Специально для «Tiflo.info»
«В нашем времени я чувствую себя связистом, который под огнём держит в руках два конца перебитого провода и соединяет их. И пока он их соединяет, информация из прошлого поступает в настоящее и пройдёт в будущее. А когда руки его упадут, то прервётся связь времён. Вот связь времён – это вторая моя задача». Э. Б. Тареева, 14 июля 2019 года. Живой Журнал
Иногда то, о чем долго думала, планировала и не знала, как подступиться к решению задачи, сбывается неожиданно, быстро и, кажется, само собой. Я давно искала издание, сайт, портал или подобную площадку, где можно было бы регулярно публиковать статьи, размышления об истории и культуре сообщества незрячих, архивные документы и находки. Но так как темы эти очень узкие, то до сих пор такой площадки не было. И, честно говоря, я не представляла, откуда бы ей взяться. А самой с нуля вести сайт, поддерживать, раскручивать его и заниматься научной и поисковой работой довольно сложно.
В команду информационного канала «Tiflo.info» я пришла как редактор текстов, и тут выпускающий редактор канала Олег Шевкун предложил всем участникам вести авторские блоги на этом портале. Я рада этой возможности, и хочу представиться и назвать имена людей, которые важны для меня и вокруг которых буде построена моя работа. Называние имен – всегда один из моих приоритетов.
Этот и следующие годы связаны с несколькими выдающимися незрячими, прежде всего – с Александром Щербиной, первым незрячим с младенчества профессором Российской империи и с Василием Ерошенко – незрячим эсперантистом, путешественником, писателем-символистом и тифлопегагогом, с Виктором Першиным – учеником В.Я. Ерошенко, незрячим востоковедом, журналистом, писателем, с Виктором Глебовым – учеником В.Я. Ерошенко, незрячим журналистом. Этим личностям я бы хотела посвятить серию публикаций, чтобы подробно рассказать об их жизни и творчестве. К тому же со следующего года Международная научно-исследовательская группа «Василий Ерошенко и его время» запускает интернет-конференцию «Евангелие и Ерошенко», которую мы планируем провести в 2020 – 2022 годах. Это почти не исследованная тема, к которой хотелось бы хотя бы немного прикоснуться и обозначить ее контуры.
Поэтому предложенная возможность – это дар, за который я очень благодарна, и открытая дверь к новым возможностям и новой целевой аудитории, которую я давно искала.
Но сначала мне нужно представиться и рассказать немного о себе. Сейчас я ведущий научный сотрудник отдела архивов Национального центра народной культуры «Музей Ивана Гончара». Здесь я работаю на разных должностях с 2004 года. Мы занимаемся приемом в фонды музея, описанием, учетом и изучением старых рукописей, антикварных фотографий, документов на бумажной основе и личных архивов выдающихся культурных деятелей, связанных с направлениями работы нашего музейного центра – этнологией, этнографией, народной культурой, фольклором.
До того, как прийти на работу в Музей, я окончила с отличием филологический факультет Национального педагогического университета Украины по специальности «украинская филология», но всегда после университета работала или архивистом, или редактором, корректором и на других смежных специальностях. С педагогикой и тифлопедагогикой я столкнулась уже в музее как с музейной педагогикой.
На последнем курсе института в 1997 году я пришла на выставку деревянной миниатюры Анатолия Покотюка в Музее Ивана Гончара. Получилось так, что спустя семь лет я стала сотрудником этого же музея! Здесь, на выставке, я увидела работу мастера, подписанную «Василий Ерошенко, незрячий украинский классик японской литературы». Это меня поразило и показалось невероятным, ведь я уже оканчивала курс обучения по украинской литературе, и никогда преподаватели не говорили нам ни о чем подобном! Сначала я обратилась в библиотеки, но и там почти никто ничего не знал о таком писателе. Потом я нашла несколько публикаций о том, что Василий Ерошенко действительно существовал, писал на эсперанто и на японском языках, а еще его произведения были переведены на китайский язык. Во мне проснулся профессиональный интерес – я хотела прочесть эти тексты и понять, что пытался сообщить нам такой необычный автор.
