырехугольником, позволяла создавать при перемещении точек 63 знака. Ими представлялась возможность изображать все буквы, знаки препинания, цифры, нотные знаки и прочее, отвечая вместе с тем полностью требованиям правописания. В смысле идеи, заложенной в систему Луи Брайля, она, так сказать, осязающий палец уравнивала в правах с видящим глазом. Подобно тому, как при чтении глаз человека сразу охватывает всю букву, так и палец теперь имел полную возможность без лишнего напряжения воспринимать точечный знак. Брайль сверх того основательно продумал способ изображать французский алфавит и нотопись для слепых. Последнего достижения пока не давала еще ни одна система рельефного шрифта из преподаваемых в институтах. Между тем в Парижском институте музыкальное образование учащихся являлось основным, и этому его примеру следовали почти все другие учебные заведения для слепых, где-либо существовавшие. Но до сих пор дело сводилось везде лишь к зазубриванию музыкальных пьес и номеров пения учащимися на память, что имело на практике много неудобств. Наконец, Брайлевская система, основанная строго на математическом принципе, открывала беспредельные возможности к ее дальнейшим усовершенствованиям в смысле приспособлений для геометрии, алгебры, стенографии, – словом, к всевозможным заданиям науки. Присутствовавшие на этом историческом совете педагогов парижского института коллеги Луи Брайля, слепые учителя, единогласно его поддерживали, директор же и пятеро воспитателей, тоже единогласно, ему возражали. Новой системе зрячие администраторы ставили существенный, по их мнению, упрек, a именно, что если бы ее принять, то им пришлось бы для работы со слепыми учиться вновь грамоте. Но возражавшие забывали, что и систему Барбье тоже ведь им пришлось изучать, прежде чем они стали преподавать ее. Упорство административной шестерки было настолько велико, что Брайль и его товарищи должны были ей уступить и несколько месяцев не заговаривать о вновь изобретенном шрифте. Но далее произошли крупные события. В 1830 г. парижский институт, в последние годы именовавшийся, как мы уже сказали, «королевским», вернул себе вновь прежнее наименование «национального». Вместе с тем институтом принят был «устав», или «положение», где слепым учителям в составе педагогического коллектива навсегда отводилось две трети мест. В обновленном учебном заведении директор согласился, чтобы для ознакомления с системой Брайля составлены были из учащихся добровольные кружки. В эти кружки записались все без исключения учащиеся. В институте появился и прибор для письма брайлевскими точками: цинковая доска, отличающаяся от письменной доски Барбье тем, что горизонтальные углубления на ней расположены были не группами, в виде нотной бумаги, a шли по всей его верхней плоскости без перерывов. Новый прибор снабжен был передвижной линейкой, имевшей два ряда отверстий, по своему размеру соответствовавших как раз шеститочию Брайля. Прибор этот был назван «доской Брайля». К сожалению, в литературе нет сведений о том, кто изготовил первую доску Брайля. Однако, судя по ее конструкции, можно говорить с уверенностью, что была она сделана опытным гравером. /…/ В 1838 г. Луи Брайль изобрел второй свой прибор для письма слепых по-зрячему. В начале 40-х годов /…/ в Парижском национальном институте шрифт Брайля введен был для преподавания в старших классах, a вместе и его нотная система, на этот раз уже в обязательном порядке. В 1848 г. /…/ году слепой учитель Парижского института, Фуко, товарищ и друг Луи Брайля, изобрел особенно удачный прибор для «плоского» письма слепых, т. е. читаемого зрячими. Вскоре затем Национальный институт систему Брайля ввел у себя как единственную пригодную к изучению слепыми, отказавшись навсегда от шрифта Барбье. Этому примеру тотчас же последовали все прочие институты, существовавшие в то время во Франции. В 1852 г. Луи Брайля не стало». Луи Брайль умер на 43-м году жизни от туберкулеза.
Краткая история распространения системы Брайля в Европе и США
Рельефный точечный шрифт Луи Брайль изобрел в 16 лет, а опубликовал после доработок в 1829 году. Как и большинство новаторов, он не дожил до признания своих заслуг. Представленная им на организованном Шотландской академией искусств в 1832 году конкурсе система почти не вызвала интереса. Всего в конкурсе участвовало 33 алфавита для незрячих. Долгие годы брайлевский шрифт не был признан европейцами, даже Парижский институт слепых официально принял систему Брайля лишь после его смерти. В эпоху Июльской монархии (1830–1847) Национальный институт слепых в Париже сохранял свое исключительное положение, оставаясь вплоть до своего закрытия в 1883 году единственным во Франции учебным заведением для слепых, финансируемым из казны. Как государственное учреждение он был образцом для остальных школ, правда, год от года все сильнее приходя в упадок. Н.Н. Малофеев отмечает: «Общему образованию внимания в институте почти не уделяли, постепенно свернули и ремесленное обучение, занимая воспитанников музыкальными уроками да изучением Закона Божьего. Другие небольшие училища для слепых, открывавшиеся в 40-х гг. XIX в., оставались частными».
В истории произошло так, что обе школы слепых, основанные Валентином Гаюи – и в Париже, и в Санкт-Петербурге – постепенно утратили не только свое первенство, но и вообще значение, и дело образования незрячих пришлось начинать сначала. Во Франции начать сначала удалось намного раньше, что и сделало возможной преемственность поколений от Гаюи до Брайля через Франсуа Лезюэра. Дело, начатое зрячим энтузиастом, далее подхватили и успешно развивали сами незрячие. В России дело обстояло куда сложнее. Страна значительно отставала в своем развитии от передовых европейских тенденций. Но это же отставание позволило России брать достижения европейской тифлологии и тифлопедагогики уже тогда, когда они были хорошо опробованы в течение нескольких десятилетий в Европе, главным образом, в протестантских странах. Именно эти страны постепенно вводили у себя принцип всеобщего государственного образования – сначала мальчиков, затем девочек, затем начиналось развитие специального образования, которое тоже постепенно должно было стать всеобщим.
