Тифлострим, № 26. Рука в руке, или Путешествие в мир слепоглухих людей

Текстовая версия

– Как можно общаться со слепоглухими людьми?
И почему такое общение — реально круто?
Выясняем в «Тифлостриме»
Участники: Надежда Василенко, Сергей Флейтин, Марина Андреева, Влад Шакин, Елена Васильева, Фёдор Беломоев
Ведущие: Татьяна Крук, Олег Шевкун
Дата выхода: 15.07.2019.

Олег ШЕВКУН: Ну что же, всем привет! Это “Тифлострим”. Татьяна Крук, привет тебе!
Татьяна КРУК: Здравствуйте!
О. ШЕВКУН: И сегодня с нами Надежда Василенко. Надя, привет!
В “Тифлостриме” много чего происходит за последнее время.

Приходят ваши письма. Писем много. Отзывов много. На нашем сайте есть изменения. На сайте www.tiflo.info мы запустили новые разделы. Во-первых, это текстовые версии эфиров. То есть, те, кто предпочитают не слушать, не смотреть, а читать, могут теперь это сделать. Мы начали давать на сайте расшифровки. У нас есть целая команда расшифровщиков. И ещё эти самые ребята, эта команда расшифровщиков, мне сказали: «А мы хотим делать текстовые блоги, авторские блоги!». И мы запустили новый раздел. Это авторские блоги на канале Tiflo.Info. Зайдите на сайт www.tiflo.info. Там есть в меню и расшифровки эфиров, и авторские блоги. Обо всём этом очень подробно расскажем.
Татьяна, давай договоримся – мы делаем эфир через неделю. Мы отвечаем на письма зрителей. Мы слушаем то, что не успели послушать. Смотрим то, что не успели посмотреть. Рассказываем о наших новостях. Рассказываем про наши авторские блоги.
А сегодня у нас путешествие. Я назвал этот эфир «Рука в руке, или Путешествие в мир слепоглухих людей». Надь, вот ты меня, между прочем, шокировала в прошлый раз, когда мы с тобой были на “Тифлостриме”. Знаешь, чем?
Н. ВАСИЛЕНКО: Чем?
О. ШЕВКУН: Ты сказала, что если сейчас у меня сядут батарейки и перестанет работать слуховой аппарат, то… Что бы было?
Н. ВАСИЛЕНКО: Был бы мой маленький нокаут на несколько минут.
О. ШЕВКУН: В смысле?
Н. ВАСИЛЕНКО: Я бы выпала из эфира и вернулась бы через короткое время (типа «Ну, ничего не было. Я тут. Я в теме»).
О. ШЕВКУН: Подожди, но если бы я просто вот так разговаривал бы с тобой, ты бы это не услышала?
Н. ВАСИЛЕНКО: Думаю, очень вряд ли.
О. ШЕВКУН: Скажи, пожалуйста, вот когда мы говорим о слепоглухих людях или о людях с нарушениями и слуха, и зрения, я всегда предполагал, что слепоглухой – это тот, кто и не видит, и не слышит, и, соответственно, либо вообще не говорит, либо очень плохо говорит. Но, кажется, я не прав.
Н. ВАСИЛЕНКО: Тут такая интересная ситуация: бывает так, что человек плохо видит, но немножко лучше слышит. Либо наоборот – не слышит вообще, но видит. А вследствие того, что есть нарушения слуха, он – нем. И, соответственно, он изучает дактиль. То есть язык слепоглухих людей. Есть ещё жестовый язык. Но суть в том, что всё зависит от основного диагноза или заболевания. Вот есть такой «синдром Ушера», когда человек сначала теряет, по-моему, слух, а вслед за этим – зрение. Причём это такой фактор неконтролируемый. То есть человек может потерять зрение, как и слух, быстро, а может и не потерять вообще. То есть, такая опасная вещь. То есть, слепоглухой человек – это не обязательно какой-нибудь тотально незрячий, который и не слышит, и не говорит, потому что, если человек не слышит, это не значит, что его нельзя обучить разговаривать хорошо с поставленной дикцией.
О. ШЕВКУН: Послушайте, я удивляюсь всё больше. Я напомню, друзья, что вы нам можете писать в чате, и Татьяна всё это сразу же, я думаю, прочитает, перебив нас. Вообще, пишут или нет?
Т. КРУК: Пока пишут только “Привет!”
О. ШЕВКУН: Ну, всем привет! Значит, ты меня ещё больше удивляешь. Говоришь о том, что человека можно обучить разговаривать с поставленной дикцией. Я слышу у тебя грассирующее “р”. Но у многих грассирующее “р”. Это очень красиво на самом деле. Ты как раз разговариваешь с поставленной дикцией. У тебя в жизни как это было? Тебя обучали или оно так было изначально? Если бы не обучали, оно бы так было, как сейчас или нет?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, конечно же, когда я была маленькая… Но, правда, это было у большинства детей, вот когда началась вся эта картавость. И у меня был довольно невнятный голос, хотя со слухом было лучше, но всё равно, дефекты речи были. Я ходила к детскому логопеду. А потом, уже в дальнейшем, когда я стала заниматься каналом, тут уже просто практикой нарабатывалось. До этого я ни с кем не занималась.