Так совпало, что в 2000 году отмечали 110-летие Василия Ерошенко, что позволило мне найти эсперантистов и начать изучение языка эсперанто. Тогда же я написала свои первые статьи, совсем еще неумелые, и отправилась в Республиканскую библиотеку для слепых им. Н. Островского в надежде узнать больше. Я думала, что больше информации будет опубликовано Брайлем для незрячих и надеялась, что библиотекари помогут мне до нее добраться и изучить этот малопонятный для меня тогда пласт информации. Встретили меня приветливо, но посмотрели, как на инопланетянку: оказалось, что никаких картотек газетно-журнальных публикаций по Брайлю, о которых я спрашивала, у них не было. Запомнилась реплика: «У нас вот живые незрячие, видите, и крыша течет. А вы спрашиваете о каком-то Ерошенко!». Было неловко: и крыша течет, и… Но уже в феврале того же года я по приглашению сотрудников библиотеки выступила с лекциями о Василии Ерошенко в двух первичных организациях УТОСа… Наверное, именно эти события можно считать началом какой-то серьезной работы, в том числе – работы с незрячими.
Дальше были годы работы с библиотеками и музеями Москвы, Белгорода, Старого Оскола и Обуховки. Поворотными стали поездки в Москву в 2000-2013 годах, я тогда несколько раз в год участвовала в разных востоковедных конференциях. Летом 2001 года с помощью библиографа Российской государственной библиотеки для слепых Н.Д. Шапошниковой мне удалось связаться и встретиться с учеником Василия Ерошенко по Московскому институту слепых детей, востоковедом, кандидатом экономических наук (экономика Индии) Виктором Першиным. Он тогда сказал, что работает над своей второй книгой о В.Я. Ерошенко – «Крещение огнем». Виктор Герасимович был первым и многие годы – единственным, кто постоянно писал о христианских мотивах в творчестве Василия Ерошенко. К сожалению, наша встреча осталась единственной – через несколько месяцев, как раз, когда я вновь приехала в Москву на конференцию, Виктора Герасимовича не стало. Но в нашем долгом разговоре Виктор Першин успел и сумел заложить основу моих (наших с коллегами по исследовательской группе) поисков. Он успел прислать две своих статьи для нашей первой интернет-конференции о Василии Ерошенко. В 2002-2003 годах мы с Сергеем Прохоровым создали в память об уже ушедших учителях – Викторе Першине и Андрее Радищеве – Международную научно-исследовательскую группу «Василий Ерошенко и его время», действующую уже восемнадцатый год.
Сейчас уже ясно, что Ерошенко – не классик, и даже не писатель, а скорее, сказитель, но другие его заслуги, не столь явные, поистине велики. И одной из этих заслуг является выстраивание взаимодействий между незрячими и зрячими, странами и народами, Западом и Востоком, между человеком и человеком. В зазеркалье нет зеркал, но там каждый может увидеть себя только как отражение в другой личности. И эти взаимные отражения, достижения и поддержка многократно усиливают друг друга.
От меня до Василия Ерошенко – одно рукопожатие. И это рукопожатие Виктора Першина, как передача ответственности и «импульса Ерошенко», было в моей жизни. Москва Василия Ерошенко – спустя сто лет, но все же и моя Москва. Это дом Виктора Першина и его жены Нинель Трофимченко, ставший моим домом почти на семь лет, это Музей истории отечественной тифлопедагогики в Первой московской школе для слепых детей и его создатель и хранитель Анна Ивановна Сизова, у которой всегда был готов для меня чай, это РГБС и Наталья Давыдовна Шапошникова, это историк Владимир Ирха и Музей истории ВОС, это первый ерошенковед СССР, писатель Роман Сергеевич Белоусов. Это Алексей Давидович Арманд, сын воспитанника колонии в имении Тальгрен, эсперантиста и географа Давида Арманда, знавшего Анну Шарапову и Василия Ерошенко… Это евангелическо-лютеранский кафедральный собор свв. Петра и Павла в Старосадском переулке, где сто лет назад служил Генрих Дикгоф – основатель Московского общества призрения, воспитания и обучения. Это два здания Московского учебного заведения для слепых детей на Второй и Первой Мещанских улицах, современных Гиляровского и Проспекте Мира. Встречи удивительные и невозможные, которые состоялись.