Потребность в чтении Библии становилась мощным двигателем развития образования. При этом рельефно-линейный шрифт Валентина Гаюи, которым пытались издавать книги для незрячих в первой половине XIX века, не подходил именно для издания Библии: как отмечал проф. Нольтениус, если бы шрифтом Гаюи издать Библию, читать ее слепому пришлось бы с утра до вечера лет двадцать, не говоря уже о непосильных финансовых затратах на такое громоздкое и поэтому дорогое издание. Так, например, в типографии Берлинского института слепых с 1806 по 1833 год шрифтом Гаюи было напечатано всего три книги – «Букварь», «Катехизис» и «Сборник церковных псалмов». Германские тифлопедагоги активно искали выход из создавшегося тупика. Франция же в XIX веке потеряла свое положение лидера в образовании слепых. Лидерами становятся Германия, Великобритания, Австрия, страны Скандинавии и США.
Система Брайля постепенно начинает распространяться среди незрячих и тифлопедагогов. Посмотрим, вместе с незрячим исслелователем истории слепых А.П. Белоруковым, как это происходило: «Когда «июльская» французская революция отозвалась в Бельгии, здесь католический монах, занимавшийся обучением слепых, как только узнал о системе Брайля, тотчас применил ее раньше всех других стран. В США первый институт зародился в 1829 г. в Бостоне. Его директор Гове, человек прогрессивный, приступая к своей работе, съездил предварительно во Францию, чтобы увидеть результаты деятельности Валентина Гаюи. В Париже Гове познакомился лично с Луи Брайлем, позаимствовал от него самого новую систему рельефного шрифта и, возвратившись к себе в Америку, сразу начал ее здесь преподавать. Однако в дальнейшем по поводу шрифта для слепых в США, как и везде, было немало фантазерства, прежде чем изобретение Брайля восторжествовало над всеми другими. Учительство германских институтов против системы Брайля возражало чрезвычайно упорно /…/. Одни из германцев противопоставляли изобретению Брайля, «обособляющему», как говорили они, «слепых от зрячих», систему Гебольда. Учитель одного из германских институтов – Гебольд – придумал для слепых линейку, с помощью которой они писали обыкновенные печатные знаки, применяя карандаш либо копировальную бумагу. Теперь письмо слепых по Гебольду известно лишь как «плоское», долженствующее служить им для переписки со зрячими, сами же они в этих случаях рукописей своих пальцами не читают; но в первоначальном своем виде система Гебольда предназначалась для письма тем и другим способом, т. е. рельефным и плоским. Для зрячих институтских работников со слепыми это имело несомненные удобства. Другая часть германских учителей, возражавших против Брайля, изощрялась в том, чтобы как-нибудь изобретение француза онемечить. Ради этого она видоизменяла его точечный рельеф на всякие манеры. Учителя австрийских институтов следовали примерам германцев». В 1876 г. «Общество содействия образованию слепых», имевшее целью снабжать их книгами, объявило, что намерено приступить к изданию литературы для слепых рельефным точечным шрифтом, одинаковым как для немецкого, так и для французского языков. Хотя еще съезд немецких учителей институтов слепых в Дрездене в том же году вопрос о рельефном шрифте оставил открытым, но уже три года спустя, в 1879 году, берлинский съезд ввел систему Брайля как обязательную к изучению во всех немецких, т. е. германских и австрийских, институтах.
В Великобритании активно действовал ослепший доктор медицины и благотворитель Томас Армитэдж (1824 – 1890). Став председателем Лондонского комитета Общества посещения на дому нуждающихся слепых, Томас Армитэдж распорядился принимать в члены Общества попечителями других образованных незрячих. Целью Общества было чтение на дому Библии, и сначала попечителями были только зрячие люди. После ознакомительной поездки в Париж, Дрезден и Берлин, Армитэдж вернулся в Британию пропагандистом системы обучения слепых В. Гаюи и системы Брайля. В 1868 году он, вместе с несколькими друзьями, основал «Ассоциацию британских и иностранных слепых», активно действовал в Королевской комиссии по воспитанию слепых, глухих и умственно отсталых детей, что привело к основанию в 1872 году Королевского колледжа и Академии музыки для слепых в Норвуде, а затем и Орчестерской школы для слепых детей дворянского происхождения. Прежде чем распространять в Британии систему Брайля, «Ассоциация британских и иностранных слепых» в 1869 году провела анкетирование среди слепых, работающих в благотворительных мастерских, и зрячих тифлопедагогов, с вопросом: «Какой шрифт является наиудобнейшим для письма и чтения на осязание?» Как отмечает А.П. Белоруков, «отвечающий должен был свое мнение обосновать практическими данными, преимущественно из личного опыта. Большинство заполнявших анкету поддержало систему Брайля. Это были голоса, в огромном большинстве принадлежавшие слепым. Очевидно, хотя в английских институтах шрифт Брайля не преподавался, кроме очень редких исключений, все-таки многие слепые каким-то образом его изучали; может быть, на этот счет между англичанами и французами существовали какие-нибудь сношения, неведомые обществу зрячих. «Ассоциация», пользуясь данными анкеты, приступила к большой серьезной работе по внедрению системы Брайля». По инициативе Армитэджа в Англии издавали рельефным шрифтом рукописные книги для летучих библиотек взрослых слепых и учебники. Этим занимались зрячие девушки, тщательно изучившие систему Брайля. После строгой корректуры эти рукописи сдавали для переписывания слепым девушкам, окончившим училище, за плату. До 1887 г. их появилось около 300 томов. Изменить жизнь слепых, полагал Армитэдж, можно, лишь вызвав стремление к самообразованию и поддерживая его за счет организации взаимопомощи. Самообразование облегчало наличие книг, напечатанных брайлевским шрифтом, а взаимопомощь поддерживали незрячие волонтеры Общества посещения нуждающихся слепых на дому.
Попытки адаптации и введения системы Брайля в России. История Дениса Оболенского
К середине XIX века действовавший в Санкт-Петербурге Институт слепых Императорского человеколюбивого общества превратился в богадельню, то есть приют, перестав давать образование и специальность. В нем находилось около 30 взрослых слепых, не имевших возможности выходить за пределы института без сопровождения, не имевших и возможности работать. Хотя с 1838 года в Институте действовала типография рельефных книг, которые печатали сами незрячие под диктовку зрячих надзирателей, спросом эти издания не пользовались, потому что в стране не было грамотных слепых, которые могли бы читать эти книги: «Слепым вменено было в обязанность работать поочередно в типографии, не получая за это никакой платы,– как разъяснил заведующий институтом: «в благодарность за то, что благотворители их поят и кормят». Ежедневно в типографии заняты были по нескольку часов два, три человека, набирая книги под диктовку зрячего институтского надзирателя, труд которого оплачивался. Поначалу этой работой слепые очень увлеклись, быстро наполнили свежими изданиями разного содержания библиотеку института, в которой сами же они являлись читателями. Выпущено было также немало книг, предназначавшихся «Человеколюбивым обществом» для продажи в его пользу, если бы на них оказался спрос. Но такого спроса не было, за отсутствием в России грамотных слепых, кроме питомцев института. Вскоре слепые печатники поняли это и охладели к работе. В петербургском институте жило всего лишь десятка три слепых, и для такого маленького их числа в большом столичном городе не оказывалось постоянной работы».