О. ШЕВКУН: То есть, подожди, тебе твой YouTube-канал помог лучше говорить?
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, хотя бы чётко. Не сбиваться с мысли. Быстро находить какие-то нужные словосочетания, если вдруг я что-то забыла.
О. ШЕВКУН: Я, кстати, хочу тебя спросить ещё раз, чтобы было понятно. У тебя не полное отсутствие зрения? Ты всё-таки немножко видишь?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, на правом глазу у меня есть светоощущение.
О. ШЕВКУН: Потому что после нашего эфира про YouTube-каналы, которые делают незрячие, знаешь, что нам писали? Нам говорили: «Почему вы пригласили людей, которые видят? Вы бы пригласили людей, которые совсем не видят».
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, не знаю. Вот если брать Анну и Михаила, они же рассказывали, что у Анны есть светоощущение, а Михаил не видит вообще.
О. ШЕВКУН: Да, то есть, я думаю, что здесь, может быть, кто-то чего-то недослышал или кто-то чего-то недопонял. Скажи, пожалуйста, вот если бы тебе сказали: “Надя, ты – слепоглухой человек”. Во-первых, согласилась бы ты или нет, и если да, то почему? Если нет – то почему? И, во-вторых, тебя бы это обидело или нет?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, насчёт обиды, тут очень трудно, потому что вот можно сказать “слепой человек”. Это кого-то может обидеть. У нас есть альтернативы “человек с нарушением зрения” или “человек с глубоким нарушением зрения” либо «незрячий». А вот «слепоглухой», вот как по-другому сказать?
О. ШЕВКУН: Слушай, а что обиднее, “слепой в доску” или “человек с глубоким нарушением зрения”?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, “слепой” – вообще никак. Чем красивее можно обернуть для официальных мероприятий, тем лучше. Но, мне кажется, когда человек адекватно воспринимает себя, как личность, что это его особенность, а не ограничение, то он, может, просто скажет человеку, что не совсем принято так говорить, и всё. Но лично не обидится. А вот «слепоглухой», я же говорю, – это такой термин. Он общепринят, и чем его заменить? Ну ничем.
О. ШЕВКУН: Я видел людей, которые не видят и не слышат. Они обычно говорят гораздо хуже тебя, и они общаются руками. Мы ещё будем говорить о том, как это работает. От чего это зависит? Это зависит от их обучения? Это зависит от их особенностей? От того, насколько они плохо слышат? От чего, Надя?
Н. ВАСИЛЕНКО: Именно такое вот обучение, в принципе, – удобно, потому что человек, допустим, может ещё и не разговаривать, а ему голос поставили. А вот второй человек, который совсем не слышит. Он по губам, может, и не читает. Вдруг у него проблемы со зрением. Естественно, что жестовый язык помогает, поскольку можно писать на ладони. Так тоже принято. К тому же, ещё часто изучают шрифт Брайля. И это помогает, когда слепоглухие люди общаются через компьютер. Например, Алёна Капустьян общалась именно в ВКонтакте. Она писала много, грамотно, красиво, потому что пользовалась брайлевским дисплеем. А вот она как раз и не видит, и не слышит.
О. ШЕВКУН: И не говорит?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, когда мы с ней встречались, я за ней этого не заметила. Но жестами она пользуется.
О. ШЕВКУН: Но ты жестами тоже умеешь пользоваться. Как это правильно называется?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну вот есть дактиль. Это язык, когда показываешь пальцами какие-то символы. Например, буква “О” в этом языке очень похожа на знак “OK”. Также можно писать обычными буквами. Но для этого должна быть хорошая мышечная память, восприятие, чувствительность кожи и т. д. Это нарабатывается с практикой. Этим надо заниматься человеку с его переводчиком. Если имеется в виду голос, это тифлопереводчик. А вот как называется переводчик по этому языку – я не знаю.
О. ШЕВКУН: Сурдопереводчик?
Н. ВАСИЛЕНКО: А-а, да-да-да, точно.
О. ШЕВКУН: Сегодня говорим об общении со слепоглухими людьми. Сегодня говорим о том, кто такие слепоглухие люди. Сегодня говорим о том, как выстраивать отношения с этими людьми. Если вам есть, что сказать, если вам есть, о чём спросить, пишите, пожалуйста, в чате, и мы ваши вопросы с удовольствием прочитаем. Мы с удовольствием с вами об этом побеседуем, потому что сегодня, кроме Надежды, кроме меня и кроме Татьяны, будут самые разные люди, которые примут участие в этом эфире. Мы сейчас пытаемся дозвониться до Сергея Флейтина, чтобы задать ему несколько вопросов. Тань, как там у нас?
Т. КРУК: Звоним.
О. ШЕВКУН: И если у вас будут вопросы, также пишите, и Татьяна с удовольствием всё прочитает.
Т. КРУК: Пишет Андрей: “Мои комплименты голосу Надежды. Очень приятная речь во всех смыслах.”
О. ШЕВКУН: Вот!
Т. КРУК: А вопрос в следующем: «Как у слепоглухих с прослушиванием музыки? Как они её воспринимают? Прошу извинить, если вопрос не в тему».
О. ШЕВКУН: Слушайте, я думаю, что сегодня можно задавать любые вопросы, ну,я кроме бестактных. Если человек хоть сколько-то слышит, то он будет слушать музыку?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, конечно, особенно если есть костная проводимость. Просто я сразу вспомнила, есть песни, которые поют слепоглухие. Именно руками. Они очень много просмотров набирают. Я слышала о концертах, которые проводились для слепоглухих людей. Как отмечают сами музыканты и сами люди с большим нарушением слуха, но которые хоть немного, но слышат, всем очень понравилось, потому что есть какие-то свои особенности.
О. ШЕВКУН: Ну, конечно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, но мне кажется, они больше любят читать и двигаться. То есть, танцами заниматься. Та же Алёна Капустьян. Она принимала участие не раз в спектакле “Неприкасаемые”. Я думаю, о нём не раз слышали.
О. ШЕВКУН: Да, об этом очень много говорят и на Радио ВОС, и не только на Радио ВОС.
Т. КРУК: Я была на “Неприкасаемых”. Мне очень понравилось!
О. ШЕВКУН: Ты прямо на спектакле была?
Т. КРУК: Да.
О. ШЕВКУН: Что там у нас с Сергеем?
Т. КРУК: Сергей на связи, но я сначала прочитаю сообщения. Стас пишет: “Добрый вечер, Олег и Надежда! У меня вопрос: что на данный момент популярнее, дактиль или жесты? Насколько сложно всё это освоить?”
Н. ВАСИЛЕНКО: Дактиль – это в первую очередь алфавит. То есть, мы изучаем буквы. Изучить это можно буквально за два часа. Почему-то он учится легче, чем Брайль. Не знаю, как-то ассоциативно, наверное, с родным нашим алфавитом, зрячим, плоскопечатным. А вот если мы берём жестовый язык, там жестов очень много. И там надо руками двигать. Прикасаться к другим частям тела, к частям лица, носу, глазам, волосам. Использовать пальцы, руки. То есть, это гораздо сложнее, но зато быстрее.
О. ШЕВКУН: Подожди, а вот ты говоришь о том, что дактиль – это целый алфавит. Он упрощённый?
Н. ВАСИЛЕНКО: Нет.
О. ШЕВКУН: То есть, в принципе, если человек умеет писать, он сможет воспроизводить печатные буквы на руке? Это и будет дактиль или я чего-то не понял?
Н. ВАСИЛЕНКО: Это будет дактиль. Вот, кстати, я не знаю, как там со знаками препинания.
О. ШЕВКУН: Это мы у Сергея Флейтина спросим.
Т. КРУК: Я общалась с одной девушкой. И да, мы писали друг другу на руке, и всё было, в принципе, понятно. Просто это как бы долго, но остальных никаких трудностей я не заметила. Максим пишет: “Здравствуйте! Вопрос такой: «Как со слепоглухим человеком общаться, который полностью не слышит и не видит? Как донести до него информацию?» Ну, это, как я понимаю, как раз-таки про дактиль.
О. ШЕВКУН: Ну, там, наверное, не только дактиль. Там могут быть и компьютеры, и брайлевский дисплей.
Т. КРУК: И вопрос от Елены: “Как слепоглухие поют песни жестами? В смысле – как слышат аккомпанемент?”
О. ШЕВКУН: А они поют? Насколько я понимаю, глухие поют песни жестами. А слепоглухие – нет. Или тоже поют?
Н. ВАСИЛЕНКО: Мне кажется, именно глухонемые поют.
О. ШЕВКУН: То есть, слепоглухие не поют песни жестами.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, я во всяком случае не встречала.
О. ШЕВКУН: Но опять-таки, оставим это для Сергея Флейтина. Я вот ещё тоже о чём подумал, собирался спросить. Смотри, ведь для большинства из нас, когда мы говорим о том, что у человека нарушен слух, мы думаем, что нужно ему крикнуть погромче. Но ведь на самом-то деле это совсем не так.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, бывает выпадение некоторых частот. То есть, ты можешь крикнуть ему басом, и он оглохнет, а можно сказать что-то на высоких частотах – он не услышит.
О. ШЕВКУН: То есть, грубо говоря, если мы берём и подаём ему в ухо разные частоты и потом смотрим по кривой, что он слышит, что он не слышит, мы получаем какую-то такую кривую, которая даст нам представление о состоянии его слуха?
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, общую картину.
О. ШЕВКУН: И такое существует?
Н. ВАСИЛЕНКО: Конечно, в студиях слуха, когда человеку нужен слуховой аппарат, ему сразу выдают наушники (специальная такая штука с кнопочкой) и подают звуки разного частотного диапазона, увеличивая громкость. То есть, тут сразу и тестируется, как тихо и как громко он слышит и как воспринимает разные частоты. И уже подбирают под него параметры будущего слухового аппарата.
О. ШЕВКУН: И слуховой аппарат не будет просто усиливать звук. Он будет адаптировать звук, подчёркивая те частоты, которые данный человек не слышит.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, то есть, мы, допустим, приобрели такое устройство, и в дальнейшем мы можем его всегда настраивать. То есть, подсоединяется он через специалиста к компьютеру, там стоит программа, где настраивается уже вот самим человеком (что подкрутить, голоса людей, чтобы хорошо слышать, звуки машин, улицы). Вообще, там очень много наворочек есть на современных слуховых аппаратах. Там чуть ли не Bluetooth и Wi-fi.
О. ШЕВКУН: Ну, почему бы и нет? Сейчас такое даже на кофемолках есть. Я всё-таки очень хочу услышать Сергея Флейтина.
О. ШЕВКУН: Здравствуйте, Сергей!
Сергей ФЛЕЙТИН: Да, я здесь!
О. ШЕВКУН: Сергей, ты слепоглухой?
