Когда Джонатану было четыре года, он стал соведущим популярного рождественского шоу, выходившего в самый разгар лета на одной из крупных радиостанций в Новой Зеландии.
В 1996 году Джонатан создал один из первых сайтов, на котором публиковались новости и комментарии с точки зрения незрячих людей. Двумя годами позже открыл популярную интернет-радиостанцию, которая вскоре была фактически преобразована в интернет-радио Американского совета слепых. Потом Джонатан работал на топ-менеджерских должностях в крупнейших мировых тифлокомпаниях.
Сегодня он возглавляет влиятельную организацию, помогающую в трудоустройстве незрячим и слабовидящим людям в Новой Зеландии. И при этом продолжает делать подкасты и активно участвовать в мировом движении слепых.
Джонатан Моузен. Во внеочередном «Тифлостриме». Поговорим с ним о том, как изменилась жизнь незрячих и слабовидящих людей за последние десятилетия. Коснёмся тенденций развития тифлотехники. Расспросим, как обстоят дела с трудоустройством в разных странах мира.
Прямой эфир 20 февраля 2021 года
Андрей ПОЛИКАНИН. Добрый день, дорогие зрители! 11 часов утра в Москве, а в Веллингтоне, столице Новой Зеландии, 21 час.
Я не зря об этом рассказал сейчас. Представлю нашего гостя, однако сначала скажу, что меня зовут Андрей Поликанин. Со мной сегодня в виртуальной студии Ксения Блэйк.
Ксения БЛЭЙК. Привет!
А. ПОЛИКАНИН. Перевод у нас реализует Олег Шевкун. А в гостях у нас Джонатан Моузен, очень известный в незрячем мире, особенно англоязычном, конечно. Радиоведущий, блогер, автор книг по доступности, адвокат доступности; человек, который работал топ-менеджером в больших известных компаниях, связанных с незрячими людьми. Сейчас он работает генеральным директором компании WorkBridge в Новой Зеландии, – компании, которая помогает незрячим трудоустраиваться, связываться с работодателями и искать себе хорошую работу. Джон, добрый день!
Джонатан МОУЗЕН. Привет, Андрей! Привет всем! Замечательно быть здесь. Спасибо, что вы меня пригласили.
А. ПОЛИКАНИН. Джонатан, вот представь, что ты находишься перед такой аудиторией, которая тебя совсем не знает, вообще совсем. Представься, пожалуйста.
Д. МОУЗЕН. Хорошо. Я родился слепым. Мне уже почти 52 года. Я работал в правительственных организациях по внешним связям. Занимался также бродкастингом, основанием стартапов. Был менеджером продуктов по ассистивной технологии. Я участвовал в деятельности парламента. Я муж и отец.
К. БЛЭЙК. Я много читала о вашей жизни. Интересно узнать, как вам удавалось совмещать работу, воспитание детей и огромное количество волонтерских проектов? Что вами двигало? Что вдохновляет вас сегодня?
Д. МОУЗЕН. Моя мотивация всегда была вот в чем: сегодняшний день, благодаря мне, отличается от вчерашнего или нет? Понимаете, нам, слепым, порой бывает легко подумать, что мы не управляем своей судьбой, и с нами просто что-то случается. Мы такие пассивные. Все мои роли, все мои волонтерские проекты, все, чем я занимался, – во всех этих ролях я задаю себе один и тот же вопрос: как я могу изменить жизни? Могу ли я изменить жизнь хоть чем-то, хоть немногим? Могу ли я хоть как-то улучшить этот мир? Если я могу внести свой вклад, это меня мотивирует.
К. БЛЭЙК. С чего это начиналось? Почему вы решили менять и свою жизнь, наверное, отчасти, и отчасти – жизнь незрячих не только Новой Зеландии, но всего мира? Почему вдруг так?
Д. МОУЗЕН. Это очень хороший вопрос. Когда мне было около 16-ти лет, я познакомился с человеком, который был намного старше меня. Вы можете его назвать незрячим ментором, если хотите. И он как-то отвел меня в сторонку и говорит: «Слушай, я на тебя смотрю и вижу: ты умный парень. У тебя есть, что предложить этому миру. Знаешь, ты должен что-то отдать, вернуть обратно незрячим людям». Потому что есть незрячие люди, которые не могут делать то, что, как ему казалось, я сделать смогу. Так что тут такая комбинация разных факторов. С одной стороны, я знаю, что у меня есть замечательные дары, замечательные способности. Но, с другой стороны, я ведь из рабочего класса происхожу. Я единственный ребенок в нашей семье (у меня было четверо братьев и сестер), который поступил в университет. Родители у меня были небогатыми. У меня всегда было желание менять жизнь и извлекать как можно больше из жизни. Более того, я человек общительный, и мне сложно чувствовать, что все, меня победили. Мне всегда кажется, что я могу что-то сделать, как-то изменить ситуацию. …И делаю.
А. ПОЛИКАНИН. У тебя наступает какая-то усталость? Руки опускаются… Часто ведь бывает, что незрячих как-то задвигают; говорят: «Ну, ты незрячий. Сиди там где-нибудь, и не мешай, не отсвечивай!» Не бывает такого, что, может, действительно, ну его?
Д. МОУЗЕН. Да, бывает. Бывает иногда и усталость. Знаете, порой мне приходится решать какие-то задачи, продвигать что-то совершенно очевидное. Иногда возникает вопрос: «Почему мне приходится об этом говорить?»
Ну, например, в свое время я пытался продвинуть идею доступных банкоматов для незрячих. Я их видел в Соединенных Штатах. Я хотел, чтобы они появились в Новой Зеландии. Сначала было сильнейшее сопротивление от банковского сектора в Новой Зеландии. Они мне говорили, что это огромный риск безопасности, если машины эти будут говорить. Я им говорил: «Если это риск безопасности, почему новозеландские слепые должны его испытывать, а американские слепые не испытывают?»
Иногда проблема заключается вот в чем: самый большой барьер для слепых – то, как воспринимают нас другие люди. Другие люди закрывают глаза. И они говорят: «О! Если бы я не видел, я бы не мог сделать эту работу. Я бы не мог выполнить эту задачу. Значит, и этот человек не может сделать эту работу, не может выполнить эту задачу». И нам постоянно приходится объяснять, нам постоянно приходится образовывать, воспитывать. Постоянно приходится доказывать, показывать с терпением, долго. И – да, порой, действительно, устаешь. Но меня хорошо поддерживают мои близкие, мои родные, мои родственники. Они меня ободряют. И многие незрячие люди в разных странах мира также меня ободряют, просто присылают мне сообщения, и говорят: «Держись, действуй, занимайся тем, чем занимаешься».