В своей книге «Воспитание и образование слепых и их призрение на Западе» Александр Скребицкий упоминает, что в середине 1860-х годов кем-то из Петербурга лозаннскому издательству Гирцеля было заказано отпечатать рельефным шрифтом 100 букварей на русском языке. В ту пору издательство Гирцеля применяло исключительно рельефно-линейный шрифт Уильяма Муна. О том, по какой системе были им изданы русские буквари, и какая судьба их постигла, Скребицкий не пишет. Все же известно, что в школе слепых в Гельсингфорсе (Хельсинки) обучение грамоте слепых началось по системе Муна.
История сохранила имя незрячего, попытавшегося первым применить систему Брайля в России к русскому языку. Чтобы это сделать, нужно было поистине удивительное стечение обстоятельств: образованный незрячий человек, владевший, кроме русского, еще несколькими иностранными языками и опытом осязательного письма и чтения.
Денис Михайлович Оболенский (1844–1918) родился в семье помещика села Исаклы Бугурусланского уезда Самарской губернии; отец его принадлежал к роду князей Оболенских, но разорился и служил в одном из московских ведомств. Сын у князя родился зрячим, но в семь лет у него заболели глаза. В результате болезни и ее неправильного лечения Денис ослеп. Учиться никуда он не мог поступить и впоследствии ни на какую службу не мог рассчитывать. Отец, мучимый стыдом, перестал обращать на мальчика внимание. Мать приставила к слепому особую няньку, велев не спускать его с глаз, чтобы мальчик не споткнулся или не ушибся. Нянька не выпускала его руку из своей, лишая тем ребенка возможности учиться самостоятельно ходить. Сверстники, дети знакомых его родителей, не дружили со слепым Денисом. Денису не было и 10 лет, когда уже он знал, что в родительском доме слепой мальчик «лишний»; мать говорила всем, что, как только он подрастет, она его отправит жить в монастырь, так как деваться ему, по ее мнению, было совершенно некуда. О Петербургском институте слепых Оболенские, должно быть, не знали; a возможно и то, что определить сына туда считали унизительным для себя. Институт хотя назывался «императорским», но принимались в него почти исключительно дети крестьян и городской бедноты. У Оболенских начал бывать молодой студент, немец, по фамилии Руп. Учился Руп в одном из германских университетов, но временно оказался в Москве. Студент рассказал, что в Германии обучение слепых детей в специально открываемых для этого институтах сделалось уже далеко не редким явлением. Институты возникли почти во всех германских провинциях, и общество, равно же и правительственные власти оказывают им как свое покровительство, так и материальную помощь. Мальчик, едва заслышав беседу гостя, не отходил от него, жадно ловя каждое слово. Руп кое-что знал об известном в Германии педагоге, слепом Иоганне Кни, основателе и директоре Института слепых в городе Бреславле (Бреслау, сейчас Вроцлав), столице провинции Силезии. Кни деятельно пропагандировал идею просвещения слепых и профессионального их образования, писал об этом в журналах и газетах, выпускал и отдельные брошюры. Рассказал студент и о том, что на престол Ганновера в 1851 г. вступил слепой король Георг V, оказавшийся в состоянии быть конституционным правителем своего государства. Руп называл еще несколько слепых немцев, которые на его родине занимаются педагогической и общественной деятельностью. Он знал, что в бельгийском парламенте очень видным депутатом является Роденбах, с детства не имеющий зрения. Князь Михаил Оболенский, наконец, попросил молодого человека давать его сыну хотя бы какие-нибудь уроки. Студент кому-то написал в Германию, получив на это в ответ посылку, заключающую в себе металлическую дощечку с рельефными латинскими буквами, еще другой прибор, снабженный передвижной линейкой, имеющей квадратные окошечки, для письма слепых по системе Гебольда, и объемистую книгу на немецком языке, шрифт которой был, по сравнению с обыкновенной печатью, очень крупный и, главное, рельефный, так что Денис Оболенский мог его ощупывать руками. Обучение грамоте сына русского помещика началось по-немецки, a не на родном языке. Денис Оболенский делал заметные успехи, но через несколько времени студент объявил, что приходится ему возвращаться на родину. Горю мальчика не было границ, и чтобы утешить ребенка, дядя его предложил средства на поездку Дениса вместе с отцом и матерью в Германию, однако, не для продолжения образования, но для того, чтобы его показать опытным заграничным докторам. В 1857 г. семья Оболенских выехала из России. Заграничные окулисты состояние глаз Дениса Оболенского не улучшили; но в Бадене произошло событие, о котором впоследствии он сам писал так: «…В 1859 г. с семьей отца я зимовал в Гейдельберге. Мне было тогда 15 лет. В том же пансионе, где мы остановились, жила старушка-англичанка Сперлинг. Ее умерший сын был слепой. Она и две ее дочки выказывали мне особое внимание. От них впервые услышал я о Брайле. Сперлинг выписала мне из Парижа «доску Брайля» и французский букварь. Дочери ее обучили меня письму и чтению по-французски, затем по-английски и далее по-немецки…». В Англии система Брайля введена была в 1869 году, когда развернула свою деятельность «Ассоциация британских и иностранных слепых». Но и раньше передовые слепые англичане, изучив Брайль каким-либо частным образом, считали своим долгом, насколько возможно, распространять это знание. Очевидно, сын Сперлинг принадлежал к их числу. Года через два русский подросток, изучив систему Брайля на иностранных языках, почувствовал необходимость овладеть ею и на родном языке. Для этого Оболенский воспользовался, как он сам рассказывает, «фонетическим сходством при произношении многих французских букв с русскими». Таких букв оказалось двадцать. У некоторых других французских букв нашел он с русскими лишь приблизительное сходство. Другие же русские буквы совершенно отсутствовали во французском языке. Русские буквы, произносимые одинаково с французскими, или похожие на них своим произношением, Оболенский решил изображать по Брайлю так же, как их изображали французы. Для нескольких же русских букв, не имевших с французскими уже никакого сходства, Оболенский должен был сам придумать изображения. Составленный им таким образом русский алфавит Брайля с тем алфавитом, который впоследствии у нас получил распространение, был схож более чем наполовину и совершенно отличался от него изображениями лишь немногих букв. Знаки препинания Оболенский применил те же, как и во французском брайлевском оригинале. При письме цифр он стал опускать «цифровой знак», показавшийся ему как будто излишним. Так около 1861 г. система Брайля едва ли не впервые проникает в Россию.