С. ФЛЕЙТИН: Я слепоглухой. Если я сниму аппарат, то это автоматически приведёт к тому, что я не смогу участвовать в эфире и тем, кто находится рядом со мной, придётся разговаривать очень громко. Я тотально слепой и я практически глухой. Это так называется. Просто к тому, что здесь только что говорили, я хотел бы добавить одну очень важную вещь. Аудиограмма при подборе аппарата – это лишь первичный этап в обследовании пациента, человека, которому делают слухопротезирование. Потому что имеет значение ещё то, когда он перестал слышать. Было ли это до того, как он научился говорить или после этого. Если после, то в каком возрасте. Соответственно, насколько его центральная нервная система и мозг адаптированы к восприятию звуков, словесной речи и так далее. И как раз современные слуховые аппараты не просто усиливают то, что человек не слышит, а они ещё имеют алгоритмы, которые помогают лучше понимать речь, что немаловажно. И чем выше класс аппарата, тем более совершенные алгоритмы тут применяются.
О. ШЕВКУН: То есть, я правильно понял, что, когда мы говорим «слепоглухой человек», это на самом деле некая обобщённая картина? Это большая группа людей: это может быть слепой, который потерял слух; это может быть глухой, который потерял зрение; это может быть человек, который потерял и то, и другое. Причём в каждом случае характер этой потери может быть разным.
С. ФЛЕЙТИН: Конечно. И я бы разделил самих слепоглухих, помимо чисто таких параметров по соотношению потери зрения и слуха. Всё-таки, сообщество слепоглухих делится на две очень большие подгруппы: это словесники и жестовики. И здесь потеря слуха и зрения не такая ключевая. Например, есть замечательный человек – Наталья Борисовна Кремнёва, тотально слепоглухая редактор журнала «Ваш собеседник». Это единственный в мире журнал, который издаётся слепоглухими и для слепоглухих. Она тотально слепоглухая, но при этом она – словесник. Почему? Потому что она выросла на словесной культуре. Она полностью потеряла слух, будучи уже взрослым человеком, получив высшее образование и так далее. И, хотя, конечно, она владеет альтернативными методами общения, но ключевым и важным языком для неё является русский. Жестовик, при этом, может немножко видеть, немножко слышать и так далее, но общается он на жестовом языке. Русский для него, в какой-то степени, иностранный. Это видно при переписке, это видно при непосредственном контакте. Это тоже немаловажный момент.
О. ШЕВКУН: То есть, жестовый язык – это не русский, не английский, не испанский, а это отдельный язык?
С. ФЛЕЙТИН: Это русский жестовый язык, но это именно жестовый язык. Хотя, есть такие люди, которые не согласны с тем, что язык жестов – это язык, потому что у него нет письменности. Но, с моей точки зрения, это всё-таки язык. Правда, разные жестовые языки в разных странах всё-таки похожи. У нас как-то была экскурсия, вернее, не экскурсия, а деловая поездка в Италию, и с нами был видящий переводчик (тифлосурдопереводчик), но очень плохо слышащий, владеющий прекрасно жестами. И мы зашли в один итальянский магазинчик, он очень быстро нашёл общий язык с одним из консультантов, у которого, как выяснилось, был глухой брат. Они прекрасно друг дружку поняли, и мы очень неплохо пообщались.
О. ШЕВКУН: Когда мы говорим об истории обучения слепоглухих людей, сразу вспоминается такая вещь, как «Загорский эксперимент» или «Сергиево-Посадский эксперимент», но вспоминается она мне. Слушателям помоложе это, может быть, ни о чём и не говорит. Всё же, чтобы это было озвучено, Сергей, можешь рассказать, в чём была суть этого эксперимента? Что получилось и насколько мы ушли сегодня вперёд по сравнению с тем, что дал когда-то, много лет назад, этот эксперимент?
С. ФЛЕЙТИН: На самом деле, конечно, о «Загорском эксперименте» должен рассказывать не я, по большому счёту, потому что я не знаю всех деталей этой истории, но я знаком практически со всеми участниками этого эксперимента, за исключением ныне покойного Юрия Лернера. Этот эксперимент был достаточно многоплановым. Во-первых, это был идеологический проект: нам надо было показать, что мы у себя в стране можем дать образование даже вот таким людям, которые лишены слуха и зрения. Это был и научный проект, который, к сожалению, насколько я вижу ситуацию и понимаю, всё-таки не дал ответа на ключевой вопрос, можно ли полноценно развить и дать высшее образование человеку, который был тотально слепоглухим от рождения, с рождения не видел и не слышал. Всё-таки ни один из участников эксперимента под эти критерии не подходил. Была ещё одна задача: нужно было понять, насколько, используя исключительно осязание, человек может взаимодействовать с внешним миром и развиваться полноценно.
Поэтому участники этого эксперимента с детства основательно подсаживались на тактильные методы общения. В первую очередь, как раз на дактилологию. То есть, их приучали общаться дактильно, говорить дактильно, воспринимать информацию дактильно. Устная речь при этом, порой, искусственно ограничивалась. Как мне, по крайней мере, рассказывали сами участники этого дела.
Ну и конечно, сама возможность учиться, получать образование – в то время, конечно, на это работало огромное количество людей, создавали специальные методики, создавали специальное оборудование.
Надо было даже начинать с каких-то юридических моментов, потому что Загорский (теперь Сергиево-Посадский) детский дом находился и находится до сих пор в системе социального обеспечения тогда и в системе социальной защиты – сейчас. То есть, его выпускники даже не получают аттестата зрелости. Соответственно, первой проблемой, которую пришлось решать, было именно это. Эта четвёрка должна была получить аттестат. Потом, в университете, конечно, для них были созданы особые условия для образования. Они не учились со всеми вместе, это не была общая аудитория. Для них создавали всевозможные вещи. Например, в музее Всероссийского общества слепых стоит такая штука, называется «теледактор». Это такой большой стол, по сторонам которого имеются механические брайлевские дисплеи и устройство вроде пишущей машинки с механической клавиатурой. Преподаватель набирал на этой машинке текст, а остальные участники могли на своих местах читать то, что набирал преподаватель. Ну и плюс были люди, которые просто под диктовку переписывали для студентов литературу по Брайлю. Я всё время думаю о том, на каком бы уровне был бы проведён этот эксперимент сейчас, если бы у людей были сегодняшние технологии: компьютеры, брайлевские дисплеи и так далее.
О. ШЕВКУН: Сергей, у нас очень мало времени. Поэтому, ещё один, короткий вопрос. С твоей точки зрения, что должен учитывать зрячий человек, который общается со слепоглухим, и что должен учитывать незрячий человек в такой же ситуации?
С. ФЛЕЙТИН: Как правило, если вы общаетесь с человеком, который не слышит и при этом не видит – это всегда должна быть готовность к тактильному контакту. Это не всем зрячим людям, скажем так, приятно, но к этому нужно быть готовым. Взять человека за руку, как минимум. Иногда даже я, когда задумываюсь, притом, что я с аппаратом, но для того, чтобы моё внимание привлечь, меня надо как-то потрогать ну или даже, порой, очень громко крикнуть. То есть, я могу отключиться от окружающей обстановки. Дальше уже всё зависит от того, какими методами коммуникации владеет человек. Если Вы сами не владеете никакими методами, то придётся использовать либо современную технику, либо всевозможные коммуникационные карточки, либо писать на руке. Это всегда творческий процесс.
О. ШЕВКУН: Спасибо большое, Сергей! Спасибо огромное! Я думаю, к этой теме мы как-нибудь ещё вернёмся, потому что, действительно, времени мало, оно летит очень быстро. Но самое главное, я думаю, ты уже сказал, по поводу творческого подхода и понимания: вот этот человек, он какой. Мы сейчас, буквально через минуту, послушаем по поводу шрифта Лорма, системы Лорма. Ты знаком с таким методом коммуникации?
С. ФЛЕЙТИН: Да, конечно, но я им не владею, к сожалению. Я достаточно поздно с ним соприкоснулся. Код Лорма изобрёл один замечательный немец. Прошу прощения, перед эфиром не уточнил его фамилию, просто сейчас вылетело из головы… Это был один профессор, который со временем утратил зрение и слух. И вот он, как раз, изобрёл систему, которая удобна для слепоглухих. Там, в отличии от дактилологии, не нужно строить сложные пальцевые фигуры. Эта азбука состоит из определённых касаний в определённых местах фаланги пальцев.
О. ШЕВКУН: Об этом будем говорить буквально через пару минут.
С. ФЛЕЙТИН: Осваивать такую азбуку достаточно легко в силу того, что у нас в стране так сложилось, что основную массу слепоглухих людей, которые в системе занимались, составляли выходцы из, так сказать, мира глухих, для которых дактилология была ближе и понятнее. У нас код Лорма не прижился, хотя, как раз, одна из четвёрки, Наталья Корнеева, в замужестве – Крылатова, совместно со своим мужем Юрием Давыдовичем адаптировали код Лорма для русского языка.
О. ШЕВКУН: Будем говорить об этом буквально через пару минут. Сергей, спасибо большое! Надя, есть что добавить к тому, о чём говорил Сергей?
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, я в своё время имела возможность лично познакомиться с Александром Васильевичем Суворовым. Это один из участников «Загорского эксперимента». Он читал лекции и семинары для преподавателей-реабилитологов, социальных работников. Я помню, в месте проведения, а это было 14-е февраля – День всех влюблённых, была большая столовая, он тоже со всеми сидел в инвалидном кресле. У него была такая шапочка Деда Мороза, к ручке был прикреплён воздушный шарик в виде сердечка. Он сидел и всем улыбался…
О. ШЕВКУН: Мы сейчас сделаем вот что: мы послушаем Марину Андрееву. С Мариной мы созвонились сегодня утром, и она рассказала о шрифте Лорма. На экране в это время будет таблица русского Лорма, для того, чтобы те, кто видит, могли увидеть, как это работает. Давайте послушаем Марину Андрееву.