Наверное, я сильно не ошибусь, если скажу, что Василий Ерошенко и поколение его друзей и сотрудников, создателей ВОС в 1923 году – это основатели тифложурналистики в Советском Союзе. Возникновение Всероссийского союза слепых в Петербурге в 1916 – 1917 гг. и первые десять лет работы ВОС в Москве – с 1923 до, примерно, 1934 года, когда Ерошенко уже уехал в Туркмению, самое интересное для меня время. Время обретения незрячими в России и СССР самостоятельности и опыта профессиональной и общественной деятельности. В Москве – созвездие ярких имен: П. Мавромати, В. Викторов, Я. Лепин, В. Горшков (Всеволод Рязанцев), А. Белоруков, А. Разин и другие. А ученики Ерошенко – выпускники Московского института слепых 1950-1951 годов Виктор Першин, Виктор Глебов, Евгений Агеев и ряд других подхватили это направление работы, создавая советские периодические издания для и о незрячих и донесли этот опыт и до наших дней. Во многом именно поэтому я сейчас здесь.
Между 2000 и 2015 годами я обнаруживала себя то переводчиком произведений Василия Яковлевича с эсперанто, то литературоведом-комментатором этих текстов, то исследователем-полевиком в Обуховке, Старом Осколе и Белгороде с 2006 по 2012 годы, то изучающей с нуля японский язык и пытающейся переводить с него сразу тексты Ерошенко, то пишущей статью о Ерошенко в Китае, то архивистом, разыскивающим корни рода Ерошенко вплоть до начала восемнадцатого века… Таким образом был создан корпус текстов писателя, заложены основы для действительно научной его биографии, исследован род Ерошенко (Ерошенковых) в бывшей Курской губернии.
И если в 2000 году, на волне очередного юбилея, я думала, что вот-вот придут профессиональные какие-то востоковеды, прежде всего японисты и синологи, и напишут какую-то идеальную монографию, которую я с радостью прочту… То потом оказалось, что я сама ее и пишу, а больше никого либо нет, либо люди почему-то не могут это сделать на том уровне, как бы мне этого хотелось… Показательным стал случай с Б. Акуниным. Многие годы друзья, сочувствующие моей работе, говорили, что надо обратиться к Акунину, он же японист, вот он сядет, все исследует и расскажет. Несколько лет назад эсперантисты, которые пытались что-то найти отдельно от меня, все-таки к нему обратились. Закончилось все это тем, что Акунин – Чхартишвили написал большой блог о Ерошенко, опираясь… на мою статью и всем рекомендовав ее к прочтению! Я поняла, что все, – это судьба. И перестала сопротивляться. Я пишу то, что хотела бы прочесть сама, но это еще нигде не написано.
Примерно с этого времени, чуть раньше или чуть позже, на меня посыпались дары и удивительные открытия. В 2012 году в Киеве прошел Международный конгресс незрячих эсперантистов, где мы с Сергеем Прохоровым познакомились со зрячими и незрячими ерошенковедами Японии, России, Болгарии и других стран. Весь конгресс в значительной степени был посвящен Ерошенко и нашей работе. И, который уже раз – были единственные и неповторимые встречи с людьми: Анатолием Масенко, Танабэ Кунио, Кикусимой Кадзуко и другими.