Д. М. Оболенский знание Брайля пытался использовать, намереваясь поселиться на жительство подальше от родных, в селе Исаклах Бугурусланского уезда, и мечтая заняться там сельским хозяйством, он под диктовку зрячих переписывал для собственного чтения, какие мог тогда находить, агрономические руководства, Будучи за границей, Оболенский прослушал в Гейдельбергском университете курс юридических наук, ознакомившись, конечно, лишь с германским, a не с русским законодательством. Денис Оболенский хотел жить в своем имении отдельно от родных и решать юридические вопросы для местных крестьян. Он переписал даже в виде пособия только что появившуюся книжку «Местное положение о крепостных крестьянах, вышедших из-под зависимости». Дядя нашел племяннику невесту – бедную девушку, зрячую, с институтским образованием, служившую до сих пор гувернанткой в дворянских семьях. Она была старше своего жениха на семь лет. Но в браке Оболенский был счастлив, жена стала для него преданным другом. У молодых Оболенских родились три сына и четыре дочери, все зрячие. Старший мальчик, едва немного подрос, стал постоянным спутником отца. Сам Денис Михайлович, хотя и стремился, не овладел практическим умением вести сельское хозяйство даже и в необходимой для помещика степени, применяя на своих полях наемный батрацкий труд. Сословные организации и земские учреждения доверия своего ему не выказывали; ни разу Денис Михайлович не избирался ими ни на какие должности. Не увенчались успехом и его попытки заняться юридической деятельностью. В 35 лет Оболенский испытал еще одно несчастье: внезапно умер его старший мальчик, a вскоре за ним и второй, заразившиеся дифтеритом. На слепого отца это повлияло настолько сильно, что у него случился нервный удар, лишивший его навсегда слуха. Слепой и оглохший Денис Михайлович оказался еще больше изолированным от какой бы то ни было деятельности. Его повседневные занятия на много лет свелись лишь к работе на токарном станке по дереву. Благодаря случайности и чьему-то мудрому совету ремесло токаря он усвоил, когда был за границей. Теперь оно ему очень пригодилось. Точил Д. М. Оболенский в полном смысле искусно, имея достаточно развитое для этого осязание. Его изделия как предметы украшения квартир интеллигенции охотно раскупали. После утраты слуха Денису Михайловичу грозила и потеря речи. Для общения с окружающими им была изготовлена дощечка, на которой, в виде параллельно идущих строк, стояли буквы и цифры как «по-зрячему», так и брайлевские. Беседуя с кем-либо, свою речь он произносил обычно, получал же ответ путем указаний ему на этой дощечке собеседником нужных букв в порядке словосложения. Этим способом жена прочитывала ему даже целые произведения литературы.
История Института слепых Императорского человеколюбивого общества и адаптация Брайля А.В. Полежаева
Императорское человеколюбивое общество, действовавшее в Санкт-Петербурге, не имея права устраивать заграничных командировок, попросило одного из своих членов – попечителя института А. В. Полежаева – на его личные средства поехать в Париж и там осмотреть Национальный институт слепых в Париже. Впервые увидел он в Париже и систему Брайля. О том, что в России она уже имеется в пользовании слепого князя Оболенского, Полежаеву не было известно. Рабочий типографии национального института, слепой Баллю, подробно ознакомил его со своим производством. В типографии применялся наборный шрифт. Баллю изобрел сокращение буквенной кассы, вместо нескольких десятков ящиков ее ограничил их количеством лишь семью, где лежали знаки системы Брайля: «a», «б», «к», «л», еще знак препинания – запятая, a также два типографских «квадрата», равные по своей широте один – целой букве и другой – ее половине. Знаки эти позволяли создавать, по Брайлю, конечно, любой набор текста и нот. Полежаев типографское оборудование системы Баллю приобрел. Усвоил также он и брайлевское «шеститочие». Но вырабатывать русский алфавит Брайля, придерживаясь французского оригинала, как поступил Д. М. Оболенский, Полежаев не стал. Его увлекала попытка одного католического монаха Кортона, предложившего, будто бы в целях усовершенствования системы Брайля, изменить очертания брайлевских французских букв с таким расчетом, чтобы из меньшего количества точек были составлены те, которые чаще употребляются во французском языке, a буквы, употребляющиеся реже, составить из большего количества точек. Ни во французских институтах, ни во мнении слепых Франции такое предложение успеха не имело. Зрячий монах полагал, что мысль его облегчила бы слепым технику их письма. Но ему было доказано, что заботливость подобного рода никакими практическими фактами не оправдывается. Все-таки Полежаев стал разрабатывать по примеру Кортона русский брайлевский алфавит, следуя принципу облегчения техники письма.
В Петербурге с 1877 г. в обоих институтах Императорского человеколюбивого общества – мужском и женском, функционировавших параллельно, было введено преподавание системы Полежаева. Применительно к ней переоборудована была типография рельефного шрифта с введением наборной кассы Баллю. Нотопечатание осталось, как и было раньше, по цифровой системе Потапаева. Нотных знаков Брайля во Франции Полежаев изучить не сумел и, не будучи музыкантом, своих тоже не придумал.
Истории Генриха Дикгофа и Елизаветы Фрезе
Новый этап развития в России системы образования незрячих закономерно наступил в середине 1870-х годов как некоторый неожиданный ответ государства на инициативы энтузиастов снизу. История возрождения образования связана с именами потомственного лютеранского пастора Генриха Дикгофа – в Москве и Константина Карловича Грота, внука лютеранского пастора, – в Санкт-Петербурге. Дикгоф первым начинал своих хлопоты об основании общества и учебного заведения при нем, сделав это еще в начале 1870-х годов, но Санкт-Петербургское Александро-Мариинское училище слепых было открыто в столице страны в 1881 году, годом раньше, чем учебно-воспитательное заведение Московского общества призрения, воспитания и обучения слепых детей.