(Начало аудиозаписи).
Марина АНДРЕЕВА: Азбука Лорма – для людей, которые не слышат. У нас в России есть азбука Дактиля: собеседник, который говорит, он своей рукой изображает разные фигуры, каждой букве соответствует какая-то фигура. В нашей стране этому учат слепоглухих людей, это распространено уже несколько десятков лет. А Лорм – это новый способ общения, он очень популярен в Европе, а в России никак не приживается. В дактиле, как я говорила, говорящий человек изображает различные фигуры кистью руки, там очень сильно работает рука, и у тех, у кого артрит, например, или какие-то другие заболевания, им тяжело это делать. А слушающий трогает кисти и узнаёт буквы – вот так он считывает, как текст, получается. Они умеют говорить быстро, но Лорм чем удобен: слепоглухой человек просто подставляет ладонь, а тот, кто ему говорит, просто пишет своим пальцем, прикасается к его ладони в разных местах. Это очень просто запомнить и очень просто использовать. Например, буква «А» – надо просто легко прикоснуться к подушечке большого пальца, вот и всё. Все гласные идут по кончикам пальцев. На подушечке указательного пальца – «Е», на среднем пальце – «И» и так далее. Согласные часто пишутся, как чёрточка по пальцу. Если провести от кончика до основания указательного пальца – это будет буква «Б», по среднему пальцу – другая, и так заняты все пальцы. И на ладони нарисовать кружок или поставить точку – собеседнику не нужно напрягаться, просто запомнить, как и что пишется, какие штрихи.
Об этой азбуке, уже давно, ещё в 80-х годах прошлого века, узнал Юрий Крылатов. Она ему понравилась, он попробовал внедрить её в нашей стране. Договаривался с «Логосом», там издали схемки и для зрячих, и рельефные схемки. На них были изображены буквы, а рядом точки и чёрточки, означающие эти буквы, он написал небольшую статью, опубликовал её в журнале «Школьный вестник».
Когда я потеряла слух, нам посчастливилось познакомиться с Крылатовыми, и я сразу узнала про обе азбуки: и дактиль и Лорм. Надо было общаться как-то по-другому (я уже не слышала речь), я выучила обе азбуки, но у меня нет ни малейших сомнений в том, что Лорм гораздо удобнее. У меня было несколько лет абсолютно без слуха, у меня мама быстро выучила Лорм, чтобы со мной общаться. Дактиль мои близкие были совершенно не склонны учить, и я даже не просила об этом. Было понятно, что предпочтительнее Лорм. Я много лет именно так общалась с семьёй. А среди слепоглухих никто не хотел учить.
Я рассказывала про Лорм, когда встречалась со знакомыми, но никто не хотел это изучать, все общались по старинке – дактилем. Я тоже общаюсь с ними с помощью дактиля. Лорм – это только внутри семьи. Потом, когда появился фонд «Со-единение», Юрий Крылатов снова попробовал распространить этот способ, но ничего не получилось. Мы твердим в два голоса о том, что это удобно, просто. Надо пожалеть родителей и воспитателей: они устают крутить рукой, им было бы гораздо проще общаться Лормом, надо о них подумать. И ещё мне кажется, что воспринимать Лорм гораздо удобнее: ты чувствуешь, где тебе поставили точку.
Проблема в том, что в Загорском (Сергиево-Посадском) детском доме постоянно идёт дактиль и никто не хочет учить второй способ. У меня такое предложение: если в семье растёт слепоглухой ребёнок, а родители зрячие, пусть родители учат эту азбуку, а потом они учат слепоглухого, и всем будет понятнее, что это удобнее. Юрий Крылатов организовал на Facebook специальную группу – «Код Лорма». Кто хочет этому научиться – вступайте в эту группу, и он готов всё объяснять. (Завершение аудиозаписи).