С конца 2015 года начался новый этап моей работы. Мне вдруг открылась одна из загадок и тайн Ерошенко – не нужно искать основы его творчества в какой-то восточной культуре, эта основа – христианство и годы его работы в миссионерской школе для слепых незрячих мальчиков в городе Моулмейне в Британской Бирме. Это те три года, которые в советское время всячески пытались от нас скрыть и затушевать, спрятать, и которые выстраивают все поездки Ерошенко в одну систему. Потому что все предельно просто – становление и развитие учреждений и школ для слепых строилось на библейских принципах и имело своим истоком Евангелие от Иоанна с сюжетом о прозрении слепорожденного. Мне было показано, и я вдруг увидела историю тифлопедагогики и тифлопсихологии как одну волну, как поток одного источника, имеющий свои закономерности движения и распространения. И двигали ее христианские священники и миссионеры, главным образом, протестантские, при самом активном участии незрячих.
А в тексте «Орлиных Душ» Ерошенко, который я переводила с японского языка, сквозь иероглифы засверкали стихи Старого и Нового Заветов. Это было невероятно!
Второе открытие было связано с тем, что жизнь Василия Ерошенко невозможно понять без истории образования и общественных активностей незрячих разных стран, прежде всего Великобритании. И опять – не Восток, а Старая Европа с ее англиканством, английским языком и глубокой христианской культурой… Определяющей стала стажировка Ерошенко в Королевском колледже для слепых в 1912 году и его знакомство с Уильямом Мэрриком – наставником на всю жизнь. И под слоями выдумок и искажений стала открываться биография удивительного писателя, приближенная к действительности. Были найдены и заговорили языком фактов архивные документы, связанные с Британией, Британской Бирмой и Индией. Чудесным образом из ниоткуда появилась статья «Глаза слепых» соратника Рабиндраната Тагора – англиканского пастора Чарльза Эндрюса, опубликованная в Калькутте в 1919 году. В ней «вложенным текстом» полностью приведена статья Ерошенко на английском языке. (Да, чтобы тебя опубликовали, нужно всегда, года два подряд, носить с собой рукопись и не упустить момент вложить ее в руку одного из создателей крупного журнала!). Откликнулись индийские незрячие, служащий Калькуттского христианского мемориального кладбища, родственники основателя Калькуттской школы слепых, баптистского пастора Лал Бихари Шаха, подтвердившие все мои догадки и знания, которые появились вне слов и до слов. Об этом я тоже хотела бы когда-нибудь рассказать. А статья Чарльза Эндрюса будет размещена в следующей публикации.
С 2016 года совместно с харьковской организацией «Право выбора» мы подготовили и издали четыре книги произведений Василия Ерошенко и о нем, напечатанные с применением универсального дизайна – параллельно укрупненным шрифтом и по Брайлю: «Орлиные Души», «Тесная клетка» (2016) в моем переводе с японского языка, «Глаза слепых» (в трех книгах), включающая биографию писателя, статью Чарльза Эндрюса, статьи и один художественный текст самого Ерошенко (2018) и «Цветок Совершенства» Ерошенко в переводе с японского языка Сергея Аникеева (2019). Над книгами работала команда зрячих и незрячих специалистов и консультантов.
Особенно интересной в этом отношении была работа над сборником «Глаза слепых», где работало целое сетевое сообщество специалистов: 19 человек переводчиков, корректоров, редакторов и трое докторов наук – рецензентов из Украины, России, Молдовы. Даже наша издатель Валентина Антоновна Бутенко до проведения презентаций не знала, кто из них – зрячий, а кто – незрячий. Нас консультировали два музейщика, историка общественного движения незрячих – Владимир Ирха из Москвы и Олег Зинченко из Петербурга, и я считаю это огромным достижением, так как это редчайшие специалисты в своей области.
Меня часто спрашивают, как и почему я занимаюсь Ерошенко и общаюсь с незрячими, и не было ли у меня незрячих родственников…. Как и почему – не знаю. Так получилось, но я этому рада… А вот незрячие родственники… Сейчас воспринимаю как родственников весь род Ерошенко, со многими потомками по линии его репрессированного брата Александра и особенно сестры Пелагеи Ерошенко (Шаповаловой) я дружила и дружу, некоторых других тоже нашла. А вот о своих… Сначала я отвечала, что нет, не было. Потом вспомнила… В раннем детстве меня просили звонить и поговорить с «дядей Колей, он слепой»… Дядей по матери он был для моей мамы, а для меня – двоюродный дед, старший брат родной бабушки Веры.