К. БЛЭЙК. Ну, вот вы много говорили про барьеры и что нужно их преодолевать. Вы же всю жизнь занимаетесь тем, что ломаете стереотипы о том, что незрячий человек – пассивное существо, которое сидит на стуле и ждет подачек от государства, и просто уповает на судьбу. Поделитесь с нами несколькими историями, которые свидетельствуют о том, каким образом вы ломали эти стереотипы, и не только в Новой Зеландии, но и в других странах, в которых вам довелось поработать.
Д. МОУЗЕН. Хорошо. Есть у меня несколько таких историй. В ранней молодости я хотел работать на радио, как радиоведущий. Это была моя мечта. Я понимал, что будет серьезный скепсис по поводу того, может ли слепой работать на радио. Я решил организовать свою собственную радиостанцию, на которой, кстати, работали также мои друзья, мои одноклассники, в школе для слепых. Мы сделали из этого коммерческое предприятие. Мы сначала собрали необходимую стартовую сумму. Мы занимались рекламой. Нужно было обратиться за разрешением к властям Новой Зеландии. Тогда была такая возможность получить временную лицензию для небольшой радиостанции. Мы получили такую лицензию для радиостанции, которая работала в школе для слепых. Когда у меня была эта радиолицензия, я написал всем бродкастерам, всем менеджерам радиостанций в Новой Зеландии, которых мог вспомнить. Я их пригласил посмотреть, как слепые ведут радиостанцию. И знаете, что было хорошо? Во-первых, стало меняться отношение. Эти люди вдруг увидели, как слепые занимаются радио, как слепые делают радио. Но произошла еще одна вещь: таким образом я познакомился с самыми разными влиятельными людьми; и, когда пришло время мне делать карьеру в бродкастинге, я уже всех знал, и мне было очень легко перейти к работе на полную ставку на радио.
Приведу еще один пример. Он, пожалуй, относится к зарождению Марракешского договора. Это тот самый договор, который обеспечивает обмен материалами в специальных форматах в разных странах мира. Мы начали этот путь в Новой Зеландии, когда многие незрячие люди здесь стали понимать, что доступность печатного слова должна быть столь же обязательной, как доступность зданий. Раз здания делают для нас доступными, то и печатное слово должно быть доступным. И вот мы лоббировали изменение закона об авторском праве, которое предоставило бы производителям книг и изданий для слепых в специальных форматах право переписывать, воспроизводить для слепых эти книги. Дело в том, что раньше, если нам нужно было сделать издание в альтернативном формате, допустим, по брайлю или на кассете, нужно было сначала просить разрешения у производителя, у издателя. После этого договора такого разрешения просить не надо было, и поняли, что доступность – это право.
К. БЛЭЙК. Ну, доступность – это, действительно, право. И многие люди знают вас, как борца за доступность. Эта борьба проходит уже многие-многие годы.
Интересно узнать, как начался ваш путь освоения информационных технологий? И, в общем-то, с чего вдруг вы решили бороться за доступность? Можно сидеть, пользоваться своими технологиями, и никого не трогать. Почему вдруг?
Д. МОУЗЕН. Просто у меня было естественное предрасположение. Я не могу объяснить, почему. Вначале я учился в школе для слепых. Это дало мне хорошую подготовку в Брайле и в специализированных навыках для незрячего человека. После этого я учился в обычной школе, и там был ресурсный центр для слепых. В ресурсном центре у нас был verso Braille. Скорее всего, вы даже не знаете, что это такое. Это такая записная книжка для слепых 1980-х годов, все данные в которой хранились на кассете.
Я как-то заметил, что интуитивно понимаю, как всем этим пользоваться. У нас был компьютер Apple2E, разговаривающий, доступный. Я понял, что могу научить преподавателей, как правильно пользоваться этим оборудованием, и научить других учащихся. И вот это было круто! Потому что я убедил преподавателей, что на физкультуру, например, мне ходить не стоит. Вместо того, чтобы ходить на физкультуру, я буду их учить пользоваться компьютером. Правда, я за это потом заплатил плохой физической подготовкой. Жалко, что я не ходил на физкультуру все-таки!
Знаете, я думаю, бывает, что люди естественным образом к чему-то предрасположены. Я могу делать две вещи. Во-первых, я понимаю, как работают технические средства. Во-вторых, я профессиональный коммуникатор; я умею объяснять людям, как работает технология.
А. ПОЛИКАНИН. Да, кстати, про физкультуру и про «обучать учителей этим технологиям…». Это тоже знакомо, на самом деле, из своей же практики. Расскажи, пожалуйста, более подробно, с чем ты сталкивался? Вот, verso Braille– да. Verso Braille – это, конечно, была эпоха в свое время. А что еще? Какие-то, может, вехи значимые или для тебя, или для технологии вообще в мире?
Д. МОУЗЕН. Я бы сказал, что поворотным пунктом для меня, конечно, стал момент, когда я получил свой первый модем в 1986 году. Скорости у него были 300 и 1200 бит в секунду. Таким образом, компьютер стал устройством, которое могло проникать во внешний мир и общаться с внешним миром. Я таким образом сразу стал общаться с людьми из разных стран мира. Вы знаете, я потратил огромную сумму денег на то, чтобы выходить на CompuServe. Это информационная система в Соединенных Штатах. Это было очень дорого. Тогда еще не было общего доступа к интернету. Там, например, была новостная служба. Это был 1987 год. Тогда я впервые получил возможность независимо, сам читать газетные статьи. Сейчас это воспринимается как нечто совершенно естественное и обычное. Но вы должны понять, что я – незрячий человек, я очень люблю новости, а мне всегда приходилось кого-то просить прочитать мне новости. Это была, действительно, революция в моей жизни.
А. ПОЛИКАНИН. Для тех, кто не понял – 300 и 1200 бит в секунду, господа! Не кило.., не мега…, а просто бит!
К. БЛЭЙК. Многие наши молодые зрители, наверное, не представляют, что это такое. Ну, про новости я согласна. Когда в России появился интернет, и у нас, когда появился широкополосный интернет, мне тоже стало радостно, что я могу читать новости, узнавать какие-то вещи и быть наравне со своими друзьями. Потому что всегда нужно было просить: «А что там в мире происходит? Какие веяния новые?» Теперь в информационном аспекте мы, я считаю, наравне со зрячими людьми. И это благодаря интернету и доступным адаптивным технологиям, которыми мы пользуемся, и которые мы порой воспринимаем, как нечто обыденное. А ведь раньше этого вообще не было.
А. ПОЛИКАНИН. И при этом ты можешь выбирать источники новостей.
К. БЛЭЙК. Совершенно верно.
А. ПОЛИКАНИН. Не просить кого-то почитать газету, а просто выбрать то, что тебе нужно, и прочитать те новости, которые тебе нужны.
Д. МОУЗЕН. Да. Слепота – это во многом лишенность информации. Если вы найдете возможность получить доступ к информации, которая раньше была визуальной, в другой форме, то вы во многом решили проблемы, возникающие в связи со слепотой.