Т. КРУК: У нас в YouTube, под трансляцией, приходят вопросы от наших слушателей, и Максим спрашивает, как и где можно выучить жесты, чтобы общаться с глухими или слепоглухими.
О. ШЕВКУН: Надя?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, в Интернете даже уроки есть. Правда, тут, наверное, надо смотреть, это в нашем случае не очень удобно. Наверное, лучше обращаться либо к специалистам из того же фонда «Со-единение», либо находить статьи, где объясняются жесты и дактиль сам по себе. Но вот пока я слушала про систему Лорма, она меня саму захватила. Как-то она лучше.
О. ШЕВКУН: Ну, информацию можно найти. Я думаю, что и в Facebook можно опять же. Давайте послушаем нашего гостя. Влад?
Влад Шакин: Добрый вечер, Олег Валерьевич и все, здесь присутствующие!
О. ШЕВКУН: Мы говорили сегодня здесь о том, что раньше называлось «Загорским детским домом» и Татьяна Крук спросила: «А это ещё существует?»
В. Шакин: Да, я открою тайну: и «Загорский эксперимент» и Загорский, он же ныне Сергиево-Посадский, теперь уже дом-интернат слепоглухих для детей и молодых инвалидов, существует. Я там прожил 16 лет.
О. ШЕВКУН: Это что сейчас? Как это сегодня выглядит?
В. Шакин: Сегодня, к сожалению, он не только для просто слепоглухих, но ещё и для детей с умственными нарушениями. То есть, они могут быть слепоглухими с различными умственными нарушениями. Полностью слепоглухих адекватных там, к сожалению, мало. Такой эксперимент, как был поставлен в те времена, ещё советские, он, к сожалению, сейчас невозможен. Обучение происходит там примерно так, как и всегда, но просто программа зависит от развития конкретного ребёнка, от его специфических, от его интеллектуальных особенностей.
О. ШЕВКУН: Какие перспективы у выпускника этого конкретного учебного заведения сегодня?
В. Шакин: У выпускника этого конкретного учебного заведения перспективы достаточно сложные. Я могу сказать только на собственном примере и на примере своих знакомых. Есть знакомые с родителями. Я вам скажу, что не всегда там учатся слепоглухие, но и слепые, то тогда их забирают родители и дальше за них уже решают родители. Есть знакомые без родителей, ну в смысле, мои знакомые. Когда-то они поступали в художественный институт и учились, недавно кто-то стал поступать в Курское музыкальное училище. Я поступил в Колледж космического машиностроения и технологий в г. Королёве, учусь на юриста, но, опять же, это всё было сделано через сопротивление детскому дому, через сопротивление системе. Потому что, к сожалению, система ни к чему не готовит и какого-то нормального реального социального развития вне стен детского дома, его очень мало. Поэтому, перспективы достаточно странные, достаточно сложные. Но хочешь жить – умей вертеться.
О. ШЕВКУН: У меня иногда такое ощущение, что сообщество слепоглухих людей, Влад, очень фрагментировано. То есть, есть какие-то круги общения, но единого пространства, его либо нет, либо очень мало. Так это, не так? Потому что я с этим сообществом знаком плохо, у меня только такое внешнее восприятие.
В. Шакин: С сообществом слепоглухих именно плотно я начал знакомиться в фонде «Со-единение». Потому что в детском доме у нас были свои тусовки: слепые мало общались с глухими и, наоборот, глухие мало общались со слепыми. Я, например, не знал даже дактиль. Хотя исключения были. Но того, что я видел в фонде «Со-единение»… Я, Олег Валерьевич, не соглашусь с вами, потому что, на мой взгляд, это сейчас единственная организация слепоглухих, которая пытается хоть как-то их вокруг себя сформировать. Другое дело, что слепоглухие сами не всегда хотят объединяться. Ну, собственно, как и другие категории инвалидов.
О. ШЕВКУН: Зачем нужен фонд «Со-единение» обычному слепоглухому человеку?
В. Шакин: Обычному слепоглухому человеку фонд «Со-единение» помогает в реабилитации, помогает найти себе единомышленников и хоть как-то культурно, социально развиваться. Ну и плюс, фонд «Со-единение», ещё раз говорю, даёт очень много в плане культуры, в плане какой-то массовости, чего некоторым слепоглухим не хватает. Хотя не всем.
О. ШЕВКУН: Нас смотрят незрячие люди, ну и зрячие тоже. Я задам тот же вопрос, которые задавал уже раньше Сергею Флейтину. Что, с твоей точки зрения, должен учитывать незрячий человек, который хочет общаться со слепоглухим, и что должен учитывать человек зрячий?
В. Шакин: Олег Валерьевич, если позволите, история, буквально, на минуту. Только не со слепоглухим, а просто с глухим человеком. Я считаю, что она будет уместна, если не против.
О. ШЕВКУН: Да.
В. Шакин: Я как-то иду по Королёву, спокойно, никого не трогаю. Ко мне подбегает парень, начинает меня сзади хлопать по плечу и что-то мне мычать. Я понимаю, что он глухой. Поскольку я 16 лет жил в детском доме, я выкрутился, дактиля не зная. Я достал телефон, открыл WhatsApp выключил VoiceОver, говорю ему: «Набирай!» Он набрал текст. Программа его озвучила. Оказалось, это мой старый, ещё детдомовский приятель, мы с ним пообщались. А к чему я это всё? Во-первых, незрячий человек при общении со слепоглухим должен учитывать способы коммуникации и пытаться их находить, это раз. Ну и, всё-таки, понимать, что слепоглухой человек, это не слепой человек и какие-то вещи, какие-то штуки он понимает несколько иначе. А в целом, никаких особенностей нет, я думаю, что все эти случаи, они исключительно индивидуальны.
О. ШЕВКУН: Влад Шакин, спасибо тебе большое! Надеюсь, ещё неоднократно увидимся в «Тифлостриме». Мы тут, кстати, начали авторские блоги на канале Tiflo.info. Может быть, ты, как и другие наши слушатели, захочешь что-то в эти блоги написать. Через неделю об этом подробнее поговорим. Спасибо огромное!
В. ШАКИН: Благодарю, Олег Валерьевич! До свидания!