Знаково, что был он телеграфистом, радистом, связистом. Запишу здесь то, что удалось понять по документам семьи и архивов. Николай Александрович Иванов (9 мая 1902 – 14 марта 1984), ослеп уже в зрелом возрасте. Помню себя ребенком, которому давали телефонную трубку, поговорить с «дядей Колей». Помню, что жил он один и отмечал свой этаж веревочкой, привязанной на перила лестницы. Дворовые мальчишки иногда эту пометку отвязывали… Больше ничего. Было ему в то время уже около или даже за 80 лет.
До войны Николай Александрович работал техником радиобюро на центральном телеграфе г. Киева, был мобилизован в июне 1941 года и служил во втором отделе связи Юго-Западного фронта. Уже 31 июля 1941 года во время отступления беспартийный военный техник второго ранга Иванов Н.А. – старший радиотехник 21-го восстановительного отряда Штаба Юго-Западного фронта пропал без вести (попал в плен). По архивным документам Центрального архива Министерства обороны СССР, в плену находился 32 дня, по другому делу – попал в плен не в июле, а в сентябре 1941 года, в составе группы из трех человек в районе города Пирятина. До октября он находился в немецком лагере военнопленных в г. Кировограде, был освобожден по болезни и отправлен домой, то есть в оккупированный Киев к семье. По дороге заболел и провел время до 15 февраля 1942 г. в с. Лебедин Шполянского района Киевской области. В конце февраля 1942 года прибыл в Киев, где и жил до прихода частей Красной Армии. С 3 марта по 1 октября 1942 года работал дворником в глазной больнице, потом до сентября 1943 г. – инвентаризатором в жилотделе и до февраля 1944 года – снова на центральном телеграфе.
Тем временем был объявлен во всесоюзный розыск некто «Николай Иванов». Поэтому Николай Александрович Иванов был повторно мобилизован в середине февраля 1944 года в Киеве, и направлен в советский проверочно-фильтрационный спецлагерь. В деле сохранилось два допроса, последний – 31 мая 1944 года. После этого было сделано заключение, что «при проверке личности тождественность не установлена», то есть не совпадает с разыскиваемым «Николаем Ивановым». Эта проверка была завершена только в июне 1946 года.
28 июля 1944 года деда отправили в 17-й особый стрелковый штурмовой батальон, затем в 13-й особый стрелковый штурмовой батальон. Это были спецподразделения, подобные штрафбатам, но не для рядовых, а для офицеров и командного состава. Там и воевал дальше. Интересно, что, по документам на награждение, в апреле 1945 г. он был направлен в 145-й запасной Стрелковый полк Прибалтийского фронта, затем 19 апреля – в составе маршевой роты 1229 в распоряжение 11-й гвардейской армии. Подчинение воинской части с 25.02.1945 года: 3-й Белорусский фронт, Земландская группа войск, 11-я гвардейская армия, 36-й гвардейский стрелковый корпус.
В те последние дни войны советские части на фронте в Восточной Пруссии пополняли бойцами, бывшими в немецком плену. Их было три четверти от пополнения, достигшего места боев в 20-х числах апреля. Не обученные и не умеющие воевать, измученные марш-броском на фронт последних дней войны, многие бойцы даже не успели зарегистрироваться в частях и взять с собой медальоны при наступлении. 17 апреля 1945 г. был отдан первый приказ о штурме укрепленной немецкой крепости и военной базы Пиллау. За первый день попытки штурма только по официальным данным советские потери составили 334 человека. Штурм пришлось отложить. До ночи 24 апреля 84-ая стрелковая дивизия находилась в резерве командующего, затем принимала участие в штурме города и крепости Пиллау. И только 26 апреля цитадель Пиллау пала. С 26 апреля по 8 мая шли ожесточенные бои за косу Фрише-Нерунг, куда был высажен десант. По оперативным данным, с 18 апреля по 1 мая 1945 года в Пиллау и на косе Фрише-Нерунг погиб 1391 гвардеец без учета потерь флота и авиации. По уточненной современной статистике – погиб 2361 человек. Были ранены 8849 военнослужащих 11-й гвардейской армии.