Первым городом, где начала создаваться школа нового типа для слепых детей, оказалась Москва. Инициатором создания учреждения явился обер-пастор Евангелическо-лютеранского храма апостолов Петра и Павла Генрих фон Дикгоф (Генрих Генрихович, Heinrich von Dieckhoff, 16 ноября 1833, Полтава — 28 октября 1911, Москва), сын лютеранского пастора Генриха фон Дикгофа. Генрих Генрихович Дикгоф был активным членом более сорока благотворительных обществ. На заре своей пасторской карьеры он поддержал начинания глухого лютеранина Ивана Карловича Арнольда, всячески помогая тому открыть в Москве школу для глухих детей. Во время частых зарубежных поездок Дикгоф старался посещать образцовые европейские благотворительные и учебные заведения для детей-инвалидов, чтобы передавать новые знания в Москве. В конце жизни «за многолетний труд во имя Отечества» Дикгофу было пожаловано почетное звание епископа.
Европейски образованный пастор не хотел мириться с тем, что на его родине для слепых по-прежнему существовала только одна перспектива – нищенская сума и посох. К намеченной цели Дикгоф идет по-немецки планомерно и последовательно. Прежде всего он отправляется в ознакомительную поездку в ведущие учреждения Австрии, Германии и Швейцарии. Он ознакомился с организацией и практической деятельностью старейших институтов слепых в Вене, Ганновере и Дрездене, швейцарских училищ в Иланце и Лозанне. Среди изученных им специальных трудов были классические немецкие работы по тифлопедагогике К. Георги, И. Клейна, А. Цейне, а также швейцарца Гирцеля, издавшего Библию рельефным шрифтом, и работы Ф. Гилля, И. Фаттера, К. Гепферта по сурдопедагогике.
Во время поездки он неожиданно встретился с путешествующей в тех же краях императрицей Марией Александровной (1824 – 1880). Императрица также была немкой и лютеранкой по рождению – Максимилианой-Вильгельминой-Августой-Софией-Марией, единственной дочерью великого герцога Гессенского Людвига II и принцессы Вильгельмины-Луизы Баденской. В 1840 году она приняла православие, выйдя замуж за великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра I. Поэтому она, по-видимому, отлично понимала и разделяла все идеи протестантизма о необходимости всеобщего образования и развития специального образования, которыми руководствовался и сам пастор Генрих Дикгоф. Он не только беседует с императрицей, но и пытается заручиться ее поддержкой относительно своих планов. Императрица одобрила его инициативу.
Генрих Дикгоф начал агитировать за то, чтобы в Москве было открыто учебное заведение для слепых Оформлен был устав «кружка сочувствующих», переданный Дикгофом на утверждение московского генерал-губернатора. В «кружок сочувсгвующих» вошло несколько московских немцев, преимущественно из среднего купечества и интеллигенция, пастора активно поддержала, в том числе финансово, немецкая лютеранская община Москвы. Открыть и содержать московский институт слепых «кружок» проектировал на благотворительные средства, не прося казенных субсидий. Число учащихся намечено было для начала в пятнадцать детей обоего пола. Имелось в виду число это постепенно увеличивать. Свою работу москвичи в какой-либо степени увязывать с Человеколюбивым обществом не намеревались. Для обучения слепых они решили пригласить учителя и учительницу, обоих зрячих, которым дать возможность предварительно съездить в Губерцбург (Саксония), чтобы там они получили необходимую подготовку. Эту последнюю мысль подсказал московским благотворителям приезжавший обозревать русскую выставку директор саксонского дрезденского института Рейнхардт. Он встретился с пастором Дикгофом и по просьбе его 5 августа 1872 г. провел специальную беседу с членами кружка в квартире доктора глазной больницы Брауна.
Однако лишь четыре года спустя в 1876 г., московский генерал-губернатор князь Долгоруков от имени правительства известил пастора Дикгофа, что «кружку сочувствующих» разрешается открыть не институт, a школу начального типа, и не для пятнадцати, a лишь для десяти слепых детей; однако приступать к ее открытию «сочувствующие» могли тогда лишь, когда «на обеспечение сего богоугодного заведения» будет ими в государственный банк положен капитал в 20 тыс. рублей. Правительство заподозрило, что москвичи откроют учебное заведение для слепых, но в дальнейшем его содержать откажутся, и тогда оно отяготило бы бюджет государства; согласиться же на это правительство никак уже не могло. Требуемого капитала в распоряжении «кружка сочувствующих» не оказалось. Пока пастор Дикгоф искал новых жертвователей, вопрос об открытии в Москве учебного заведения для слепых отодвинулся на неопределенное время. Дикгофу все-таки удалось добиться отсрочки действия разрешительных документов и собрать недостающую сумму, таким образом приют Московского общества призрения, воспитания и обучения слепых детей с учебно-воспитательным заведением при нем был открыт в Москве в особняке г-жи Фирсановой в 1882 г., приняв двадцать воспитанников.
Еще до его открытия, не ограничиваясь одной пропагандой идеи обучения слепых, Комитет озаботился подготовкой педагогических кадров, для чего командировал в Германию госпожу Е.А. Фрезе, «пожелавшую посвятить свою жизнь делу воспитания слепых детей для изучения способов и приемов обучения слепых детей в западных странах». Елизавета Александровна (Августовна) Фрезе – по предположению Н.Н. Малофеева, дочь Александра (Августа) Фрезе, сына обер-пастора из Ревеля, одного из первых в России профессоров психиатрии. Елизавета Фрезе стала одной из авторов нового устава попечительства о слепых. На собственные средства она прошла стажировку в Дрезденском институте для слепых. По возвращении из-за границы госпожа Фрезе, так как школа все еще не была открыта, приступила к обучению слепых детей в приюте принца Ольденбургского, открытого при богадельне Московского дамского попечительства о бедных.
Характерно, что Попечительное общество распространило свою заботу на детей, живших преимущественно в Москве и Московской губернии, без различия вероисповедания и происхождения.