О. ШЕВКУН: Наша постоянная слушательница, Елена Васильева, прислала нам аудиозапись. Дело в том, что Елена – человек незрячий. Живёт она в Великом Новгороде, и она, в частности, работала со слепоглухими людьми в качестве добровольца. Давайте послушаем, что рассказала нам Елена.
(Звучит аудиозапись).
Елена ВАСИЛЬЕВА: Почти два года я общаюсь по электронной почте, и по Skype, с людьми, у которых имеется остаточный слух или остаточное зрение. И при этом трудностей в общении у меня не возникает. Я стала волонтёром одной из организаций, где проводятся курсы компьютерной грамотности для слепоглухих людей. И при изучении электронной почты, слушатели курсов направляли мне письма со своими вопросами, впечатлениями, новостями. И сейчас я уже сотрудничаю с другой организацией, а люди продолжают мне писать. И это, конечно, очень приятно. Хотела бы добавить, что для таких людей компьютер является не просто средством реабилитации, а средством общения. Поэтому очень важно, чтобы он соответствовал всем требованиям, и позволял человеку делать то, ради чего он компьютер и освоил. (Окончание аудиозаписи).

О. ШЕВКУН: Елена Васильева и её впечатления. Тань, что там у нас по вопросам? Молчат слушатели?
Т. Крук: Вопросов у нас много, и сейчас я их прочитаю потихонечку. Елена спрашивает: “Бывает ли тотальная слепоглухота? И как такие люди ориентируются?”.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вот, кстати, хотела отметить, что есть же белая трость, а есть белая трость с красными такими полосками. Это обозначает, что человек и не видит, и не слышит. А вот, как раз-таки, про ориентировку, там, вообще, такие есть специалисты! Их, конечно, единицы, но они очень сильно занимаются такими людьми. Опять же, фонд “Со-единение”, как Влад правильно сказал, он всех вокруг себя собирает, и занимается именно этим.
О. ШЕВКУН: Да, кстати, это не рекламная передача фонда “Со-единение”, чтобы было понятно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да-да-да.
О. ШЕВКУН: Но мы на него выходим.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да.
О. ШЕВКУН: Мы не могли на него не выйти здесь.
Н. ВАСИЛЕНКО: Просто фонд, “Со-единение” очень, такой важный для меня, мне кажется. Ну, я просто восхищалась ими, насколько они много всего делают, насколько они объединяют людей, действительно.
О. ШЕВКУН: У нас в прошлый раз, на прошлой неделе, Дмитрий Поликанов был у телефона в конце эфира, кстати говоря. Так что фонд “Со-единение” уже участвовал в “Тифлостриме”. Что ещё с вопросами, комментариями?
Т. КРУК: Сергей пишет, Флейтин который. Который у нас уже сегодня был: “Среди слепоглухих с остаточным слухом много меломанов. И есть даже музыканты-любители. Я сам играю на гитаре, и даже на флейте”. Андрей спрашивает: “А повышается ли чувствительность кожи рук и пальцев таких особенных людей? Возникают ли проблемы, связанные с тактильным восприятием мира?”.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, мне кажется, это логично, что если организм теряет что-то из своих пяти чувств – он пытается это восполнить мышечной памятью, тактильными ощущениями. Другое дело, что может быть, допустим, у человека сопутствующий ДЦП. И тут уже совсем всё плохо, вот. А так, конечно же, повышается.
Т. КРУК: Елена ещё спрашивает: “Возможно ли слепоглухим пользоваться сенсорными устройствами? Если да, то как?”.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, опять же, вот, как Влад рассказывал, у него был знакомый глухонемой, он как раз-таки через приложение набирал. О, кстати, такая тема. У нас в университете как-то проводилась разработка вибробраслета для слепоглухих людей. Как это выглядит: такой браслет, с Bluetooth-модулем, надевается на реципиента. Опять же, есть сенсорный телефон, там набирается текст, после этого сопрягается с браслетом и, уже по Брайлю, виброточки позволяют слепоглухому понять, что ему написали. Правда, тут случай такой, что он принимает это сообщение, а не сам пишет. Но вот сенсорными устройствами можно пользоваться, наверное, только если есть остаточный слух, чтобы можно было вывести через голосовой какой-нибудь модуль. Через тот же Talkback, или VoiceOver. А вот с остальным немножко проблематично. Потому что чаще всего используется брайлевский дисплей. И тогда это очень хорошо работает с компьютером, смартбуками, и так далее. А с телефоном – так как там есть ещё управление жестами, а не только ввод Брайля. Вот, например, на айфонах – это супер-пупер откорректировано вообще.
О. ШЕВКУН: О да.
Н. ВАСИЛЕНКО: Управление при помощи брайлевского дисплея. А вот на Андроиде, я пробовала, что-то как-то там не очень.
О. ШЕВКУН: Мы сейчас подключим ещё одного человека к нашему разговору, который по этому поводу и на эту тему скажет гораздо больше, Фёдора Беломоева мы попытаемся вызвонить в Санкт-Петербурге. Пока вызваниваем, Надь, слушай, скажи мне, раз и навсегда, я как-то, помню, ещё работая на “Радио ВОС”, попался. Попался вот на чём. Я как-то использовал слово “глухонемой”, и меня, в общем-то… мне настучали по голове. Потому что, сказали, что вообще “немой” использовать нельзя. Это либо глухой, либо слепоглухой. А вот «немой» – это, простите, неправильно, потому что, в общем, даже жестовики говорят. И вот как раз глухонемой – это оскорбительно. Согласишься? Поспоришь?
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, если так говорят, то, наверное, да.
О. ШЕВКУН: Но не для тебя. Для тебя это не оскорбительно?
Н. ВАСИЛЕНКО: Нет, для меня… ну, я встречала такой термин, поэтому для меня нормально.
О. ШЕВКУН: Мы начали говорить о технических средствах. Есть в Санкт-Петербурге человек, который меня очень удивляет, и удивляет по-хорошему. Он сделал несколько технических средств. Одно из них я охарактеризовал как явно слабое. Это было приложение. Не только я так характеризовал его. Но человек не сдаётся, человек продолжает работать, человек продолжает трудиться. Фёдор Беломоев с нами? На связи? Нет?
Т. КРУК: Да.
Фёдор БЕЛОМОЕВ: Да, я на связи.
О. ШЕВКУН: Здравствуйте, Фёдор, здравствуйте! Вы ведь технарь, или не технарь? Кто вы по образованию, по профессии изначально?
Ф. БЕЛОМОЕВ: По призванию я технарь, по образованию – нет. По образованию я вообще педагог. Я преподаватель.
О. ШЕВКУН: И как вы стали заниматься техническими средствами? И особенно, как случилось, что вы обратились как раз к техническим средствам для слепоглухих людей?
Ф. БЕЛОМОЕВ: Частый вопрос.
О. ШЕВКУН: Естественно.
Ф. БЕЛОМОЕВ: Раньше отвечал очень красиво. Придумывал красивую историю, потом понял, что надо рассказывать честно, как оно было на самом деле. Всё очень просто. Я не то, что увлекаюсь этим, но я много помогал, действительно, в разных ситуациях разным людям. И детям, в основном, из детдома, и что-то ещё. И как-то раз я читал один из пабликов, “Такие дела”. Это достаточно большой, популярный социальный журнал. И в нём было рассказано про жизнь слепоглухого человека, про то, как она устроена. И я почувствовал какую-то несправедливость, как минимум, потому что цена доступа к информации, цена доступа к познанию, к миру, как раз-таки заключалась в цене стоимости дисплея Брайля. И мне показалось, что это совсем несправедливая цена. И я попытался найти инженеров, ребят, которые могли бы помочь мне те идеи, которые у меня на поверхности крутились на тот момент, в голове, воплотить, придумать способ для того, чтобы сделать эту альтернативу этому устройству, сделать его дешевле. И в процессе разработки, поиска книг, поиска решений, общения с инженерами, да, я нашёл какие-то технические варианты, как можно им помочь, как можно всё это дело исправить.
О. ШЕВКУН: Самая сложная история у нас сегодня – это даже не разработать устройство, а вывести устройство в серийное производство. Вы с этим ведь тоже столкнулись?