8 мая 1945 года, в день капитуляции последних германских подразделений на косе Фрише-Нерунг, в день подписания капитуляции Германии и накануне 43-го дня своего рождения, командиром 115-го отдельного гвардейского батальона связи 84-й отдельной стрелковой дивизии гвардии капитаном Машкиным гвардии рядовой Николай Александрович Иванов был представлен к награде. Уже 12 мая он был награжден орденом Красной Звезды за личное мужество – установление связи при овладении г. Пиллау (Балтийском) и в десантной операции на косе Фрише-Нерунг в Восточной Пруссии: «в трудных условиях обеспечивал радиосвязью командира 243 гв[ардейского] стр[елкового] полка, работая на одной радиостанции в сети комдива и управления батальонами. При отсутствии подручных средств для установки антенны под ружейно-пулеметным огнем противника тов. Иванов становился во весь рост и держал антенну на руках при переговорах командира. Храбрость и презрение к опасности тов. Иванова дала бесперебойную радиосвязь – управление подразделениями». Это означало снятие обвинений и подозрений.
Фронтовые связисты, радисты, слушая эфир, первыми знали обо всех событиях по обе стороны фронта. Но они же первыми и гибли, протягивая линии связи под огнем противника. Все знали, что шли последние дни и часы войны – самые страшные. Все решала возможность остаться в живых в те три-четыре дня штурма Пиллау с 24 по 27 апреля. То, Николай Александрович выжил, уцелел и был представлен к награде, да еще ее сразу же получил, сродни чуду. Это чудо выживания его и спасло. Двоюродный дед вернулся с войны, контуженным, но живым.
Часть сведений о нем я впервые нашла вчера в открытых и общедоступных базах данных «ОВД-инфо», «Память народа», «Подвиг народа», готовя эту запись для блога… Там же нашла и документ о его младшем брате – Павле Александровиче Иванове (4 октября 1903 – 2 марта 1982), который тоже воевал и побывал в плену. Еще один неожиданный дар… Дети Николая Александровича уже умерли, и его внуки тоже, но род продолжается.
Итак, происходили те телефонные разговоры «с дядей Колей» до моих восьми лет, потому что умер Николай Александрович 14 марта 1984 года, 9 июля того же года умерла его сестра, моя родная бабушка Вера Александровна Иванова (Черняева). Значит, прошло 35 лет… Может быть, для меня все началось и с этого детского впечатления, с разговоров с «дядей Колей», давно забытых… Как странно и неожиданно порой восстанавливается связь времен…
Сейчас меня интересуют темы, связанные с ролью христианства в истории становления и развития тифлопедагогики, тифлопсихологии, письменностей для незрячих, история школ слепых и становление незрячих преподавателей, личности незрячих тифлопедагогов, общественное движение незрячих эсперантистов, возникновение и развитие периодики незрячих в разных странах мира. Становление брайлевского книгопечатания в России в 1885 – 1917 годах и история издания Библии и Евангелий рельефными шрифтами. Творчество Ерошенко, его друзей и знакомых, отражение особенностей восприятия мира в текстах незрячих литераторов и писателей разных стран, различия звучащего текста и текста письменного. И даже такие странные направления исследований, как текстология брайлевских рукописей и публикаций незрячих авторов. Возможно, я ее выдумала… Иногда при подготовке больших статей в стороне остаются человеческие истории о выдающихся, но почти неизвестных личностях, об их работе, изобретениях и роли в истории. Просто так их и не расскажешь, а на страницах этого авторского блога я хотела бы об этом поговорить.
И мне очень интересно, что у меня получится. Дары видимые и невидимые произрастают сами.