Есть, конечно, другие ключевые моменты, которые я могу вспомнить. Ну, например, когда я учился в магистратуре на кафедре общественной политики, я должен был писать кандидатскую. Я отправил детей и жену к теще. Я тогда нашел технологию, которая называлась SHOUTcast. Оказалось, что эта технология помогает очень легко открыть интернет-радиопотоки радиостанций.
И когда я это увидел, я понял, что радио меняется. В прошлом радио представляло собой ведение передач для своего ближайшего района. Но я понял, что, благодаря интернету, я могу достигать людей во всем мире. И комьюнити будет по-другому формироваться… Таким образом, в конце концов, было основано ACBradio – радиостанция Американского союза слепых.
Да, конечно, айфон тоже для меня был важен. Но, пожалуй, для меня главный момент в телефонной технологии – когда я получил Nokia, свой первый доступный мобильный телефон. Я тогда впервые получил возможность получать и отправлять смс; менять настройки телефона. Да, конечно, айфон во многом изменил всю эту игру, но первый телефон никогда не забуду.
К. БЛЭЙК. Да, я тоже, кстати. Это было очень важно.
А. ПОЛИКАНИН. Вообще, это было революцией для всех нас.
К. БЛЭЙК. Да. Это нас всех объединяло. Сегодня у нас андроид и айфон, и огромные ведутся споры, какая система лучше и кому что удобнее.
А. ПОЛИКАНИН. Надо брать два. Как я, например, взял себе два – и нормально.
К. БЛЭЙК. Раньше Nokia, действительно, объединяла людей. По-моему, в свое время даже реклама была такая: «Nokia объединяет людей!»
Д. МОУЗЕН. Да, это были замечательные дни. Мы тогда открывали новые просторы. Я бы сказал, что это была привилегия. Мне очень повезло, что я родился именно в такое время. С одной стороны, я помню, как это, когда технологий нет. С другой стороны, я принимаю новую технологию, пользуюсь новой технологией, тестирую новую технологию и комментирую о новой технологии. Так что для меня, конечно, это все – огромная привилегия.
К. БЛЭЙК. А не скучно ли сегодня тестировать новые технологии? Раньше были Nokia, были айфоны, были, действительно, настоящие прорывы, которые изменяли жизнь людей. Сейчас такое ощущение, что несколько все подутихло; и уже не так мы ждем новую операционную систему Apple или андроид, – просто это воспринимаем, как данность какую-то… Потому что идет гонка технологическая…
А. ПОЛИКАНИН. И в мире Windows, и в мире программ экранного доступа… Ну, выходят новые версии. Нет, есть, конечно, приятные очень вещи…
К. БЛЭЙК. Но больше проблем с этими версиями, чем работоспособных систем.
А. ПОЛИКАНИН. Особенно, когда версия виснет, а работать тебе надо прямо сейчас.
Д. МОУЗЕН. Вообще, нет. Но я понимаю, о чем вы говорите. Происходит следующая вещь: эти огромные прорывы на самом деле происходят не так часто. Нам, честно-то говоря, повезло, что мы пережили несколько значительных революционных прорывов. Ну, смотрите: допустим, последние полтора века. Радио, телевидение, интернет; появление таких продуктов, как айфон… Происходили серьезные перемены. Сейчас, мне кажется, люди больше думают о том, как вот эту технологию лучше использовать. Ну, например, последний раз, когда я просто говорил: «Вау!» по поводу новой технологии – когда появился сервис Aira. Но в сервисе Aira и в самой технологии ничего нового, по сути-то, и не было. Вопрос был в том, как эта технология применяется. Человек, который сидит перед экраном, на котором данные о вас и о том, как вы предпочитаете, чтобы для вас все описывалось – GPS-данные, указывающие на то, где вы находитесь; визуальная картинка с камеры вашего телефона, что происходит вокруг вас… И вот, сидит у экрана человек. Он получает всю эту информацию, в частности, потому, что интернет ускоряется. Ничего революционного в этой технологии нет. Но сочетание, синтез технологий – вот что поражает. Я думаю, мы сейчас именно в такое время живем.
А. ПОЛИКАНИН. Немножко про Айру расскажу, потому что нам-то все это очевидно, а зрители могут и не знать. Это англоязычный сервис, доступный в англоязычных странах – Aira.eo. Это такой Be my eyes, поставленный на профессиональные рельсы. Вам помогают живые люди, агенты. Помогают, в чем угодно, – сориентироваться, прочитать экран компьютера, поставить операционку, описать фотографию… Все, все, все, что угодно. Только это платно. У них есть отдельный бесплатный тариф, о котором говорить сейчас незачем, раз они недоступны в наших странах. Но вообще, это сервис платный, и там именно профессионалы, то есть люди обученные, сидят, которые этим всем занимаются. Джонатан продвигал сервис Aira в Новую Зеландию.
Д. МОУЗЕН. Да. Я был вицепрезидентом по связям с клиентами не только в Новой Зеландии, но и во всем мире. Также занимался Aira в Австралии и Новой Зеландии. Было замечательно участвовать в этой компании, – все развивалось так быстро. Я работал и в других компаниях по ассистивным технологиям до того, как пришел в Aira. Они были более традиционными компаниями ассистивных технологий. А вот Aira была таким горячим интернет-стартапом. Никогда не видел раньше ничего подобного. Скорость была действительно классной! И в Slack сообщения сотрудникам приходили 24 часа в сутки.
К. БЛЭЙК. Ну вообще технология интересная. Но ведь проблема с Aira заключается в том, что можно ею восхищаться сколько угодно, но тарифы… Они недоступны для незрячих людей. Ты должен либо хорошо зарабатывать, либо иметь дополнительный источник дохода для того, чтобы оплачивать постоянные услуги. В Великобритании, по-моему, около 70 фунтов в месяц или 100 фунтов за час услуги. Я считаю, что эта технология пока не оправдывает себя в денежном эквиваленте. Нужно постоянно быть активным и много денег потратить на это удовольствие.
А. ПОЛИКАНИН. Это провокационный вопрос. Джон, что ты скажешь? Ты сейчас можешь, в принципе, говорить? Ты же не связан с Айрой.
Д. МОУЗЕН. Я с удовольствием по этому поводу скажу… Комментарий по поводу завышенных цен на ассистивные технологии. Я слышал это по поводу всего, с чем работал. Так можно сказать о брайлевских дисплеях. Так можно сказать о jaws. Проблема заключается в том, что стоимость производства, стоимость разработки необходимо разделить на очень небольшое число покупателей. Поэтому получаются высокие цены. Aira пыталась это решить за счет того, чтобы продавать Aira Eksis бизнесом. Ну это, как, допустим, вы приезжаете в аэропорт и там бесплатный wi-fi. И Aira фактически говорила: «Смотрите, в этом аэропорту у вас есть бесплатный wi-fi и бесплатная aira. То есть, когда вы находитесь в этом аэропорту, наш агент может помочь вам пройтись по магазинам, зарегистрироваться на рейс или пройти на рейс».