Училище, разместившееся на арендованной площади дома Веры Фирсановой, состояло из двух отделений: школьного и ремесленного. Не удивительно, что московские энтузиасты, большинство из которых составляли лютеране или принявшие православие немцы, особый акцент сделали на обучение ремеслам. Они считали важнейшим итогом обучения самостоятельность и экономическую независимость выпускников, их способность обеспечить себе жизнь собственным трудом. Уже через три года после создания школа так или иначе располагала необходимым оборудованием для книгопечатания шрифтом Брайля и начала издавать оригинальную литературу. С 1899 по 1908 годы в Московском учебно-воспитательном заведении учился Василий Ерошенко – в будущем писатель-символист, незрячий тифлопедагог и эсперантст.
Московское общество призрения, воспитания и обучения слепых детей действовало под покровительством императрицы Марии Федоровны. Она тоже была лютеранкой, как и Мария Александровна, в девичестве – Мария-София-Фредерика-Дагмар (1847 – 1928), дочь Кристиана, принца Глюксбургского, впоследствии Кристиана IX, короля Дании. В 1866 году она была помолвлена с великим князем Александром Александровичем (будущим императором Александром III) и приняла православие под именем Марии Федоровны. После вступления на престол Александра III в марте 1881 года получила титул императрицы.
А в это время в Санкт-Петербурге: истории Константина Грота и Екатерины Трумберг
Пока тянулась бюрократическая волокита с открытием учебно-воспитательного заведения для слепых, Москва уступила пальму первенства своему извечному сопернику Санкт-Петербургу. Там школу для слепых удалось открыть в 1881 году Константину Гроту. Константин Карлович Грот (1815-1897) – действительный тайный советник, выпускник Царскосельского лицея, внук лютеранского пастора Ефима Христиановича Грота (Joachim Christian Grot, 1733 – 1800). Основные этапы карьеры: чиновник Министерства внутренних дел, Самарский губернатор, начальник Акцизного комитета Министерства финансов В период работы в МВД, детально изучив организацию тюремного содержания заключенных в России и на Западе, предложил план нового, более гуманного устройства мест лишения свободы (1878), который лег в основу проекта нового российского Закона о тюрьмах. Возглавив IV управление Канцелярии, а затем став главным управляющим Канцелярии императрицы Марии Александровны, ведавшей вопросами призрения, попытался наладить ремесленное обучение работоспособных инвалидов, которые находились в подведомственных приютах и богадельнях. Способствовал созданию в Санкт-Петербурге Училища-приюта для глухонемых.
Все началось с назначения Грота на руководящий пост в Главное Попечительство для пособия нуждающимся семействам убитых и раненных в русско-турецкой войне (1877). Следуя выработавшейся ревизорской привычке, Грот начал с детального изучения новой работы и сразу же выяснил, что среди призреваемых достаточно высок процент инвалидов-слепых. Он решает провести объективную экспертизу и организует на деньги Попечительства медицинскую комиссию или «глазной отряд», в который вошли военные и гражданские врачи-окулисты. Возглавил отряд окулист А.И. Скребицкий, обладавший в дополнение к медицинскому, юридическим образованием.
Решение К.К. Грота назначить А.И. Скребицкого на пост руководителя «глазным отрядом» оказалось во многом судьбоносным. Статистические данные и выводы, представленные специалистами «глазного отряда», были малоутешительными: удручающе большое число инвалидов по зрению в империи оказалось не только среди участников войны, но и среди населения в целом. По этому показателю Россия, увы, обогнала все европейские страны. Скребицкий не ограничился лишь информированием руководства, но и опубликовал брошюры «Между слепых солдат» (1879) и «О распространении слепоты и распределении слепых в разных местностях России» (1886). В них он остро ставил вопрос о необходимости создания службы, которая могла бы осуществлять заботу о слепых в государственном масштабе.
Константин Грот пригласил Александра Скребицкого к разработке проекта создания в системе Ведомства учреждений Императрицы Марии особого координационного органа – Попечительства о слепых. Будучи в ранге министра, К.К. Грот мог самостоятельно представить бумаги на рассмотрение царя и воспользовался этим правом. Незадолго гибели царь Александр II ознакомился с проектом, поддержал его, а 13 февраля 1881 года утвердил Устав и персональный состав Мариинского Попечительства о слепых. Главной целью Попечительства было определено «обучение слепых доступным им ремеслам и занятиям, дабы они могли существовать без посторонней помощи и работать, и действовать, по возможности, самостоятельно».
Занимаясь делами Попечительства, объектом заботы которого изначально были взрослые слепые, Грот задумался об участи незрячих детей, лишенных в России права быть грамотными. Он на собственные средства открыл в Санкт-Петербурге маленькое частное учебное заведение (1881), ориентируясь при этом на знакомый ему европейский опыт. Поначалу учеников было четверо, затем десять слепых мальчиков. Вскоре энтузиаст-филантроп решился на следующий шаг, вкладывая все имеющиеся в его распоряжении средства в покупку большого земельного участка и строительство трехэтажного школьного здания и мастерских.
При создании столичного училища Грот попытался реализовать все лучшее из увиденного в европейских странах. В роли консультантов выступали сам Грот и видный немецкий тифлопедагог, директор Дрезденского института слепых Ф.-А. Бютнер.
Фридрих-Август Бютнер (Friedrich August Buttner, 19.11.1842, Rathewalde (Sachsen) – 14.9.1898, Dresden) – немецкий тифлопедагог, один из соредакторов журнала “Blindenfreund” (“Друг слепых”). Интересна характеристика, которую он дал Константину Гроту: «К нам приезжает много русских, но они обыкновенно приходят понюхать и уходят. Не так действовал К.К. Грот, он вникал во все, он замечал то, на что другие и не обращают внимания, он изучал наше дело так, как будто бы ему самому предстояло лично заведовать училищем для слепых. Он, можно сказать, сделался специалистом по нашему делу».
К.К. Грот разработал типовой устав училища, содержание и организационные формы обучения, поставив главной задачей обучения «подготовку незрячего к самостоятельной жизни в обществе». В свою очередь А.И. Скребицкий предложил рельефно-линейный русский шрифт («унциал Скребицкого», 1882) и организовал в Германии издание учебников для России.