Ф. БЕЛОМОЕВ: Я с этим тоже столкнулся вот буквально недавно. Я сейчас думаю о выставке в Рочестере, которая ACB (The 2019 American Council of the Blind Conference and Convention, Rochester, 5-12 июля). Самая большая, наверное, популярная выставка, как социум слепых, которая собирается каждый год. И я общался с представителями производителей, которые занимаются, в том числе, производством дисплея Брайля. И, в принципе, что я услышал. Я услышал одну очень важную вещь – что вот, всё сообщество слепых, оно достаточно, в принципе, большое. И оно интересно им как производителям. А вот сообщество слепоглухих, и устройства специализированно для них – они кажутся им коммерчески, с точки зрения бизнеса, неинтересны и не очень привлекательны.
О. ШЕВКУН: Они вам это честно сказали?
Ф. БЕЛОМОЕВ: Да-да, конечно.
О. ШЕВКУН: Ну, хорошо.
Ф. БЕЛОМОЕВ: Они же про бизнес, они же про дело, про свой бизнес. А у меня немножко другая ситуация, мне хочется для людей сделать. Поэтому мы стали искать совместно сейчас, обсуждать, как мы можем использовать в двойном назначении, чтобы это было интересно и для незрячего человека, и для слепоглухого человека. Соответственно, вот, например, одно из устройств – это Перкинс-кейс. Устройство, которое прикрепляется к мобильному телефону, к сенсорному, и позволяет сделать его доступным слепоглухому человеку, возможность ему общаться. Коммуницировать со зрячеслышащим, слепоглухие так называют тех, кто видит, и тех, кто слышит.
О. ШЕВКУН: Как это выглядит? Опишите, пожалуйста.
Ф. БЕЛОМОЕВ: Это устройство, которое крепится на обратной стороне мобильного телефона, и представляет собой, по сути, клавиатуру Перкинса (Perkins keyboard), которая есть на дисплее Брайля, только шестикнопочную. И ещё пару кнопок сверху. Ты держишь телефон привычным способом, как ты, обычно набираешь, когда ты в WhatsApp, например, пишешь сообщение, используя iOS-телефон и брайлевскую клавиатуру. Когда ты касаешься пальцами по дисплею. Только здесь у тебя не по дисплею надо касаться, а по кнопкам, которые у тебя прикреплены с другой стороны. И вот эти кнопки ты используешь для набора. Но «фишка» в том, что эти же кнопки используются и для чтения с сенсорного экрана. Они вибрируют, эти кнопки. То есть, ты читаешь по принципу Брайля, слушая это сообщение или обращение, которое пришло. Мы сейчас это интегрировали в коммуникатор: ты сказал, программа распознала, передала вибрациями на кнопки, ты почувствовал, что тебе сказали, нажал на кнопки соответствующим образом, как на дисплее Брайля, и программа распознала твои, ну, скажем, жесты, да, то, что ты набрал, и синтезировала в речь. И мы обсудили с производителем, что если это использовать, в том числе, как альтернативу сенсорному доступу для незрячего человека, для тех, кто не очень любит свайпать по телефону вверх-вниз, вправо-влево, – то, в принципе, это можно было бы в двойном назначении рассмотреть, чтобы они взялись производить это устройство. Вот то, что я получил в общении с одним из производителей, достаточно крупным.
О. ШЕВКУН: Мне интересно, Надежда Василенко с нами сегодня. Надь, ты это слышала? То, что сейчас сказал Фёдор, – тебе это как?
Н. ВАСИЛЕНКО: Мне очень интересно, хотя слышала вскользь. Я больше про «перчатку Брайля», конечно же.
О. ШЕВКУН: А с перчаткой что? Я про «перчатку Брайля» слышал, но вот сейчас какая там ситуация, с перчаткой? Потому, что её же тоже за границей приняли как-то пока лучше, чем в России.
Ф. БЕЛОМОЕВ: С перчаткой история чуть сложнее. На самом деле, в процессе тестирования выяснилось, ну, это логично было ожидать, что руки, всё-таки, у людей разные. И под каждого, получается, приходится делать. Сделать её гибкой, мягкой и эластичной, чтобы она одевалась на любую руку, как латексная перчатка, не получается. Потому что в ней есть твёрдые элементы, которые должны сохранить жёсткость и не порваться, не расклеиться, скажем так, не разойтись. Поэтому получается, что это не пять размеров руки, а намного больше. Потому, что ширина ладони у всех разная. А, например, слепоглухие люди, которые с аутичностью, с дополнительными какими-то “бонусами”, в том числе и физическими отклонениями какими-то, извините, так говорю. В том числе это индивидуальный всегда пошив этой перчатки, что её значительно удорожает, и не так, может быть, практически удобен. При этом Перкинс-кейс, то, о чём я сейчас сказал, вот этот чехол на телефон, он делает все те же самые функции, что и «перчатка Брайля». Поэтому мы сейчас сконцентрировали своё внимание на нём. Потому что он недорогой, он удобный, простой. Приклеил к телефону на магнитиках, пластик, вибромоторы и пара микроконтроллеров. То есть там, в принципе, действительно, лёгкий набор для того, чтобы это создать и запустить как можно скорее уже в работу.
О. ШЕВКУН: Фёдор, у вас есть какой-то сайт? Потому что у нас очень мало времени, а мы сегодня делаем такой обзор темы. Куда могут обратиться люди, которые хотят получить больше информации напрямую, от вас, о ваших устройствах, о ваших разработках? Именно от вас, а не опосредованно, от тех, кто скажет, нравится, не нравится, и так далее.
Ф. БЕЛОМОЕВ: Во-первых, Facebook: fedor.belomoev. На Facebook можно найти. Это самый удобный способ. И, если что, – то мне написать, спросить. И сайт, конечно, www.4blind.com. Как бы, for blind com. На нём тоже много информации. Но лучше всего на Facebook, потому что там последние новости. И, кстати, я вот сейчас поеду в Австралию, на конференцию по слепоглухоте, где собирается всё международное сообщество, связанное с этой темой, и буду показывать там Перкинс-кейс. И мы будем его там публично тестировать.
О. ШЕВКУН: Вот так. Слушайте, а вот Надя сидит рядом со мной. Если она захочет протестировать Перкинс-кейс – это как-то реально, или нет?
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, возьмите меня с собой!
О. ШЕВКУН: В Австралию? Нет, не в Австралию, хотя бы в тестеры?
Ф. БЕЛОМОЕВ: Да, конечно, реально. Просто будет ли это интересно, в плане того, что это коммуникатор, по сути, для слепоглухих. Незрячему человеку он не очень может показаться интересным.
О. ШЕВКУН: Вы не слышали начало. Надя как раз из слепоглухих, хотя говорит прекрасно.
Ф. БЕЛОМОЕВ: Программа заменяет речь. То есть, если она может говорить, то, в принципе, нужно ли ей это?
О. ШЕВКУН: Всё, понял.
Ф. БЕЛОМОЕВ: Но попробовать потестировать – это было бы интересно и круто. Я в сентябре буду в Петербурге, я не знаю, Надежда, вы где находитесь?
О. ШЕВКУН: Мы в Москве все.
Ф. БЕЛОМОЕВ: В Москве. Я заеду в Москву специально, на встречу с вами, и мы протестируем.
О. ШЕВКУН: Заезжайте. И на «Тифлострим» тоже пригласим вас с удовольствием. Фёдор, спасибо огромное.
Ф. БЕЛОМОЕВ: Спасибо, до связи.
О. ШЕВКУН: Пока. Что у нас с сообщениями?
Т. КРУК: Спрашивают про «перчатку Брайля» “Робин”. Но, как я понимаю, мы про неё уже поговорили. Или там несколько перчаток?
О. ШЕВКУН: Да. Я думаю, что мы ещё к этому вернёмся, потому что лучше с Фёдором прямо. И Надю мы тоже обязательно пригласим. Надь, придёшь, когда Фёдор будет в гостях?
Н. ВАСИЛЕНКО: Хорошо.
О. ШЕВКУН: Хорошо. Ещё что-то есть?
Т. КРУК: Сергей Флейтин писал по поводу глухонемого. Он пишет, что в одной телепередаче представили, как слепоглухонемого. И, говорит, что этот термин – это пережиток, как раз, Загорского эксперимента.
О. ШЕВКУН: Вот, как раз, кого спросить. Видите, какая штука. По поводу Загорского эксперимента: я с детства знал имя Ольги Скороходовой. Я хотел бы сейчас, уже наш выпуск подходит к концу, я хотел бы вспомнить одно из её стихотворений. Ольга Скороходова и не слышала, и не видела. Её как раз позиционировали, как нашу Хелен Келер. Конечно, не совсем она Хелен Келер, она другая. Потому что люди все разные, да, вот это очевидно. Но вот замечательное ее стихотворение:
Думают иные – те, кто звуки слышат,
Те, кто видят солнце, звезды и луну:
– Как она без зренья красоту опишет,
Как поймет без слуха звуки и весну?!