Еще одна вещь… Это, пожалуй, философская тема… Мы, как незрячие люди, должны задуматься: какова роль государства в компенсировании стоимости слепоты и выравнивании поля игры? Я уверен, что слепота и другие инвалидности, действительно, чего-то стоят. Есть определенная аппаратура, которая мне нужна для того, чтобы быть успешным слепым человеком. Это хорошее вложение, если правительство, государство это оплачивает.
А. ПОЛИКАНИН. Кстати, об Айре. Всегда хотелось задать этот вопрос. Ты, по сути, продвинул Айру в Австралии и Новой Зеландии. Будет ли возможно, на твой взгляд, когда-нибудь ее продвинуть в неанглоязычных странах? Сервис, действительно, очень классный, но, я смотрю, что подвижек нет даже в Европе или еще где-то в более развитых странах.
Д. МОУЗЕН. Я думаю, что у Айры были большие мечты. Они выпустили очки. Они выпустили специальное аппаратное обеспечивание. У них был венчурный капитал. Но потом они поняли, что такое на самом деле слепецкий рынок. Теперь их мечты стали более реалистичными. Они стали меньше. Они больше не разрабатывают свою аппаратуру. Они замахнулись на большое, но не получилось. Они решили не идти пока в другие страны, потому что они хотят, чтобы высочайший уровень сервиса, который они предоставляют на английском языке, был доступен и на других рынках, на других языках. Я лично считаю, – у меня сейчас инсайдерской информации об этом нет; я не знаю, думают они об этом или нет… Но я лично считаю, что лучшее, что они могут сделать с Айрой – сделать франшизу. Модель франшизы… Например, они обращаются к организации для слепых в России или находят российского незрячего предпринимателя, который готов был бы купить франшизу у Айры. Здесь он должен был бы определенные услуги оказывать с заданным качеством и работать на этом рынке. Я хотел бы, чтоб было так.
А. ПОЛИКАНИН. Мне кажется, в этом случае очень сложно контролировать качество. Потому что то, что я слышал об Айре, все отзывы, которые я слышал, – у них великолепное качество обслуживания… Тут, кстати, Степан спрашивает: «На какие категории вы делили отзывы? Как вы их обрабатывали? На какие отзывы больше обращали внимание? Как вообще работали с отзывами пользователей?»
Д. МОУЗЕН. Да как обычно. У нас есть рассылка. Всякий раз, когда человек завершает разговор с агентом Aira, он дает оценку – хорошая, отличная, плохая… Если плохая, он может прокомментировать, объяснить, почему. Если какого-то агента часто критиковали, Aira исследовала эту историю и решала вопрос. Дальше… Социальные сети, конечно. Для нас была очень важна обратная связь. Она помогла нам отстроить обслуживание, особенно в ранние дни.
К. БЛЭЙК. Ну вот смотрите, Джонатан: в нашем диалоге на тему Aira вы сказали о роли государства и о вложении государства в успех незрячих. Как государство уговорить вкладывать в слепых? Например, в Англии студентам могут предоставлять дисплей или программы экранного доступа; могут предоставлять увеличители. Но некоторые незрячие, например, бросают учебу, не трудоустраиваются. Как уговаривать государство и поддерживать эту идею о том, что незрячий, несмотря на определенных личностей, может быть успешен, и в него нужно вкладывать?
Д. МОУЗЕН. Это как раз переводит нас к моей постоянной работе. Я руководитель организации, которая называется WorkBridge. Это национальная организация. У нас 22 представительства по всей Новой Зеландии. Мы охватываем людей со всеми инвалидностями. Но, конечно, мы работаем при этом с незрячими и слабовидящими людьми. И одна из крупнейших проблем, важнейших проблем, пожалуй, в любой стране – проблема уверенности в работниках с инвалидностью. Многие работодатели считают, что слепые подвергают риску свое здоровье, свою безопасность и безопасность компании. Многие работодатели считают, что на слепого человека нужно будет тратить дополнительные деньги, и нанимать на работу слепого человека слишком рискованно. Здесь, в Новой Зеландии, у нас недостаточно работы с публикой, чтобы развеять эти мифы. Очень сложно незрячим людям через это прорваться и получить возможность доказать свои способности. Именно это во многом, кстати, меня побуждает, меня мотивирует не только в том, что мы делаем в организации WorkBridge, но и в принципе в моей жизни – изменить это отношение. Я хочу надеяться, что, если я, как слепой, возглавляю национальную организацию, это уже само по себе замечательное свидетельство того, что слепые могут этого достигать.
К. БЛЭЙК. Безусловно. Но ведь вы всю жизнь доказывали, что работы, просто работы, – пришел в офис, с девяти до пяти отработал, ушел домой, –недостаточно. Вы всегда являетесь примером того, что надо делать что-то сверх. Многое зависит от самих незрячих. Когда я поступала в институт, мне один преподаватель в шутку сказал, что первые три года ты работаешь на зачетку, а потом зачетка работает на тебя. Мне кажется, в моей карьере, как человека, который уже трудоустроен, многое зависело от того, что я много занималась волонтерством, какими-то проектами, чтобы познакомиться с людьми, чтобы они поняли, кто я. Но ведь многие люди не готовы сначала бесплатно трудиться, а потом трудоустроиться. Согласитесь?
Д. МОУЗЕН. Соглашусь. Мне повезло. Я человек упорный. Некоторые с рождения имеют определенные качества. Мы не можем объяснить, почему. Кто-то тверже, кто-то решительнее. Другие, может быть, стали жертвами определенной среды, которая их не так поощряла, как та среда, в которой я вырос. Наверно, во многом это – работа моих родителей. Они меня ободряли. С другой стороны, они понимали, что остановить меня невозможно. Если я что-то решил, сделаю обязательно.
Я живу и работаю вот с какой мотивацией… Я говорю так… Совершенно необязательно иметь вот такую сильную внутреннюю мотивацию. Наверно, у меня слишком большая мотивация. Я слишком долго оставался на вершине горы. От обычного человека этого не требуется. Он не должен быть супермотивированным. Но я хочу, чтобы среднестатистический слепой имел такую же надежду на успех, как у среднестатистического зрячего.
Понимаете, есть среди нас особенно успешные слепые люди. Но те из нас, кто этого добился, должны действовать для того, чтобы дорога была открыта и для того, у кого нет таких навыков или такой уверенности, – для среднестатистического слепого.
А. ПОЛИКАНИН. Согласен. А ваша организация проводит тренинги, обучающие курсы? Говорите ли вы о том, что надо волонтёрить, заниматься бесплатной деятельностью? Я сейчас работаю программистом в Software Engineer. Я очень долго к этому шел, очень. У меня были доклады. Я говорил зрячим людям и незрячим людям, что прежде, чем попасть в эту специальность, особенно, если вы меняете профессию, как у меня получилось, – нужно долго контрибьютить в open source. Находить программы с открытым исходным кодом, говорить, что вы хотите исправить какие-то ошибки, что-то добавлять… Это та же самая волонтерская деятельность, только вот на этом поле. Есть ли у вас какие-то соответствующие тренинги, курсы?
