Сегодня я публикую наброски своего выступления 11 октября 2019 г. в Харькове на Всеукраинском семинаре-тренинге “Радость движения”.
Эти заметки носят предварительный характер и скорее представляют собой программу дальнейших исследований, потому что к этой теме никто раньше никогда не обращался.
В январе 2020 г. мы будем отмечать 130-летие со дня рождения Василия Ерошенко, поэтому вопрос о том, ходил ли он с тростью, с какой, как именно он самостоятельно ходил и была ли у него своя методика самостоятельного передвижения в пространстве, возвращает нас на 150-170 лет назад, то есть в середину-последнюю треть ХІХ – начало ХХ вв. С той поры полностью изменился понятийный аппарат ориентирования и мобильности незрячих, изменились виды транспорта, интенсивность перемещений на дорогах, покрытия дорог. Как следствие этих изменений, в 1980-1990-х изменилась сама трость – появилась ориентировочная трость современного типа со скользящим наконечником. В свою очередь, сразу же изменилась методика пользования ею.
Что касается дорожных покрытий, сейчас они, в основном, твердые и гладкие, особенно в городах, и, например, в метро. Во времена Ерошенко наиболее частыми были три варианта – грязь, песок, грунтовые дороги или тропы, деревянные тротуары или мощеная камнем (булыжником) дорога. То есть земля-трава, деревянные настилы или камень. Сейчас это, чаще всего, асфальт или тротуарная плитка, реже – грунтовые дороги. Из опасностей для незрячего ходока на дороге были варианты попасть под лошадь, телегу с извозчиком, под первые трамваи и поезда. Все эти виды транспорта были довольно шумными и не такими уж быстрыми, и в принципе была возможность услышать их заранее, остановиться и увернуться.
Работы с изложением методик владения тростью, по словам специалистов, в США появились в 1946 г., в СССР – в 1949 и 1951 гг., то есть практически тогда, когда Ерошенко уже доживал свои последние годы (он ушел из жизни в декабре 1952 г.).
Теперь все-таки остается вопрос – можем ли мы сейчас заглянуть в прошлое на 130-150 лет и понять, что и как тогда было? Ответ: да, можем, но ситуацию придется реконструировать на основании воспоминаний о В.Я. Ерошенко 1920-х гг., его фотографий с тростью и реконструкции общего исторического контекста, касающегося обучения и воспитания в школах слепых в Москве, Норвуде (Британия), Токио (Япония) и в странах Западной Европы, где побывал В.Я. Ерошенко.
Этот вопрос требует большой работы с документами дореволюционной эпохи, прежде всего с зарубежными и российскими периодическими изданиями для или о незрячих, такими, как журналы «Досуг слепых», «Слепец» в России, британскими «Progress», «Outlook for the Blind», японским «Муцубоси-но хикари» (Свет шеститочия) – это брайлевский журнал Токийской школы слепых. Я полагаю, что со временем эту работу нужно и вполне возможно будет выполнить.
Кроме того, хотя и достаточно редко встречаются, но все же существуют дореволюционные фото слепых, как одиночных на визит-портретах и семейных фото, так и учеников института для слепых в Санкт-Петербурге и Московского учебно-воспитательного заведения для слепых. Это период с 1880-х гг. и до 1917-1918 г., когда такие фотографии довольно дороги. То есть весь дореволюционный период – это около 40 лет. Интересно, что на дореволюционных фотографиях незрячих можно узнать по черным очкам или повязкам на глазах, если это раненые в госпиталях и убежищах Первой мировой войны, но все они сфотографированы без тростей. Сейчас ситуация сильно изменилась и признаком для быстрого визуального определения незрячих на фото или в толпе людей является именно ориентировочная трость в первую очередь, а затем уже особенности походки или наличие / отсутствие очков.
Вопрос о том, как и чему обучали в Московской школе слепых в 1899 – 1907 гг., когда там учился В.Я. Ерошенко, остается почти не выясненным. Сама школа была создана лютеранским пастором Г.Г. Дикгофом по образцам немецких протестантских школ и была ориентирована на разработки немецких тифлопедагогов того времени.
В целом развитие тифлопедагогики и требования со стороны незрячих в это время сводились к вопросам получения (завоевания) самостоятельного передвижения, работы и самообслуживания, значит, как массового явления этого тогда еще не было.