Константин Грот, готовясь к открытию своего Санкт-Петербургского Александро-Мариинского училища слепых направил молодую учительницу Екатерину Романовну (Робертовну) Трумберг (Katharina Florentine Julie von Trumberg, 1859 – ?) на обучение в Дрезденский институт слепых. О Екатерине Романовне известно немного, поэтому стоит рассказать о том, что удалось узнать из метрических записей о крещении и браке, которые на сегодня доступны архивисту. Она происходила из семьи эстляндского (эстонского) кораблестроителя Роберта Трумберга (Robert Trumberg), и его жены Марии-Доротеи Трумберг, в девичестве Руссель (Marie Dorothea Rossel). Родилась Екатерина-Флорентина-Юлия Трумберг в 1869 году и в первых числах февраля была крещена в кирхе Св. Николая (Нигулистэ) – одной из древнейших – XIII века – кирх Ревеля (Таллинна). У нее были сестры Мария-Каролина и Анна Трумберг. 23 апреля 1898 года в Санкт-Петербурге Е. Р. Трумберг вышла замуж за капитана второго ранга Александра Скуратова, и стала Екатериной Романовной Скуратовой. Очевидно, поэтому историки тифлопедагогики после брака потеряли ее из поля своего зрения. Направляя молодую учительницу – «девицу Е.Р. Трумберг» (это означает, что она была в то время не замужем) в 1880-м году в Дрезденский институт слепых к своему коллеге, немецкому тифлопедагогу Ф.-А. Бютнеру, К.К. Грот, по совету Бютнера, поручил ей «заняться составлением подробного плана будущей школы, с обозначением всех нужных предметов, цен их и т. д. Я задал ей это в виде экзамена, чтобы посмотреть, насколько она освоилась…». В Дрездене Екатерина Трумберг с помощью Ф.-А. Бютнера адаптировала систему Брайля к русскому языку. С 1881 г. шрифт Брайля был введен в Санкт-Петербургском Александро-Мариинском училище слепых в учебную программу. В то время в школе учились всего 10 воспитанников. Позднее Екатерина Трумберг некоторое время заведовала Александро-Мариинским училищем слепых в Петербурге. В учреждениях для слепых Императорского человеколюбивого общества – Петербургском институте для слепых мальчиков (был открыт в 1807 г. Валентином Гаюи) и Мариинском институте для слепых девочек (открыт с 1871 г.) 40 мальчиков и 20 девочек обучались Брайлю по системе А.В. Полежаева. Некоторое время две адаптации системы Брайля – Полежаева и Трумберг – конкурировали между собой, но именно вариант Трумберг дошел до наших дней. С тех пор русский алфавит Брайля изменялся лишь однажды – в связи с орфографической реформой 1918 г. были упразднены знаки для букв «i», «ять» и «фита».
Сейчас принято считать, что русский Брайль, который стал общепринятым, разработала Е.Р. Трумберг при помощи Ф.-А. Бютнера. Им мы и пользуемся до сих пор. Но те преподаватели и студенты, которые пишут, что русский Брайль был разработан «опытным преподавателем Трумбергом» даже не представляют себе, что это была юная девушка возрастом чуть более 20 лет, а действительно опытному Бютнеру не было еще и сорока лет…
***
С момента открытия судьба Санкт-Петербургского Александро-Мариинского училища слепых училища складывалась успешно, что объясняется близостью его администрации к Совету Попечительства о слепых. Детище Константина Грота не испытывает финансовых затруднений, инициативы устроителей не встречают бюрократических преград, поскольку покровителями петербургского филантропа выступают члены царской семьи. В этом, по-видимому, и кроются причины того факта, что Г.Г. Дикгоф и К.К. Грот, двигаясь в одном направлении и проявляя одинаковую искренность и энергию, добились разных результатов. Грот был близок ко двору, а потому докладная записка Г.Г. Дикгофа одиннадцать лет пролежала под сукном, тогда как совместный проект К.К. Грота и А.И. Скребицкого быстро воплотился в государственное решение.
Начало российского брайлевского книгопечатания: история Анны Адлер
Анна Александровна Адлер (1856-1924) – первопечатница по Брайлю в России. «Она была членом Распорядительного комитета и попечительницей школы. В учебном заведении было два отделения. В младшем – школьном отделении детей обучали грамоте. В старшем – ремесленном отделении незрячие осваивали ремесла: мальчики учились искусству плетения корзин и соломенных ковриков, девочки – шить и вязать. А. А. Адлер была убеждена, что слепые дети после окончания учебного заведения смогут зарабатывать на жизнь своим трудом. Но в первые годы в учебном заведении не было учебников и учебных пособий для обучения незрячих. Анна Александровна всю свою энергию сосредоточила на разработке методики преподавания, которая должна была учитывать своеобразие слепых детей, и создании учебных пособий, облегчающих изучение предметов.
В 1884 г. А. А. Адлер отправилась в Европу с целью перенять опыт преподавания в учебных заведениях для слепых, она посетила Австрию, Германию, Францию, Италию, Англию и Швейцарию. Ее поразило большое количество рельефных книг и методических пособий, которыми располагали зарубежные учебно-воспитательные заведения для слепых детей. По возвращении в Москву она взялась за изготовление рельефных географических карт и других наглядных пособий, занималась разработкой методик преподавания незрячим различных дисциплин. При непосредственном участии Анны Александровны в школе разрабатывались методики преподавания русского языка, литературы, арифметики, геометрии, истории, естествознания, природоведения. Ее рекомендации для учителей носили практический характер. Так при изучении Закона Божьего она отмечала, что механическое заучивание текстов не может дать нужных результатов, а следует уделять внимание на духовное религиозно-нравственное воспитание слепых детей. При изучении русского языка А. А. Адлер советовала особое внимание обратить на развитие умения кратко и четко излагать свои мысли. На занятиях арифметикой следует давать такие знания, которые пригодятся слепым в их будущей самостоятельной жизни.
Анну Александровну интересовали методики изготовления рельефных карт, глобусов, рельефных рисунков, а также способы печатания книг рельефного шеститочия по системе Брайля. Было положено начало созданию фонда учебных и рельефно-наглядных пособий, выписанных из-за границы. В 1883 г. А. А. Адлер осуществила перевод нотной системы на рельефно-точечный шрифт. Воспитанники школы смогли учиться игре на музыкальных инструментах не на слух, а по выпуклым нотам, что позволяло им точно воспроизводить мелодию музыкальных произведений. Это дало возможность поставить музыкальное обучение на научно-педагогическую основу, открывало учащимся путь к профессионализму. Невозможность издать пособие по нотной записи заставило А. А. Адлер собственноручно написать его по системе Брайля, а тиражированием оригинала занимались уже сами учащиеся.