К. БЛЭЙК. Или, может быть, волонтерские проекты, на которые вы отсылаете незрячих, желающих себя в чем-то проявить?
А. ПОЛИКАНИН. Показать себя.
К. БЛЭЙК. Трудоустраиваться.
Д. МОУЗЕН. В WorkBridge я бы хотел этим заниматься. Я, кстати, об этом сейчас как раз говорю с нашим государством. Сейчас, в связи с ковидом, все больше и больше люди задумываются о будущем. Мы контрактируем с государством во многом. Но контракты наши с государством работают так, что люди должны получать оплату. Мы получаем деньги от государственного министерства, которое занимается также социальным обеспечением в Новой Зеландии. Министерство социального обеспечивания хочет, чтобы мы находили работу для слепых людей, чтобы они были независимыми, и не зависели настолько от системы социального обеспечивания. Да, конечно, волонтерство – это важный шаг. Но у нас немножко другая ситуация. От нас ожидается, что мы дадим людям оплачиваемую работу.
У меня, кстати, была очень похожая история. Когда я готовился к тому, чтобы прийти на работу на радиостанцию, я сначала пришел на местную станцию. Они работали с шести утра до 12-ти ночи. Ночью они не работали. В Окленде (город, в котором я жил) проходила международная выставка… Так вот, радиостанция по ночам не работала, но люди хотели слушать радио. Я прихожу на эту станцию и говорю: «Я готов у вас бесплатно вести ночные эфиры с ноля до шести утра две недели. Если понравится, возьмите меня потом работать». Понравилось, – потом взяли меня работать.
К. БЛЭЙК. Ну вот, это как раз то, о чем я говорила. Нужно самому какие-то прилагать усилия для того, чтобы чего-то добиться. Каким образом ваша ассоциация незрячих помогает инвалидам в Новой Зеландии в трудоустройстве? Что вы для этого делаете?
Д. МОУЗЕН. Когда они обращаются к нам, мы садимся вместе с ними и разрабатываем индивидуальную программу трудоустройства, ну то есть, где они сейчас, и какие у них цели, – к чему они хотят прийти. Как прийти к этому? Иногда для этого нужна дополнительная подготовка, дополнительное обучение. Иногда надо, чтобы они просто составили свое резюме. Есть люди, которые могут себя продвигать. Есть люди, которые не умеют себя продвигать. Я, например, совершенно спокойно могу идти и себя продвигать. Моя жена говорит, что я странный человек, потому что я люблю собеседования. Есть люди, которые терпеть не могут собеседований. Я их люблю, эти собеседования.
Так вот, когда это возможно и когда это необходимо, мы, с разрешения нашего клиента, общаемся с работодателями от его лица. Иногда наши работодатели задают вопросы, типа: «А как слепой человек сделает то-то и то-то?» А слепого самого они спросить не решаются, – стесняются. И важно, чтобы мы приходили сначала к работодателю, что называется, продавали способности этого клиента работодателю, и отвечали на эти вопросы. И тогда, конечно, это помогает. Так что у нас практический подход.
И, когда человек находит работу, наша задача – поддерживать его на протяжении следующего года, когда он обустраивается на работе, когда он начинает понимать, какое оборудование, какие технические средства ему нужны, а у него их еще нет, и другие подобные вопросы. Это стратегия поддержки людей.
А. ПОЛИКАНИН. Представь такую ситуацию: приходит к тебе незрячий человек и говорит: «Ну, у меня образования особо нету. Я, в принципе, толком ничего не умею, но я хочу работать и получать деньги». Что ты сделаешь в этом случае? При том, что это достаточно взрослый человек, и ему учиться, за парту садиться как-то не особо…
К. БЛЭЙК. А устраивать его вроде как надо.
А. ПОЛИКАНИН. Человек может сказать: «Ты должен!»
К. БЛЭЙК. В Великобритании многие незрячие говорят: «Я не обязан получать образование, чтобы трудоустроиться. Я хочу работать. Сделайте что-нибудь, чтобы меня трудоустроить».
А. ПОЛИКАНИН. А еще лучше: «Я хочу зарабатывать просто. Сделай что-нибудь, Джон, чтобы я зарабатывал!»
Д. МОУЗЕН. Я бы этому человеку сказал так: «WorkBridge вам работы не найдет. WorkBridge поможет вам найти работу».
К. БЛЭЙК. Хороший лозунг.
Д. МОУЗЕН. У каждого есть ответственность и обязанности находить работу. С таким кейсом мы можем работать разными способами. Одна из наших новых инициатив, которую, кстати, я реализовал, как руководитель организации – это новая программа, которая называется «Grow Digital» – цифровой рост. Понимаете, мы ведь работаем с самыми разными инвалидностями. Есть клиенты, которые к нам обращаются, и у них по разным причинам возникают проблемы. Одни не могут работать с девяти до пяти; другие предпочитают работать из дома… Есть очень опытные люди; есть менее опытные люди. Есть люди, которые хотят работать из дома, и которые не хотят работать из дома. Так вот, наша новая инициатива «цифровой рост» помогает незрячим людям начать свой бизнес. Мы специально для них разрабатываем скиллы. Учим их, обучаем их тому, что нужно лично им. Мы приходим к ним, смотрим, на что они способны; в некоторых случаях даем им аппаратуру. Но в большинстве случаев это преодоление цифровой неграмотности. Мы учим их тому, что конкретно нужно именно им.
У нас сейчас очень быстрые связи, и мы можем работать с международным бизнесом. И я очень рад, что мы можем реализовать эту программу.
К. БЛЭЙК. А есть ли у вас примеры вашей новой инициативы, когда незрячие люди создали собственный бизнес, и чувствуют себя неплохо?
Д. МОУЗЕН. Тут я должен быть очень аккуратным, потому что есть условие неразглашения. Могу сказать, что примеры такие существуют. Иногда этот процесс может быть медленным и пошаговым. В этой программе у нас нет требований к человеку, что у него уже должен быть какой-то стаж. В некоторых правительственных программах такое есть. Также в этой программе нет требования, что сколько-то часов в неделю нужно вкладывать. Есть люди, которые начинают работать по 2 – 3 часа в неделю, и это нормально.
Это программа роста. Смысл в том, чтобы люди почувствовали свою ценность. И начать это по шагам, постепенно. Эта программа достаточно новая. Я надеюсь, что в течение нескольких месяцев нам разрешат выпустить эти данные и свидетельства – рассказы людей.