По словам Алексея Любимова, работавшего с дореволюционными источниками, касающимися Московской школы для слепых, в начале ХХ в. незрячих уже обучали правостороннему движению и передвижению, в основном, в помещениях. Из текста В. Я. Ерошенко «Одна страничка в моей школьной жизни» становится понятно, что учеников, например, водили в общественные бани в соседнем Банном переулке и шли они парами. При этом впереди шел учитель, а сзади цепочки незрячих учеников – воспитатель или воспитатели. Мне так и не удалось понять, как было организовано движение детей внутри этой последовательности – держались ли они за общую веревку и шли ли на голос ведущего или на свисток. Ерошенко же рассказывает о том, как двое детей – Рассказчик и мальчик – его напарник, отстали на улице от общей группы и разговаривали с ужасным грязным нищим и что из этого вышло.
В целом можно сказать, что незрячие Москвы, в том числе обученные, а школа была открыта в 1887 г., как-то передвигались, но не совсем понятно, как именно. По словам московского незрячего историка Владимира Ирхи, «нигде в отчетах и Попечительства и московского общества призрения, воспитания и обучения слепых детей не упоминается ориентировка в пространстве». Я сама работала с этими отчетами около 15 лет назад и никогда не замечала в их текстах ничего подобного.
С другой стороны, имя Ерошенко стало известно в России и за рубежом с 1912 г., когда он при помощи эсперантистов совершил самостоятельную (без поводыря) поездку в Британию, в Лондон, на кратковременное обучение. Вся поездка длилась полгода, из которых два месяца он учился в Норвудском королевском колледже и Академии музыки для незрячих. В основном информацию об этой поездке готовила ее организатор А.Н. Шарапова. И для привлечения внимания читателей, в том числе к движению эсперантистов, она постоянно подчеркивает, что Ерошенко путешествовал самостоятельно, без поводыря. Это дает основания предположить, что все остальные незрячие, как-то куда-то перемещавшиеся, путешествовали с поводырями или провожатыми, особенно если были из богатых и благородных семей дворянского происхождения, которые могли себе позволить использовать слуг. Особенностью Ерошенко было то, что он выходцем из крестьянской семьи, провожатого-слуги у него, поэтому, быть не могло, и поэтому же понадобилась международная эстафета эсперантистов, когда его встречали и провожали волонтеры-эсперантисты «из рук в руки», снимая при этом, к тому же, проблему языкового барьера и разных европейских языков, недоступных незрячему из народа.
Норвудским королевским колледжем руководили двое незрячих – его основатель британец Томас Эрмитидж и продолжатель его дела, американец Фрэнсис Кэмпбелл. Под их руководством колледж был специально размещен на сильно пересеченной местности у реки, что давало возможность обучать незрячих передвигаться самостоятельно, плавать, грести, различным видам гимнастики и даже поездкам на велотандеме. В те годы прогремела поездка участников колледжа на велосипеде из 11 человек, и только первый из них был зрячим.
Сохранилась фотография В.Я. Ерошенко в Британии в 1912 г. вместе с его учителем английского языка Уильямом Филлимором. В руках у Ерошенко трость с набалдашником, к сожалению, видна только верхняя ее часть, но, во всяком случае, трость у него уже тогда была.
Из воспоминаний японцев 1914-1921 гг., когда Ерошенко с перерывом на поездку в Британскую Индию жил в Японии, можно выделить следующее. Ерошенко ходил один самостоятельно, что привлекало внимание как зрячих японцев, которые это видели, так и незрячих соучеников по Токийской школе слепых, которых Ерошенко пытался обучать, но у них так не получалось или они были обучены иначе. Из воспоминаний о Ерошенко в Токийской школе слепых известно, что жили ученики в пансионе недалеко от школы и тоже ходили парами – кто лучше знал дорогу, тот и приводил другого, или же у ведущего могло быть какое-то остаточное зрение. Токийская школа слепых создавалась в 1875-1880 гг., то есть почти одновременно с Московской, по американским и европейским образцам.
Нужно заметить, что у японских незрячих, как это видно по их изображениям на открытках, была очень длинная деревянная или бамбуковая трость, и ходили они на высоких подставках-гэта, потому что в Японии частые сезонные сильные дожди, грязь и, чтобы не вязнуть в ней из-за особенностей климата, была даже придумана специальная обувь.
Согласно воспоминаниям японцев-свидетелей, Ерошенко ходил, держа трость на весу. Для Ерошенко изучение эсперанто никогда не было самоцелью, с его помощью он хотел лишь “увидеть” мир. То есть речь идет о том, чтобы двигаться, и двигаться активно в разных странах мира. Однажды, рассказывая студентам Токийской школы слепых о своей поездке в Англию, Ерошенко предложил собрать группу энтузиастов и отправиться в Америку. По его словам, он уже списался с американскими эсперантистами, и те согласились помочь.