Я услышу запах и росы прохладу,
Легкий шелест листьев пальцами ловлю.
Утопая в сумрак, я пройду по саду,
И мечтать готова, и сказать: люблю…

Пусть я не увижу глаз его сиянье,
Не услышу голос, ласковый, живой,
Но слова без звука – чувства трепетанье
Я ловлю и слышу быстрою рукой.

И за ум, за сердце я любить готова.
Так, как любят запах нежного цветка,
Так, как любят в дружбе дорогое слово,
Так, как любит трепет сжатая рука.

Я умом увижу, чувствами услышу,
А мечтой привольной мир я облечу:
Каждый ли из зрячих красоту опишет,
Улыбнется ль ясно яркому лучу?

Не имею слуха, не имею зренья,
Но имею больше — чувств живых простор:
Гибким и послушным, жгучим вдохновеньем,
Я соткала жизни красочный узор.

Если вас чаруют красота и звуки,
Не гордитесь этим счастьем предо мной!
Лучше протяните с добрым чувством руки.
Что б была я с вами, а не за стеной.

Вот, мне кажется, многое из того, о чём мы говорили, сказано, эдак, лет 40 назад. Вот, в этом стихотворении тоже. В частности, по поводу “протяните руки”. Что скажешь?
Н. ВАСИЛЕНКО: Это точно.
О. ШЕВКУН: Заключительные реплики. Надь, есть, что сказать? Потому что программа подходит к концу.
Н.. ВАСИЛЕНКО: Да, конечно. Во-первых, слепоглухие очень тянутся к внешнему миру, и информации в нём. Но без контакта извне этот шаг сделать не получится. Поэтому, хотелось бы, конечно, сказать, чтобы никто не боялся, ни общаться с ними, ни обучать их, ни помогать в чём-то, ни показывать всё, что вокруг них происходит. Потому что, та же Хелен Келер: первое слово, которое она выучила – “вода”, а без ее преподавательницы этого шага бы сделано не было.
О. ШЕВКУН: Делайте шаг, проявляйте инициативу. Тань, последние сообщения есть, или всё?
Т. КРУК: Нет.
О. ШЕВКУН: Ну, тогда – до встречи через неделю в «Тифлостриме».

Рассказать друзьям