А. ПОЛИКАНИН. А как вы в WorkBridge работаете с работодателем? Получается, это не только какие-то государственные посты незрячие люди занимают, и не только делают свой бизнес, но есть же и фирмы, компании, с которыми вы работаете. Как вы их мотивируете? Работодатель спрашивает: «Почему я должен брать незрячего специалиста, если я могу взять условно здорового человека, и мне будет нормально?»
Д. МОУЗЕН. Когда мы беседуем с работодателями, мы понимаем, что с ними нужно говорить на языке бизнеса. Да, есть работодатели, которые хотят добиться разнообразия на рабочем месте, – то, что называют сейчас diversity. Когда клиенты знают, что компания ориентируется на различия, на diversity, люди поддерживают эту компанию. Например, есть люди, которые покупают органическую пищу… Но все-таки главное для бизнеса – нижняя строчка годового отчета.
Так вот, мы задаем вопрос: «Что самое тяжелое для вашего бизнеса?» И нам говорят так: «Знаете, самое тяжелое, – когда вложишь в сотрудника, обучишь сотрудника; сотрудник получит обучение – и уходит… И нужно нового сотрудника обучать… Когда ты обучил человека, ввел его в дела, когда он понимает дела… На все это нужно много времени. Когда он понимает, кто что делает, кто чем занимается…»
Мы приводим руководителям компании такую статистику: инвалиды гораздо более лояльны как сотрудники, потому что они зачастую долго ищут, чтобы кто-то им дал возможность показать себя. И когда они уже получили эту роль, они хотят оставаться в этой роли. Проблема текучести кадров очень серьезная на самом деле. Мы людям показываем с точки зрения бизнеса, насколько выгодно для них нанимать инвалидов. И вы знаете, это работает! Весь наш успех связан именно с этим.
А. ПОЛИКАНИН. А если инвалид хочет расти при этом? Да, оставаться в этой роли, конечно, хорошо, но он, например, из среднего разработчика хочет стать старшим разработчиком… Есть такие истории успеха? Как к этому работодатели относятся?
Д. МОУЗЕН. Наша роль сейчас – все-таки первичное трудоустройство. Вы только что сказали еще об одной области, в которой бы я хотел иметь больше свободы, связанной с нашими контрактами. Проблема инвалидов заключается не только в том, что их не берут на работу, а в том, что их берут, но на более низкие должности, чем они бы могли занимать. Я уходил с работы именно потому, что меня обходили при повышении. Повышали других людей, а меня не повышали. Я видел, что люди разбираются хуже меня.
Есть зрячие, которые считают: «Хорошо, хорошо. Мы взяли этого слепого, но продвигать мы его не можем, потому что он не продвинется».
А. ПОЛИКАНИН. Именно об этом я и спрашивал.
К. БЛЭЙК. Или для того, чтобы его продвинуть, ему нужны помощники. Сам он не сможет выполнять ту работу, например, менеджерскую, которая предполагает дополнительную нагрузку. К сожалению, такие проблемы есть.
Д. МОУЗЕН. Да, конечно, это проблема. В Новой Зеландии в руководстве, в лидерстве, на руководящих позициях не так много слепых. В Великобритании был Дэвид Бланкетт, который стал министром внутренних дел при Тони Блэре. Есть радиоведущие, корреспонденты … В Новой Зеландии на публичных видимых ролях нет людей с инвалидностью. В парламенте таких людей нет. В майнстримной медиа таких людей нет. Но штука-то в том, что очень важно, чтобы мы были видимыми в этих ролях. Иначе общественное мнение не изменить. Именно поэтому я так рад, что у меня есть возможность начать или продолжить этот тренд… Все-таки начать. Стать руководителем организации, потому что я не знаю других людей, которые руководили бы крупными организациями, как эта, в Новой Зеландии.
К. БЛЭЙК. Мне кажется, еще один аспект работы – независимость незрячего человека на рабочем месте. Мир становится все более визуальным. Я, например, занимаюсь доступностью. И у меня теперь есть человек, который помогает мне смотреть, как страница выглядит – картинки, цветовая контрастность. Сначала мне было очень тяжело привыкнуть к тому, что мне нужен помощник. Но, к сожалению, такова реальность, что без этого не обойтись. В каких-то странах работодатель готов либо это сам оплачивать, либо это оплачивает государство. Но есть страны, в которых такая поддержка невозможна. И незрячий человек, который понимает, что он не может быть независимым на работе, теряет надежду на то, чтобы вообще куда-то трудоустроиться. Как все-таки эту надежду поддерживать в нем?
Д. МОУЗЕН. В Новой Зеландии есть две разные системы. Если человек ослеп в результате несчастного случая, есть система страхования, система компенсаций, и она очень щедрая. Она дает в этой ситуации очень серьезную поддержку. Если, однако, мы говорим о человеке, который слепой от рождения, или слабовидящий от рождения, а потом у него падает зрение, ну, например, у него пигментация сетчатки… Такой государственной поддержки он не получает. Однако наша организация предоставляет ему определенные денежные средства для поддержки. Ну, например, если вам нужен водитель, или помощь зрячего человека, или вам нужно, чтобы вам купили брайлевский дисплей или jaws, мы это оплачиваем. Это не дело работодателя. Если бы мы ожидали, что работодатель будет все это спонсировать, это был бы еще один минус. Работодатель не захотел бы брать слепого человека на работу.
К. БЛЭЙК. Мы много говорим о работе, но интересно поговорить с вами вообще о жизни, о вашем хобби… Кто вы в жизни помимо борца за доступность и радиоведущего? Кто вы как человек?
Д. МОУЗЕН. Очень глубокий вопрос. Я люблю музыку; я собираю все, что связано с «Beatles». Я с удовольствием провожу время с женой и детьми. У меня четверо детей, они все уже взрослые. Младший окончил школу, и это для меня большое изменение. Я выбираю продукты с низким количеством углеводов, занимаюсь физкультурой, люблю играть в игры.
К. БЛЭЙК. А вот физическая культура… У вас тренажеры, которые подключаются к телефону? Чем вы занимаетесь? Вообще, чем незрячие люди, каким спортом занимаются в Новой Зеландии? Что доступно?
А. ПОЛИКАНИН. Физкультура и доступность, скажем так.
Д. МОУЗЕН. Честно говоря, я никогда не был человеком атлетическим, спортивным. И мы тут ничего не сказали об одной важной вещи. У меня еще и ограничение по слуху. Это связано с тем же врожденным заболеванием, из-за которого я слепой. Некоторыми видами спорта, где, допустим, мячики звенят, мне заниматься сложно. Потому что мое ограничение по слуху на самом деле усугубляется.
Насчет того, как я в форме держу себя… Каждое утро в пять часов я встаю, пью кофе, и сразу после этого – 30 минут высокоинтенсивной работы на беговой дорожке. Я понимаю, что это дает мне возможность подготовиться к наступающему дню. Если у меня нет такой возможности (а такое бывает редко), это будто я лекарство не принял. Я чувствую себя по-другому.