Студенты смутились – как же они одни поедут в Америку, так далеко, если даже в Токио не могут обойтись без поводыря? Что же, сказал Ерощенко, было бы желание, а он готов научить их ходить по городу самостоятельно, “по-зрячему”.
К этому времени он уже неплохо ориентировался в Токио. Об этом в 1963 г. вспоминал Хасиура Ясуо.
Его воспоминания в своей книге «Человек, увидевший мир», привел Александр Харьковский: “Ерошенко был сверх меры наделен остротой ощущения… Я нередко встречал его возле угла Оцука. Дальше улица сильно сужалась и шла вдоль обрывистой речки Когава, бесконечно петляя и извиваясь. Он шел, держа палку в правой руке навесу, но не ударял ею о землю. Когда он слышал, что едет телега, давал ей приблизиться и в самый последний момент уступал дорогу.
Я также частенько видел его в Канда синкатай и в других местах. Он всегда шел, не касаясь палкой земли, совершенно точно поворачивал в переулок, что около госпиталя Сано, и шел дальше. Когда же уличное движение усиливалось, он останавливался, пережидал и затем, перейдя на другую сторону, входил в переулок, словно был совершенно зрячий.
Я спросил его однажды: “Как вам удается правильно находить дорогу?” Он ответил: “Помогают звуки, колебания воздуха, я чувствую их лицом””.
Научившись ходить по Токио, Ерошенко стал поводырем для своих незрячих товарищей. Об этом свидетельствует случай, описанный Такасуги Итиро в книге “Слепой поэт Ерошенко”:
«Известно, что в Токио в начале века часто случались пожары. И вот однажды, когда Ерошенко гулял по городу со студентами школы слепых, он почувствовал запах дыма. Слепому показалось, что горит дом их любимого учителя. Несмотря на то что полиция оцепила район пожара, Василий какими-то одному ему известными тропами привел студентов к дому. К счастью, пожар прошел стороной. Как же радовались студенты, что им удалось проникнуть туда, куда не попали зрячие!
В это время Ерошенко начал проявлять себя как педагог. Он учил студентов не зависеть от зрячих, быть самостоятельными во всем, ничего не принимать на веру и сам был в этом для них примером.
Однажды группа слепых во главе с учителем школы поехала в город Камакура к могиле основателя династии сёгунов Ёритомо. Пока учитель рассказывал о жизни и деяниях Ёритомо, Ерошенко перелез через ограду и стал ощупывать выпуклые изображения и иероглифы на памятниках.
Учитель спросил Ерошенко, почему он так поступил:
– Господин учитель, вы видите глазами, а мои глаза – это руки. Как же иначе я могу убедиться, что это действительно могила Ёритомо? – ответил тот».
Это воспоминания, приведенные в художественном тексте, и поэтому их нужно выверять и проверять.
Современные японские исследователи указывали мне, что у них есть информация, что Ерошенко ходил по Токио без трости. Здесь нужно заметить, что в Токио была регулярная планировка, то есть улицы в основном были спланированы квадратными и прямоугольными кварталами, что давало возможность легко запомнить маршрут. Существует фотография В.Я. Ерошенко в Токио летом 1916 г. перед отъездом в Сиам. Это одно из самых известных его фото – он стоит в фотосалоне возле бамбуковой скамьи или чего-то похожего, опираясь на трость с очень необычной витой ручкой.
Описание того, как именно Ерошенко ходил с тростью, дает возможность предположить, что все-таки он был обучен технике такого передвижения. И если при этом незрячие японцы так не умели, а зрячих удивлял слепой, который на большие расстояния любил ходить и ходил один, значит, он был обучен еще до Японии. То есть все обстоятельства указывают на Норвуд, где Ерошенко впервые встретил для себя незрячего наставника Уильяма Мэррика, и на европейскую традицию ориентировки незрячих, которая уже была разработана существовала где-то лет на 20-30 раньше. То есть мы попадаем в период 1890-1900 гг., где и нужно искать ответ.