В России обучение слепых осуществлялось по книгам, напечатанным рельефно-линейным шрифтом. Но этот шрифт был затруднителен для восприятия осязающего пальца, рука незрячего при чтении рельефно-линейных книг должна была совершать много дополнительных движений. В западной Европе в это время уже получил распространение рельефно-точечный шрифт, разработанный Луи Брайлем (1809 – 1852).
При приюте для слепых детей стала собираться библиотека, но в ней ощущался недостаток литературы. Понимая, что без книг, доступных осязанию незрячих, школьное образование развиваться не может, Анна Александровна решила самостоятельно заняться книгопечатанием для слепых. В 1884 г. она на свои средства выписала из Германии типографский станок-пресс, шрифт, наборные ящики, кассы и другие принадлежности, чтобы приступить к печатанию книг по системе Брайля. А.А. Адлер получила в 1885 г. от властей разрешение на право перепечатки книг по системе Брайля в точном соответствии с оригиналом без прохождения в цензурном комитете, а также получила право печатать книги в своей типографии.
Анна Александровна привезла все необходимое для печатания книг оборудование в имение в селе Троицком Подольского уезда Московской губернии и приступила к набору и изданию первой в России книги, напечатанной шрифтом по системе Брайля на русском языке. Она собственноручно набирала текст, корректировала его и работала на печатном прессе. В наборе книги ей помогали ее подруга Эмма Ивановна Герман, родственницы Елена Васильевна и Лидия Васильевна Мышецкие и мама – Надежда Михайловна Адлер.
В конце 1885 г. работа над книгой “Сборник статей для детского чтения, изданный и посвященный слепым детям Анною Адлер” была завершена. В сборник вошли пять стихотворений, 15 рассказов и биография Луи Брайля, переведенная А. А. Адлер с немецкого языка. В этом издании она удачно соединила элементы букваря, хрестоматии и книги для чтения. Чтобы напечатать книгу объемом 67 страниц, тиражом в 100 экз. потребовалось пять месяцев.
В 1887 г. Анна Александровна напечатала вторую книгу “Сборник статей для слепых детей среднего возраста”. Позднее (в 1894 г.) она пожертвовала печатную машину и шрифт, а также 6 тыс. листов специальной бумаги для печатания книг рельефно-точечным шрифтом Московскому учебно-воспитательному заведению для слепых детей».
Лишь недавно стали писать об Анне Александровне Адлер не только как о русской немке-просветительнице, но и как о тетке Александра Керенского, которого она не раз спасала своим авторитетом при тюремном заключении и заботилась о нем всю свою жизнь. Анна Александровна прожила довольно долгую жизнь и принимала участие в обсуждении планов издания журнала “Жизнь слепых”, который готовили сами незрячие, и проведения первого Всероссийского съезда слепых в 1924 году, хотя и не дожила совсем немного до выхода журнала и проведения самого съезда.
История Оттокара Адеркаса и журнала «Русский слепец»
Еще одним важным событием в этой области стал выход в свет журнала «Русский слепец» (1886). Его издателем был соратник К.К. Грота, делопроизводитель Совета Попечительства о слепых О.К. Адеракс. Оттокар Карлович Адеракс (Emanuel Hugo Eugen Ottokar von Aderkas; 5 июля 1859 года, Пейдегоф, Эзель, Эстония – 7 марта 1921 года) – государственный деятель, филантроп. В 1883 году, начав формировать концепцию создания в России учреждений для слепых, использовал свой отпуск и средства, чтобы осмотреть 16 аналогичных учреждений в Австрии и Швейцарии. Составленный им отчет стал основой для создания специализированных учреждений для слепых в России. Подготовил «Отчет об осмотре заведений для слепых в Австрии, Швейцарии, Германии и г. Риге» (1885). Знакомство с положением дел за рубежом наводит Адеракса на мысль о необходимости издания в России специализированного журнала, каких в Европе выходило уже немало.
В 1884 году Адеркас представлял Россию в Амстердаме на Пятом Международном конгрессе о слепых, в 1888 году – на Шестом Международном конгрессе об улучшении быта слепых, и в 1893 году – на Всемирной Колумбовой выставке в Чикаго. Здесь вновь использовал все свободное время для изучения быта слепых и в 1902 году опубликовал монографию «Обучение глухонемых и слепых в США». Он был членом Генеральной Евангелическо-лютеранской консистории в Санкт-Петербурге (с 1901 года), Совета попечительства Императрицы Марии Александровны о слепых (с 1901 года), Петербургского совета детских приютов и Совета всероссийского общества охраны матери и младенчества (с 1910 года).
Адеркас стал редактором журнала «Русский слепец». Если на Западе журналы подобного рода возникали по инициативе учебных заведений, пожелавших заявить о себе, поделиться опытом или размышлениями об актуальных вопросах обучения, воспитания, организации быта слепых, то в России появление специализированного периодического издания, как и многое другое, было инициировано сверху, в данном случае Советом Попечительства. Таким образом, выход первого номера журнала произошел прежде, чем на него возник спрос. Поначалу журнал знакомил читателей исключительно с положением дел в лучших заведениях Европы, поэтому публикуемые материалы критически оценивали отечественную ситуацию и давали ей резко негативные оценки.
Основная литература и источники:
Белоруков А. П. Путями веков: Ист. повествование. М.: Учпедгиз, 1940. –131 с.
Бирючков М.В. Книга, несущая свет. М.: Логос, 1995. – 131 с.
Малофеев, Н. Н. Время подвижников: Анна Адлер // Воспитание и обучение детей с нарушениями развития. – 2016. – № 4, № 5.
Малофеев H.H. Обучение слепых в России XIX века: государство и филантропия // Дефектология. – 2004. – № 5. – С. 74-82.
Малофеев Н.Н. Специальное образование в меняющемся мире. Европа. М.: Просвещение, 2009. – 319 с.
Малофеев Н.Н. Специальное образование в меняющемся мире. Россия. В 2-х частях. Часть 1. М.: Просвещение, 2010. – 319 с.
Першин В.Г. Белая магия шеститочия. М.: ИТПК «Логос ВОС», 2008. – 279 с.
Скребицкий А.И. Воспитание и образование слепых и их призрение на Западе. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1903. – XVI, 1024 с.: ил. + Прил. (табл.).
Электронная библиотека «Коррекционная педагогика и психология» Санкт-Петербургской государственной специальной центральной библиотеки для слепых и слабовидящих, сайт Российской государственной библиотеки для слепых (Москва), генеалогические сайты и базы данных