Прежде, чем идти на работу, я провожу 15 – 20 минут в медитации. Я веду журнал благодарности. Я записываю 10 вещей, за которые я благодарен, каждый день. Все это помогает мне. У меня работа очень стрессовая. Если я буду неаккуратным, все больше вещей меня будет беспокоить, выводить из себя. Таким образом я поддерживаю ментальное здоровье.
А. ПОЛИКАНИН. Степан спрашивает: «А поёте?» Я точно одну песню в исполнении Джонатана слышал. Ну, те, кто слушают Джонатана, знают…
Д. МОУЗЕН. Я раньше в молодости пел. В молодые годы я был, во-первых, в очень хорошем хоре, а потом – в вокальном квартете, где я пел басом. Сейчас сложно вот что… Поскольку у меня ограниченный слух… Да, у меня слух абсолютный, но все-таки попасть в ноту бывает сейчас сложно. У нас есть добровольческий интернет-радиопроект… Иногда я делаю такие сатирические джинглы, сатирические промо. Я, конечно, немножко использую для этого автотюнинг. Я в свое время также занимался музыкой. Восемь лет учился игре на фортепиано. В общем, есть определенная подготовка.
К. БЛЭЙК. Вы сказали, что проводите время с женой, с детьми. А как вы проводите время с семьёй? Вы куда-то ездите – море, океаны?.. Чем вы занимаетесь?
Д. МОУЗЕН. Да, мы путешествуем. У нас четверо зрячих детей. Мы путешествуем с ними. Мы ходим в походы. В разное время всех своих детей я возил в Диснейленд, – это были особые моменты. Моя жена из Соединенных Штатов, и иногда мы ездим в гости к её родным. Кроме того, мы любим играть в настольные игры. Моя любимая игра – «Монополия». Я всем говорю, что я – чемпион мира среди слепых по «Монополии». Это очень сложно доказать или опровергнуть, но я замечательно играю в «Монополию», хотя я очень жесткий в этом смысле. Мы также смотрим вместе телевизор. Мой любимый сериал – «Ради всего человечества»; сейчас второй сезон. Там о том, что русские высадились на Луне раньше американцев… Да, такая альтернативная история. Мы все с удовольствием это смотрим.
К. БЛЭЙК. Вы говорили о путешествиях. Доступен ли в Новой Зеландии общественный транспорт для незрячих? Как незрячие путешествуют самостоятельно?
Д. МОУЗЕН. У нас замечательная автобусная система здесь в Веллингтоне. Есть и электрички, хотя не так много, потому что гораздо легче летать на самолете. В крупнейших городах наших хорошее автобусное сообщение. В некоторых городах есть внутренние городские электрички. Но далеко не везде и не всегда, как хотелось бы, объявляют остановки. Водители обычно помогут и скажут вам, когда вы приехали на свою остановку. Но сейчас, когда есть технология GPS на смартфонах, вы и сами можете понять, когда приехали.
А. ПОЛИКАНИН. Вопрос от слушателя, который возвращает нас к трудоустройству: «Как незрячему научиться хорошо выглядеть, правильно вести себя, следить за костюмом и так далее? Это важно при трудоустройстве».
Я от себя добавлю: как при условии, что вы живете вдвоем, – пара незрячих людей, – как вы с этим справляетесь? Я усложню: представь, что нет Айры. Когда-то же ее не было!
Д. МОУЗЕН. У нас есть организация слепых в Новой Зеландии, которая существует уже 125 лет. Они преподают курс, который называется «Адаптивная повседневная жизнь», где показывают, как сочетать цвета одежды, как чистить одежду щеткой. Те, кто слепые от рождения, учатся этому с раннего возраста. Для тех, кто ослеп позже, есть реабилитация, и можно этому тоже научиться. Но здесь технология тоже помогает. Я иногда агенту Aira звоню: «Скажите, а вот это подходит? Это нормально выглядит?» Сейчас также приложение Be my eyes доступно по всему миру. Это вариант для людей, у которых есть смартфоны. Можно тоже проконсультироваться.
А. ПОЛИКАНИН. А не бывало ситуаций, когда ты не доглядел, не досмотрел? Такое и у зрячих бывает. Но мы более к этому склонны.
К. БЛЭЙК. И как это обыгрывать? Как можно это превратить в преимущество, а не в недостаток?
Д. МОУЗЕН. Помню, когда я работал на радиостанции, где вел утреннее шоу с шести утра до десяти… Я должен был приходить на работу, беседовать с продюсером. Встреча с продюсером была в 4.30 утра. Так вот, иногда я вставал и буквально просто падал на сиденье такси, потому что был таким уставшим… И однажды, когда я приехал на работу, у меня один ботинок был черным, другой коричневым. Оправдания для этого нет, потому что даже наощупь они разные. Я просто не проснулся. Я просто торопился. И чувствовал я себя странно и смешно. Позвонил жене: «Милая, тут продюсер сказал, что такая у меня ситуация. Приезжай, пожалуйста, привези нужный ботинок, один из оставшихся, любой». Она говорит: «Ты чё? Я так рано не поеду на работу. Ходи в двух ботинках разных, раз так поехал». Все на этой радиостанции постоянно шутили по этому поводу, что я настолько испугался этой ситуации, что разбудил жену в 4.30 утра, чтобы она мне ботинок привезла.
К. БЛЭЙК. У меня тоже была забавная история в Великобритании. Мы договорились встретиться с моим реабилитологом после того, как у нас уже закончилась программа реабилитации. Она просто приехала из Испании, и говорит: «Давай встретимся!». Я засиделась, и мне надо было выбегать. Я надеваю ботинки, выхожу… Мы встречаемся, и она говорит: «Слушай, а ты в тренде. У тебя один ботинок синий, другой белый. Ты что, индивидуальность так подчеркиваешь?» С ее стороны это было так смешно. Я так стою: «Как так? Как так?» Мне даже в голову не пришло – вышла и все.
Тут еще многое зависит от зрячего человека рядом, который это способен обыграть и тебя этим не обидеть, и сказать: «Слушай, ну, это модно, в принципе!»
А. ПОЛИКАНИН. Джонатан, тут конкретно тебя спрашивают, как ты лично учился хорошо выглядеть в плане поведения и в плане одежды. Это было с детства; это родители прививали; это в школе… Как это было, в общем?
Д. МОУЗЕН. Я не знаю. Я уже такой старый, что уже очень давно сам одеваюсь… Вот что-то и не помню…
К. БЛЭЙК. «Сам говорю, сам пою…».
Д. МОУЗЕН. На этот вопрос очень сложно ответить. Мне важно, как я выгляжу. Знаете, что я заметил? К тебе относятся не так покровительственно, не смотрят на тебя сверху вниз, когда ты нормально одеваешься. Нужно нормально одеваться. Любое преимущество, которое дает возможность, чтобы к вам не относились, как к детям – это хорошо. Поэтому я горжусь моим внешним видом. Иногда бывают проблемы. У меня очень хороший личный помощник, который говорит: «Ой, Джонатан, извини, у тебя на пиджаке пятнышко. Можно, я уберу?» «Да, конечно, можно», – говорю я. Но это делается мягко и аккуратно. Вы правы. Это во многом зависит, как зрячие люди к этому подходят.