Один из вариантов этого ответа я встретила в работе известного французского офтальмолога Эмиля Жаваля, который был к тому же и эсперантистом, и в конце жизни ослеп от глаукомы. Он в 1902 г. написал подробный очерк «Среди слепых. Практические советы для лиц, потерявших зрение», который уже в 1903 г. был переведен на английский язык и опубликован в журнале для офтальмологов, а в 1905 г. в Москве уже вышел его русский перевод. Эмиль Жаваль писал так: «Палка или, скорее, лёгкая трость, служит своего рода антенной для слепых, которая увеличивает чувство тактильности. Трость нужно постоянно держать при себе, а не только в тех случаях, когда вы находитесь одни в сельской местности. Шнурок, длинной в 20 см, расположенный на рукоятке, служит для того, чтобы с помощью крючка или кнопки прикреплять трость к пальто, таким образом её можно достать обеими руками и снимать только при ходьбе. Эту трость часто используют и в помещении. Однако на улице её нужно держать навесу, прямо перед собой и перемещать от себя к себе. Тем самым можно своевременно обнаружить препятствия, которые стоят на пути, и дать понять людям, что перед ними незрячий человек. Свисток в кармане нужен для общения с друзьями или служащими, поскольку здесь колокольчика в руках нет, как в саду или в деревне».
В 1917 г., работая в миссионерской школе слепых для мальчиков-бирманцев в г. Моулмейн в Британской Бирме, в своем выступлении «Что такое слепота» Василий Ерошенко критиковал знаменитое британское убежище для военноослепших в Первой мировой войне открытое в Лондоне и известное во всем мире, как новаторское и оснащенное по последнему слову техники, за ковровые дорожки или маты, указывающие направление в специально оборудованных для этого помещениях, и специальные, покрытые жестью, дорожки в саду. Он подчеркивал, что без этих специальных приспособлений люди, вышедшие из приюта, не смогут передвигаться по городу самостоятельно в своей дальнейшей жизни, в частности, пользоваться трамваями и другим транспортом.
То есть можно сделать предварительный вывод, что Ерошенко знал именно европейскую – французскую или английскую технологию хождения с тростью.
Нужно искать дополнительные источники и проверять эту информацию, насколько это возможно. Еще сохранился ряд фотографий, на которых Ерошенко запечатлен с одной и той же бамбуковой тростью, похожей на кабинетную или легкую опорную, в Китае и на Всемирном конгрессе в Нюрнберге в 1922 – 1923 гг. Есть также воспоминания японца Вада Киитиро, которого Ерошенко взял с собой для поездки из Москвы в Обуховку в сентябре 1922 г., когда впервые вернулся домой после своих странствий. Вада пишет, что Ерошенко ходил сам с тростью, но описания этой трости не дает. В те годы Ерошенко ездил не просто на всемирные конгрессы эсперантистов, но на проходящие одновременно с ними конгрессы слепых эсперантистов в Европе 1922-1924 гг. Там собиралось довольно больше количество незрячих из разных стран мира (1921, Прага – 58 незрячих с 13 зрячими сопровождающими из 11 стран (Ерошенко не был из-за высылки); 1922, Хельсинки – 37 незрячих и 16 сопровождающих из 12 стран; 1923, Нюрнберг – 93 незрячих и 27 зрячих сопровождающих из 13 стран; 1924, Вена – 96 участников из 13 стран, незрячих и зрячих).
Полагаю, что они обменивались личным опытом в своем кругу, в том числе, думаю, и новинками в сфере тростей. Именно белая трость обсуждалась на таком конгрессе в Париже гораздо позже, уже в 1932 г., сохранились упоминания в журналах эсперантистов того времени об этих протокольных вопросах (Ерошенко на этом конгрессе не было).
Известно также, что и в зрелые годы Ерошенко ходил с тростью, есть какие-то даже описания тростей, которые вырезали для него ученики школы слепых в Туркмении, но фотографий больше, увы, нет. Ученики и учителя Республиканского детского дома для слепых детей Туркменской СССР на фото также без тростей. На конкурс шахматистов в Ленинграде в 1938 г. Ерошенко сопровождала сестра Пелагея Яковлевна.
Вообще в произведениях Ерошенко, которые я переводила, слова «трость» или «посох» встречается лишь однажды, в тексте «Шахматной задачи в три хода», опубликованной в журнале для эсперантистов «Эсперанто лигило» в 1947 г., а в СССР – в самиздате Анатолием Масенко и Александром Панковым впервые только в 1970 г. Речь идет о поездке персонажа текста (соотносимого с самим Ерошенко) на Чукотскую культбазу в заливе Св. Лаврентия летом 1929 г.: «Прибыв на базу, я тотчас попросил одного из сотрудников брата ознакомить меня подробно с планом базы, показать мне все пути и тропинки к морю и в тундру, к холмам и озерам. И вечером я прошелся уже в одиночку со своей тростью всюду по базе. Это, казалось, превзошло все ожидания чукчей; в полном замешательстве они лишь повторяли: «Какумэ, какумэ!» (Великое диво, чудо!). И Какумэ стало моим именем в Тундре» (перевод с эсп. Ю.Патлань).