К. БЛЭЙК. И еще, мне кажется, что, если человек предлагает тебе помощь, вот как предложил вам ваш ассистент, не нужно обижаться. Некоторые люди злятся: «Не надо. Отстань от меня!» Они считают, что любая помощь – это некое снисхождение, жалость. Но в данном случае это был просто добрый совет.
Д. МОУЗЕН. Да. Тут на самом деле сложный вопрос. Я понимаю, почему люди обижаются. Потому что ты занимаешься своим делом, никого не трогаешь. И появляются люди, которые делают вывод, что, раз ты не видишь, ты некомпетентен. Я по этому поводу с годами расслабился. Я понял, что люди просто не знают, как им поступать. Люди делают это с лучшими намерениями. Но порой бывает сложно сохранить самообладание. И здесь нужно образование, здесь нужно обучение. Надо обучать незрячих людей. Мы не можем приобретать друзей или добиваться победы грубостью по отношению к людям. Конечно, есть исключения. Если кто-то, например, вмешивается в ваше личное пространство или начинает вас трогать, а вы его не просите об этом, то он перешел линию, и нужно быть очень твердым по этому поводу. У меня бывала ситуация, что я стою на переходе, хочу перейти по диагонали. Ко мне подходит человек и говорит: «Светофор переключился! Зеленый!» Берет меня за руку и тащит туда, куда я идти не хочу. В этих случаях нужно быть твердым и настаивать на своем. Очень сложно понять, когда реагировать, а когда расслабиться. С возрастом, как мне кажется, это проще становится.
К. БЛЭЙК. Во-первых, проще. Во-вторых, мне кажется, что люди меняются. Они сейчас по-другому относятся. Если раньше люди скрывали свою инвалидность или какое-то заболевание, то сейчас даже модно сказать: «А у меня вот это. Я что-то там не могу». Акценты делаются больше на невозможности, чем на возможности. Но это, наверно, такое провокационное мнение, и я не ожидаю от вас полного согласия.
Д. МОУЗЕН. Да. Знаете, я очень печалюсь, когда слышу, как слепые люди представляют себя примерно так: «Я слепой. Следовательно, я лучше других». Или наоборот: «Я слепой. Но я не хочу общаться с другими слепыми».
Одно время люди говорили о специализированных продуктах для слепых, как о продуктах для слепецкого гетто. Меня это всегда выводило из себя, я противостоял этому всегда и говорил: «Нет. Смотрите: слепые люди – это рынок. Мы покупатели. Мы имеем такое же право, чтобы наши нужды восполняли, как и любой другой рынок». Я очень горд быть слепым человеком. Я горд, что есть онлайн-сообщество слепых людей. Есть определенные элементы слепецкого сообщества, которые очень раздражают. Но такие элементы есть в любом онлайн-сообществе. Я рад быть частью этого сообщества. Слепецкая гордость? Да, она была. Сейчас ее, к счастью, стало поменьше.
А. ПОЛИКАНИН. Я вернусь буквально на минутку к тифлотехнике. Как думаешь, будут какие-то революционные вещи? Как ты видишь тифлотехнику в ближайшие несколько лет? Ну, пусть будет пять…
К. БЛЭЙК. Роль искусственного интеллекта в развитии технологий…
А. ПОЛИКАНИН. Да все что угодно! Искусственный интеллект; многострочный брайлевский дисплей… Как ты это видишь?
Д. МОУЗЕН. Наверно, со временем, немножко больше, чем через пять лет, у нас будут самоуправляемые машины. Наверно, это будет не так быстро, как хотелось бы, и как некоторые ожидают. Следующая большая перемена в следующие пять лет… Наверно, это работа над искусственным зрением. Посмотрите, например, на такие приборы, как Orcam или Envision – это новая компания и «Умные очки», которые они делают. Я думаю, что, поскольку приходит 5G – мобильные сети пятого поколения и более мощные устройства, – появятся очень удобные юзабельные продукты. Я надеюсь, что через пять лет я смогу прийти в супермаркет, просто пойти вдоль полок и знать, мимо каких продуктов я прохожу. Сенсор расстояния, который есть в айфоне, – это все будет развиваться дальше. Насчет многострочного брайлевского дисплея… Меня это не очень интересует. Я понимаю, почему некоторых это интересует. Но я бы хотел, чтобы Брайль становился все дешевле. Я рад, что за годы, которые я провел в индустрии ассистивных технологий, я увидел два сокращения цен брайлевских дисплеев, каждое на 40%. Я бы хотел, чтобы это продолжалось. Без Брайля я бы не смог делать многое, что я делаю в моей жизни, в моей карьере. Я бы не смог, например, прочитать все семь книг про Гарри Поттера и много других книг своим детям. Брайль – бесценный дар, который мы получили. Я бы хотел, чтобы этот дар мы передавали как можно большему числу людей.
А. ПОЛИКАНИН. Воистину! Я согласен на все 100 %.
К. БЛЭЙК. Да, я тоже!
А. ПОЛИКАНИН. Я большой поклонник Брайля. Последние несколько слов… Что бы ты хотел сказать нашим зрителям?
Д. МОУЗЕН. Пожалуй, я просто бы сказал, что бывают в жизни огорчения. Самое главное, не упускайте из виду своей мечты. Но в мечтах есть важная вещь – стратегия, четкий план. Нам, незрячим людям, сложно бывает посмотреть на себя критически, увидеть в себе негативность. Мы видим столько сигналов от мира, когда нам говорят: «Если ты слепой, ты ничего не стоишь. Ты ущербный человек». И вот когда нас начинают критиковать, или мы начинаем критиковать, бывает сложно это воспринять. А иногда это бывает нужно. Если у вас есть цель, если у вас есть мечта, которую вы хотите достичь – какие конкретные шаги к достижению этой мечты? Разбейте эту цель на несколько шагов. Эта тропинка не будет легкой, не будет простой, но не упускайте эту мечту из виду! Тогда у вас будет гораздо больше шансов ее достигнуть.
А. ПОЛИКАНИН. Отлично. Спасибо огромное. Мы завершаем наш эфир. С нами сегодня был Джонатан Моузен, новозеландский незрячий, радиоведущий, директор компании WorkBridge, адвокат доступности, топ-менеджер, и просто хороший человек.
Меня зовут Андрей Поликанин. Со мной сегодня была в студии Ксения Блэйк. Всего хорошего.
К. БЛЭЙК. Всем пока, до новых встреч!
А. ПОЛИКАНИН. Эфир реализовывала Полина Иванкевич. Перевод обеспечивал Олег Шевкун. Всем пока!