Вообще можно сделать вывод, что Ерошенко путешествовал, используя поезда и пароходы – развитие техники в то время уже давало такую возможность. В поездках на большие расстояния он все же брал с собой зрячего сопровождающего, иногда сам искал таких друзей, как в случае с Вада Киитиро при поездке на поезде из Москвы в Обуховку, или же это были родные.
Так, в большом тексте Вада Киитиро о его поездке с Ерошенко на Украину, то есть в Обуховку в 1922 г., мы находим такие упоминания (перевод с яп. С. Аникеева):
«…В тот вечер, опираясь на свой посох, он неверной походкой ушел от меня.
В это время Ерошенко шел по дороге, неся легко в одной руке огромную сумку, а в другой руке держал посох, которым он определял себе путь. Не оборачиваясь ко мне, он сказал:
— В чем дело, Вада-сан? Тут совсем недалеко, неужели ты с таким багажом не дойдешь? Извозчик – это роскошь.
Мои надежды растаяли в одно мгновение.
— Но послушай, это же почти 10 километров! – попытался я привлечь его внимание.
— Пустяки! – произнес он безучастно…
…Ерошенко тем временем оделся и взял свой драгоценный посох.
– Ох, как хочется пить. Пошли в гостиницу, поедим арбуза…
…– Если мы сейчас выйдем, то, как раз попадем вовремя. Пошли скорее! Сделаем себе подарок на память о Ельце, – сказал Ерошенко немного сентиментально и вслепую стал искать свой посох, который стоял в углу комнаты…
…Когда мы добрались до окраины села, мы встретили крестьянина, ехавшего на телеге, груженной доверху сеном.
– Доброе утро, – сказал он, с удивлением разглядывая нас. Особо внимательно он смотрел на Ерошенко, на голове у которого была соломенная шляпа, он был в черной рубашке, а в руках у него посох. Но когда он проехал мимо нас еще несколько метров вперед, он громко окликнул:
– Василий, это ты?
– Да, а ты кто?
– Ермолаев я! – ответил он и быстро подбежал к нам.
Тепло сжав его руку, он сказал:
– Боже мой! Бедолага ты наш! Сколько лет уже не виделись! А деревня-то наша не та, что была раньше. Дом ваш сгорел…
– А папа и мама здоровы?
– Да уж здоровы. Будь спокоен. Но постарели оба. Иди же скорее. Ну, а я вечером подъеду.
Крестьянин подозвал миловидного мальчишку лет четырнадцати и приказал:
– Василий приехал. Проводи его.
Этот старик в молодости был слугой в доме Ерошенко, правдолюбивый мужик. Женился, работу в доме Ерошенко оставил, а сейчас самостоятельно крестьянствует.
Парнишка, который сопровождал нас, прытко бежал впереди, а селяне, с удивлением глядя, встречали нас, стоя около своих домов…».
Известно, что иногда ездил и совсем один, как при поездке в Якутию в 1951 г. Но в большинстве случаев, как можно предположить, все сводилось к задаче встретить и показать местность либо проводить. На месте же он изучал расположение улиц и домов, запоминал их и в дальнейшем уже передвигался сам.
Можно сделать предварительный вывод о том, что незрячие в начале ХХ в. самостоятельно в массе своей не ходили, за исключением незрячих странствующих музыкантов и ремесленников, у которых не было ни семьи, ни родных, ни возможности нанять поводыря. Поэтому Ерошенко, передвигавшийся самостоятельно, и вызывал такое большое удивление окружающих, как зрячих, так и незрячих.
С изменением же уровня образованности незрячих, с расширением доступных для них профессий и занятий, с развитием тифлотехники изменяется общественный запрос на ориентирование и индивидуальную мобильность незрячих специалистов. В современных условиях незрячие хотят приобрести и сохранить самостоятельность передвижения и это вполне возможно при правильном обучении.
Проблемой остается подготовка инструкторов ориентирования и мобильности и нехватка возможностей обучать желающих незрячих и слабовидящих людей.
Исследования же истории становления и развития пространственного ориентирования и индивидуальной мобильности незрячих я планирую продолжать, поскольку даже краткой истории вопроса, касающейся Российской империи, Советского Союза и постсоветских государств, как представляется, еще нет.